— Но, похоже, что-то идет не так, сэр? — осмелился предположить я.

— Точно, черт побери, — ответил генерал. — Дело в Т роллбурге.

Я кивнул. Сарацины удерживали этот город; он являлся ключевой позицией, и засевший там противник не давал нам пройти к Салему и Портланду.

— Насколько я понял, сэр, мы намерены захватить его? — неуверенно произнес я.

Ванбруг нахмурился.

— Это задача сорок пятой дивизии, — буркнул он. — Но если они потерпят неудачу, враг сможет сделать вылазку против девятой дивизии, отрезать ее — и устроить полный беспорядок. А теперь вот еще майор Харриган и капитан Грэйлок явились, чтобы сообщить — гарнизон Троллбурга обзавелся ифритом!

Я присвистнул, чувствуя, как по моей спине пробежал холодок. Калифат всегда слишком беспечно относился к использованию Особых сил… это, кстати, было одной из причин, по которым остальной мусульманский мир считал сарацин еретиками и ненавидел их так же сильно, как мы, — но мне и в голову не могло прийти, что они способны зайти так далеко, что они готовы сломать печать Соломона. А ифрит, вырвавшийся на свободу, может учинить такие разрушения, что и вообразить невозможно.

— Надеюсь, он у них только один, — прошептал я.

— Да, второго нет, — сказала капитан Грэйлок. Голос у нее был низкий и, пожалуй, звучал бы приятно, если бы леди говорила не так энергично. — Они долго тралили Красное море в надежде отыскать еще одну бутыль Соломона, но, похоже, эта была последней.

— И одной за глаза хватит, — сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Как вы об этом узнали?

— Мы приписаны к четырнадцатой дивизии, — без всякой надобности пояснила капитан Грэйлок.

Я это и сам понял — хотя, надо сказать, кавалерийский значок меня удивил, — ведь ездить на единорогах соглашались, как правило, только школьные учительницы с кислыми физиономиями и тому подобная публика.

— Ну, я-то всего лишь офицер связи, — торопливо сказал майор Харриган. — Я езжу только на метле.

Я усмехнулся. Ни один американский мужчина, если он не носит духовный сан, ни за что не признается, что умеет управлять единорогом. Майор заметил мою усмешку и покраснел от злости.

Грэйлок продолжила, четко произнося слова, ровно и без выражения:

— Нам повезло, мы захватили в плен сарацинского офицера — во время небольшой вылазки. Я его допросила.

— Они вообще-то довольно молчаливы, эти знатные сыны… э-э… сыны пустыни, — сказал я. В общем и целом я поддерживал Женевскую конвенцию о военнопленных, и мне не нравилась мысль об ее излишнем нарушении — даже если наш противник не был так же точен в ее соблюдении.

— О, никакой жестокости! — сказала Грэйлок. — Мы его неплохо устроили, отлично кормили. Просто в какой-то момент, когда кусок еды был уже у него в горле, я превратила его в свинину. Он тут же сломался и рассказал все, что знал.

Я расхохотался, и генерал Ванбруг хихикнул; но лицо капитана Грэйлок оставалось бесстрастным. Конечно, органо-органические превращения, требующие всего лишь перестановки молекул — без изменения атомов вещества, — не представляют собой риска, поскольку не сопровождаются излучением, но зато требуют блестящего знания химии. Это, кстати, было одной из причин, по которым пехота люто ненавидела технические части: они просто завидовали людям, способным превратить походный паек в отличный бифштекс или французское жаркое. А армейским квартирмейстерам хватало забот и с тем, чтобы просто наворожить достаточное количество еды; им было не до деликатесов.

— Ну хорошо, вы узнали, что в Троллбурге держат ифрита, — сказал генерал. — А какие там еще силы?

— Там лишь небольшой дивизион, сэр. И если обезвредить демона — можно будет без труда захватить город, — сказал Харриган.

— Да, понимаю. — Генерал покосился в мою сторону. — Ну что, капитан, играете с нами? Если поможете проделать этот фокус — считайте, Серебряная звезда… простите, я хотел сказать — Бронзовая.

— Ну-у… — промямлил я. Конечно, меня бы больше заинтересовало продвижение по службе — но и орден, в конце концов, не помешает. И тем не менее… были у меня и более серьезные причины для сомнений. — Сэр, я черт знает как мало знаю обо всем этом… я чуть не завалил экзамен по демонологии в колледже.

— Это я беру на себя, — сказала Грэйлок.

— Вы! — Захлопнув рот, открывшийся от изумления, я замолчал, не найдя что сказать.

— Я была ведущей ведьмой в агентстве Сокровенных тайн в Нью-Йорке, до самого начала войны, — холодно сообщила она. (Теперь я понял, где она нахваталась таких манер: она была типичной деловой девицей из столицы. Я таких терпеть не мог.) — Я знаю все, что только можно знать об управлении демонами. Ваша задача — благополучно доставить меня на место и помочь вернуться.

— Да-а, — едва смог выговорить я. — Да, только и всего!

Ванбруг откашлялся. Ему совсем не по душе было отправлять женщину с таким заданием, но время поджимало, и выбора просто не оставалось.

— Капитан Матучек — один из лучших наших вервольфов, — польстил он мне.

«Ave Caesar, morituri te salutant!» [3], — подумал я. Нет, во-обще-то я подумал немножко иначе, но это неважно. Я придумаю фразочку получше после того, как меня прикончат.

Если быть точным — я не боялся. Во-первых, на меня были наложены чары, отгоняющие страх; а во-вторых, я считал, что шансов у меня ничуть не меньше, чем у тех пехотинцев, которые попадают под обстрел. Да к тому же генерал Ванбруг не стал бы рисковать личным составом, отправляя людей на задание, которое сам счел бы невыполнимым. Но я испытывал куда меньший оптимизм, нежели генерал.

— Я полагаю, два адепта сумеют прорваться сквозь их посты, — продолжил генерал. — А уж на той стороне вам придется импровизировать, исходя из ситуации. И если вы сумеете обезвредить монстра, мы атакуем завтра в полдень. — И мрачно закончил: — А если я не получу к рассвету хороших известий, мне придется перегруппировать войска и начать отступление, чтобы спасти то, что можно… Ладно, вот тут подробная топографическая карта города ц окрестностей…

Он не стал тратить время понапрасну и спрашивать, в самом ли деле я добровольно иду на это задание.

Мы с капитаном Грэйлок пришли в палатку, которую я делил с еще двумя офицерами. Сквозь холодные косые струи дождя уже подбиралась темнота. До палатки мы дошли молча, тяжело шлепая по грязи. Мои товарищи по жилью были на дежурстве, так что мы могли поговорить наедине. Я зажег огонек святого Эльма и сел прямо на влажные доски, настланные на земле.

— Садитесь, — сказал я девушке, указывая на наш единственный складной стул.

Это была одушевленная вещица, которую мы купили в Сан-Франциско; стул был не слишком сообразителен, однако справлялся с тем, чтобы таскать наши вещевые мешки, и подходил, когда его звали. Он немного покряхтел, осваиваясь с незнакомым весом, и снова уснул.

Грэйлок достала пачку «Уингза» и вопросительно глянула на меня. Я благодарно кивнул, и сигарета порхнула к моим губам. Вообще-то в полевых условиях я предпочитаю «Лаки»: само-загорающийся табак удобен тогда, когда ваши спички могут отсыреть. Но когда я был штатским человеком — и мог себе это позволить, — я выбирал «Филип-Моррис», потому что крохотный эльф в красной курточке, сидящий в пачке, может заодно смешать вам коктейль.

Какое-то время мы курили, прислушиваясь к шуму дождя.

— Ну, — сказал я наконец, — полагаю, у вас есть какой-то транспорт?

— Моя личная метла, — ответила Грэйлок. — Я не люблю армейские «виллисы». Ну, и в любое время я могу взять «кадиллак». Хотя всегда увеличиваю его мощность.

— И у вас при себе необходимые снадобья и порошки, и что там еще положено?

— Только мел. Материальные вещества не слишком-то влияют на мощных демонов.

— Вот как? А зачем тогда восковая печать на бутыли Соломона?

— Но ведь ифрита удерживает не воск, а сама печать. Главное тут — чары; по сути, это просто вера ифрита в запрет. — Она глубоко затянулась дымом, и я залюбовался изысканными линиями ее щек. — Сегодня ночью у нас есть шанс проверить одну теорию.