Они долго не появлялись. Первым выскочил Колокольцев, вслед за ним появился Семен.

— Чего ж вы вынырнули? — спросил, он Колокольцева. — Еще бы маленько, и зацепили бы...

— Понимаешь, дыхания не хватило, — оправдывался автоинспектор. — И так чуть не лопнул...

— А вы много воздуху не набирайте, — посоветовал Семен. — От этого только хуже. Надо, чтобы вдох нормальный был.

Отдышавшись, они опять скрылись под водой и на этот раз успели надеть на крюк петлю. Теперь все было готово к подъему грузовика.

— Давай помалу! — приказал Колокольцев трактористу и улегся на корму, чтобы лучше видеть, что будет происходить под водой.

На тракторе заработал мотор. Медленно, затем все чаще застучали шестерни лебедки. Трос натягивался, витки раскручивались и распрямлялись, с треском хлопая по гальке. Наконец трос вытянулся в струну, а буек над водой оставался неподвижным.

— Полный давай! Колеса засосало! — крикнул Колокольцев.

Пинчук добавил обороты, не сводя глаз с троса. Там, где он входил в воду, вскипел пенистый бурунок, словно трос превратился в сверло и буравил воду.

— Пошла! Пошла! — завопил Митя, первым из береговых заметив, как тронулся и поплыл буек, подняв на гладкой поверхности воды треугольник волн.

Схватившись за руки, мальчишки побежали навстречу поднимающемуся из глубины грузовику. Резкая, как удар хлыста, над заливом разнеслась трель милицейского свистка. Остановившись, ребята заозирались, не понимая, откуда мог взяться такой необычный для этих мест звук.

Колокольцев во весь рост стоял в лодке, свистел и грозил им кулаком:

— К черту! Василь Дмитрич, удали ребятишек! Навязались на мою голову!

Пинчук вылез из кабины, подхватил ребят под локти и молча повел с отмели на берег, на скалы.

— За что, Василь Дмитрич? — осведомился Митя, изумленно моргая ресницами.

— Вы что, совсем дурни или как? Оборони бог, трос лопнет, тогда что от вас останется? Соображать надо, не маленькие!

— А вас? Не захлестнет? — возразил Митя.

— Нас с собой не равняй, парень. Наше дело служивое, нам там положено быть, а вы и на бережке посидите...

Колокольцев и Семен плавали над тем местом, где теперь стояла машина. Она была уже близка к поверхности, край борта Колокольцев нащупал под водой и весело крикнул:

— Вот она, матушка! Под рукой у меня!

— Не говори гоп, пока не перепрыгнул! — отозвался Пинчук. — Пускать, что ли?

— Пускай! Сейчас наша будет.

Лодка отплыла в сторону, Василий Дмитриевич запустил лебедку. Вода над машиной заволновалась, забурлила. Буек стал крутиться и дергаться, словно стремился оторваться и уплыть от того огромного и темного, что поднималось из глубины. Потом он повалился набок и исчез в клокочущем буруне. Шумя водой, над поверхностью появился потемневший, почти черный кузов...

И вот теперь, когда казалось, что машина уже поднята, случилось непредвиденное: грузовик перестал двигаться. Он подергивался, но с места сойти не мог, как будто его удерживала в воде какая-то неведомая сила.

Напряжение на тросе было так велико, что начал подергиваться и вздрагивать сам трактор, словно хотел ползти навстречу грузовику. Павлику казалось, что перед ним развертывается битва. Два могучих исполина вступили в единоборство, и каждый из них старается перетянуть друг друга на свою сторону: грузовик тащит трактор в воду, трактор тянет его на отмель. Кто победит?

Колокольцев и Пинчук озабоченно смотрели друг на друга: в чем дело?

— Ладно, останавливай! — махнул рукой Колокольцев. — Что-то случилось...

Трос ослабел, и грузовик откатился назад. Над водой торчал только край кузова. Придерживаясь за него, Колокольцев опустился под воду и осмотрел заколдованное место.

— Что там? — спросил Пинчук.

— На обрыв напоролись, вот что! Черт бы его взял! — выругался Колокольцев.

— Высокий?

— Больше метра будет.

— Шабаш, доработались! Говорил ведь...

Не отвечая, Колокольцев вышел на берег и улегся на горячую гальку. От долгой возни в воде он посинел и стучал зубами...

Митя и Семен пошли вдоль обрыва, обследуя его в обе стороны. Подводная скала перегородила почти весь залив. Павлик наблюдал за приятелями, стоя по пояс в воде: он не умел плавать. От былого воодушевления ни у кого не осталось и следа: всех удручила неудача. Препятствие казалось непреодолимым...

— Шалишь, так я не сдамся! — вдруг сказал Пинчук и начал решительно раздеваться. — Не может того быть, чтобы мы ее не вытащили!

Кряхтя и ругаясь, он полез в воду, чтобы самому обследовать обрыв...

Весь день на отмели шла горячая работа. Василий Дмитриевич предложил насыпать перед обрывом вал из камней и гальки, и по нему закатить машину на мелкое место. Ребята нагребали в лодку гальку, отвозили к грузовику и вываливали под его колеса. Колокольцев и Пинчук орудовали принесенными с кордона лопатами: снимали с края обрыва верхний наносный слой.

Все работали полуголыми и босыми, один Павлик был в рубашке и тапочках. Он сильно опалил на солнце спину, пришлось одеться, а на сбитые до крови ноги надеть тапочки. Теперь он не мог сделать движения, чтоб размокшие тапочки не зачирикали, что вызывало вначале взрывы неудержимого веселья у Мити.

К вечеру Митя перестал веселиться, а Павлик и совсем упал духом. Невыносимо ныла спина, плечи вот-вот должны были развалиться, на ладонях полопались мозоли, сочилась кровь, и ранки больно разъедала вода. Но Павлик крепился и готов был скорее упасть полумертвым на землю, чем признаться в усталости и отстать от приятелей.

Отдыхал он в те короткие минутки, когда Семен и Митя отвозили груз к обрыву. Павлик стоял, опираясь на лопату, и чувствовал, как мелко-мелко трясутся его ослабевшие руки и ноги. Казалось, что силы его совсем кончились и что следующую лодку он ни за что не сможет нагружать. Но пустая лодка возвращалась, и Павлик, прикусив губу, снова брался за лопату, снова кидал шумящую гальку на дно лодки...

Близилась ночь. Длинные тени гор пересекали озеро от одного берега до другого, и там в синих тенях уже ползали сероватые ленты вечернего тумана. От воды струилась прохлада вперемежку с еще горячими строями дневного воздуха.

Сам того не заметив, Павлик скользнул руками по черенку лопаты и оказался сидящим на земле. Прижавшись щекой к рукам, он смотрел, как Семен и Митя выгружали лодку над обрывом. Больше работал, конечно, Семен. Митя еле-еле ворочал лопатой. Но все-таки ворочал... Ему, Павлику, легче даже, чем Мите: он может хоть немного отдохнуть во время выгрузки. А Семен работает непрерывно: то грузит, то гребет, то выгружает. Откуда у него столько сил? И почему он, Павлик, такой слабый, слабее даже Мити?

Пока Павлик предавался грустным размышлениям, лодка вернулась. Ребята начали работать, и тут оказалось, что Павлик не в силах сдвинуться с места. Он напрягался, опираясь на лопату, но странная сила приковала его к земле и не отпускала. Павлик покорился этой силе и молча ждал, что Митя опять начнет смеяться над ним, опять скажет про барина, который не хочет работать. Ну и пусть! Но Митя молчал, хотя Павлик был уверен, что все уже заметили его беспомощное положение.

— А что, инспектор, не пора ли пошабашить? Помощнички-то наши на ногах не стоят... — услышал Павлик далекий голос Василия Дмитриевича. — Дотемна все равно не кончить, утром доделывать придется.

Рядом с Павликом мешком свалился Митя, его терпению тоже пришел конец.

— Шабашить так шабашить, — согласился Колокольцев. — Ночевать-то где будем: на кордон пойдем или тут утра дождемся?

«Неужели еще придется тащиться на кордон? Мне не дойти...» — со страхом подумал Павлик.

— Куда я от трактора пойду? — прозвучал бас Пинчука. — Мое дело — с машиной.

— Нечего взад-вперед ходить, зря время терять, — поддакнул Семен. — У меня переночуете, я балаган построил...