Увидев Шафирова, Петр, потный, красный, высунулся в окно.

– Петрушка! – закричал он ему. – Заходи…

Шафиров кинулся на зов царя. Когда он вбежал в комнату, из нее, словно ошпаренная, выскочила простоволосая баба с заплаканным лицом – пациентка Петра.

Петр, наклонившись над тазом, мыл руки. Взглянув на вошедшего Шафирова, он быстро спросил:

– Ты что, Петрушка, с новостями, что ли, ко мне, а? Рассказывай.

– Августа[56] с престола низложили.

– Низложили? – изумился царь. – Кто ж это его?

– Сейм по приказу Карла[57].

– Ах ты, черт! – выругался Петр. – Кого ж метят на престол? Не Станислава ли Лещинского?

– Его.

Эта новость сильно поразила царя. Со свержением Августа рушились планы Петра, которые так хорошо были продуманы им. Во время заграничного путешествия, при виде тех преимуществ, которые имели морские державы, Петр твердо решил вернуть России исконные русские земли Прибалтики – отвоевать у Швеции на северо-западе хотя бы часть морского побережья, от устья Нарвы до устья Сестры. Там до сих пор находились города с русскими названиями: Корела, Орешек, Ладога, Копорье, Ям, Ивангород… В 1616 году царь Михаил Федорович, воюя со шведским королем Густавом-Адольфом, вынужден был покинуть эту часть морского берега, чтобы отстоять Новгород.

Петр решил отвоевать эту прибрежную полосу, прорубить выход к морю, обосновать порт на море, распахнуть окно в Европу.

Но напасть на Швецию в одиночку Петр не решался – силы русских были еще слабы. Он стал искать союзников. Он знал, что Польша также имела притязания к Швеции и требовала возврата некогда принадлежавших Речи Посполитой территорий, захваченных Швецией. Петр встретился в Раве с саксонским и польским королем Августом II, чтобы договориться с ним о союзе.

Такой же рослый, как и Петр, красивый, ловкий, весёлый, Август понравился русскому царю.

Первое свое знакомство оба монарха ознаменовали четырехдневным кутежом. Во время кутежа, чтобы похвастаться перед Петром, Август показал свое искусство в стрельбе из пушки. Стрелял он метко. Петр тогда еще не имел этой сноровки, самолюбие его было задето, и он дал себе слово во что бы то ни стало так научиться стрелять, чтобы при следующем свидании с Августом выйти победителем при состязании. Он впоследствии этого и достиг.

Август вздумал было еще поразить гостя непомерной физической силой. Под предлогом, что серебряная тарелка, лежавшая перед ним на столе, была не чиста, он свернул ее в трубку, как лист бумаги, и швырнул за спину. Но этим он русского царя не удивил. Петр заявил, что и его тарелка не чиста, и так же легко свернул и бросил ее. Уязвленный Август схватил тогда со стола серебряное блюдо и, с трудом свернув его, швырнул под стол. Петр и тут не отстал от него. Такая участь могла бы грозить всей сервировке, если б царь Петр не остановился первый.

– Что тарелки? – сказал он. – Это чепуха. Вот как бы нам ухитриться свернуть так шпагу шведского короля.

С этого и начались их переговоры о союзе против Швеции. Среди пиршества и забав Петр сумел договориться с Августом о совместном походе против могущественной Швеции. Третьей союзницей была привлечена Дания, имевшая также счеты со Швецией.

Король Швеции, Карл XII, был сильный противник. Он был еще молод, на десять лет моложе Петра, но считался искусным, непобедимым полководцем. В шестнадцать лет он один на один ходил на медведя, в восемнадцать был солдатом-полководцем, бредил славой, сражениями. Карл XII восторгался былыми рыцарями, особой породой людей, характерной для Центральной Европы средневековья. Это была жестокая рать воителей, предававших Германию и Италию огню и мечу, шедших с поднятым мечом от города к городу, от селения к селению, неся с собой смерть и разрушение. Сражались они без страха, пощады не знали, жили для войны и войной. Всю свою жизнь проводили в походах, в них и старели и умирали, покрытые ранами, с руками, обагренными потоками крови.

Петр хорошо понимал, насколько была трудна война со Швецией. Война эта началась неудачно для России. Русская армия была разбита Карлом XII под Нарвой. Поражение было полное. Рушились военные планы Петра, разлетались в прах мечты о выходе России к Балтийскому морю, об укреплении Русского государства.

Но натура Петра была крепкая, выносливая, он недолго предавался унынию, быстро овладел собою.

Взамен погибшей под Нарвой армии Петр в короткий срок выставил новую, вдвое сильнее и организованнее.

Радовавшаяся его поражению под Нарвой Западная Европа теперь, как на чудо, смотрела на русский народ. Поражение под Нарвой отошло в прошлое, забытое и почти неправдоподобное. Появилась могущественная русская армия – будущая победительница под Полтавой.

Двадцать девятого декабря 1701 года главнокомандующий русской армией Шереметев одержал первую победу над шведским генералом Шлиппенбахом при Эрестфере. Восемнадцатого июля 1702 года войска Шереметева в ожесточенных сражениях одержали новую победу над армией Шлиппенбаха. Потом русскими был взят Вольмар, затем Мариенбург, Нотебург, Ниеншанц…

Но самонадеянного Карла XII эти победы русских мало беспокоили. По поводу основания на завоеванной территории в 1703 году будущей новой столицы России – Санкт-Петербурга он самонадеянно сказал:

– Пусть русские основывают новые города, тем больше их будет для моих завоеваний.

Карл со своей армией опустошал Польшу и Саксонию, с русскими воевали лишь его небольшие разрозненные отряды. Карл хотел быстро покончить с союзниками России, а потом всей силой обрушиться на нее и одним ударом покончить с русскими.

Известие о низложении Августа, сообщенное Шафировым, сильно обеспокоило Петра.

– У-у-у, – негодовал он, – мерзавцы!

Шафиров со страхом смотрел на царя. Он боялся, как бы с государем не приключился припадок. Петр страдал этим недугом еще с детства.

Петр остановился у окна и закрыл лицо руками. С минуту он стоял так, потом отнял руки, мутно, но спокойно взглянул на Шафирова. Тот облегченно вздохнул, поняв, что припадка не будет.

– Бедовый этот Карлушка, черт, – сказал Петр. – Зело бедовый… Умеет воевать. Поучиться у него есть чему… Расправится с Августом-дураком и, собрав силы, неминуемо пойдет на нас. Что будем делать, Петрушка, а?.. Устоим ли?..

– Устоим, Петр Алексеевич, – уверенно сказал Шафиров.

– Почему так думаешь?

– Верю в тебя, государь.

Петр не сразу ответил. Помолчав, он сказал:

– Сам я, Петрушка, знаю свои силы и верю в них, верю в свою армию. Но Карлушка – дьявол, с ним бороться трудно… Все же мы победим! Победим, Шафиров!

Петр сел за стол.

– Садись, Павлович, да рассказывай мне подробно о сем деле, как Августа-то погнали с престола. Надобно подумать, как ему защиту дать…

Подсев к царю, Шафиров начал подробно докладывать о событиях в Польше.

У Митьки Туляя родился сын.

Радостное чувство наполняло его: в курене рос сын – казак. Когда ребенку исполнилось сорок дней, Митька попросил у соседа жеребца. Вынув сына из люльки, он посадил его на коня и приладил сбоку саблю.

– Матрена, – сказал он торжественно турчанке, – веди жеребца к часовне.

Турчанка взялась за чумбур и повела лошадь. Митька с гордостью держал в своей огромной руке над конем нежное розовое тельце ребенка. Жеребец танцевал, ребенок надрывался в плаче. Казаки, выглядывая из куреней, одобрительно кивали Митьке. Митька ухмылялся, довольный. Беглый поп отслужил молебен в часовне в честь великомученика Иоанна-воина, прося святого сделать Митькиного сына настоящим воином, добрым казаком. Привезя сына домой, Митька, как полагается по казацкому обычаю, подстриг ему волосы к кружок. Передав ребенка матери, низко поклонился ей.

– Ну, с казаком тебя, Матрена.

Пришли казаки поздравлять, принесли сыну подарки: порох, стрелы, лук, саблю.