— Да, меня так зовут, — озадаченно сказал Элрик. — Но откуда ты меня знаешь?
— Я сам не из этого мира, точнее не совсем из этого. Я не существую в том времени, которое тебе знакомо. Я двигаюсь здесь и там в сумеречных мирах, сотворенных богами. Такова моя природа. И боги, разрешая мне существовать, иногда используют меня как посланника. Меня зовут Джермейс Кривой, и я такой же недоделанный, как и эти миры. — Он спустился вниз и встал, глядя снизу вверх на Элрика.
— И что ты здесь делаешь? — спросил альбинос.
— Я так думал, что ты ищешь рог Судьбы.
— Верно. И ты знаешь, где он лежит?
— Да, — улыбнулся молодой карлик. — Он похоронен со все еще живым телом героя этого царства — с воином по имени Роланд. Возможно, это одна из инкарнаций Вечного Воителя. Он нашел свою смерть в долине неподалеку отсюда — угодил в засаду из-за предательства другого воина. Рог тогда был при нем, и он перед смертью успел протрубить в него один раз. Некоторые говорят, что эхо до сих пор звучит в долине и будет звучать вечно, хотя Роланд и погиб много лет назад.
Назначение рога Судьбы здесь неизвестно — даже Роланд не знал этого. Рог этот зовется Олифан, и он, как и волшебный меч Дюрандаль, был похоронен вместе с погибшим вон в том огромном могильном кургане.
Карлик сделал движение рукой, указывая на то, что Элрик принял было за большой холм.
— И что я должен сделать, чтобы получить этот рог?
Карлик ухмыльнулся, в голосе его послышалась зловещая нотка.
— Ты должен будешь сразиться вот этим своим мечом с Дюрандалем Роланда. Дюрандаль был освящен силами Света, тогда как твой — выкован силами Тьмы. Это сражение должно быть весьма интересным.
— Но ты говоришь, что он мертв. Как же я буду с ним сражаться?
— Рог висит у него на шее. Если ты попытаешься снять его, то Роланд будет защищать свою собственность — он пробудится от нетленного сна. Кажется, такой сон — удел большинства воинов этого мира.
Элрик улыбнулся.
— Похоже, у них тут не так уж много героев, если их сохраняют таким способом.
— Может быть, — беззаботно ответил карлик. — Только в этих краях в земле спят около дюжины, а то и больше героев. Они должны пробудиться, когда в этом возникнет крайняя необходимость, хотя мне известно о множестве случившихся тут неприятностей, но герои все еще продолжают спать. Может быть, они ждут конца света. Боги могут уничтожить его, если он окажется неподходящим для них. И тогда герои восстанут, чтобы предотвратить гибель мира. Но это всего лишь моя гипотеза, не стоит придавать ей серьезного значения. Возможно, легенды такого рода возникают из какого-то смутного знания о судьбе Вечного Воителя.
Карлик отвесил издевательский поклон и, подняв копье, отсалютовал Элрику.
— Прощай, Элрик из Мелнибонэ. Когда пожелаешь вернуться, я буду ждать тебя здесь и провожу куда надо. А вернуться ты должен обязательно, живым или мертвым, потому что, как тебе, вероятно, известно, само твое физическое тело противоречит законам этой среды. Только одна твоя вещь подходит этому миру.
— Что же это?
— Твой меч.
— Мой меч? Странно. Я думал, что он-то меньше всего подходит законам этого мира. — Он прогнал мысль, родившуюся у него в голове, — времени для размышлений сейчас не было. — Мне это место не нравится, — сказал он карлику, который начал карабкаться на скалу.
Он посмотрел в направлении кургана и пошел в ту сторону. Теперь Элрик видел, что речка рядом с ним течет, как то ей и полагается, и у него возникло впечатление, что, хотя этот мир и находится под влиянием Закона, в малой мере здесь действуют и разрушительные силы Хаоса.
Теперь ему стало видно, что могильное сооружение обнесено огромными каменными глыбами, а за ними растут оливковые деревья, ветви которых увешаны блеклыми драгоценными камнями. За деревьями Элрик разглядел высокий арочный вход с тяжелыми медными воротами, украшенными золотом.
— Ты силен, Буревестник, — сказал Элрик, обращаясь к мечу, — вот только хватит ли тебе силы, чтобы сражаться в этом мире и давать энергию моему телу? Давай посмотрим.
Он подошел к воротам и, размахнувшись, нанес по ним мощнейший удар своим рунным мечом. Металл зазвенел, на нем появилась вмятина. Элрик ударил еще раз, теперь уже держа меч двумя руками, но тут справа от него раздался голос:
— Какой демон тревожит покой Роланда?
— Кто это здесь говорит на языке Мелнибонэ? — храбро ответил Элрик.
— Я говорю на языке демонов, потому что вижу перед собой демона. Я не знаю ни про какую Мельнибуню, хотя мне хорошо известны все древние тайны.
— Хвастливое заявление, — сказал Элрик, который так еще и не видел того, кому принадлежал голос.
И тут она появилась из-за могильного холма и остановилась, глядя на него сверкающими зелеными глазами. У нее было удлиненное красивое лицо, почти такое же белое, как у него, но волосы были черны как смоль.
— Как тебя зовут? — спросил он. — Ты принадлежишь к этому миру?
— Меня зовут Вивиан, я чародейка, но вполне земная. Твой хозяин знает имя Вивиан, которая когда-то любила Роланда, но герой был слишком беспорочен и не захотел связать с ней свою жизнь, потому что она бессмертная, а к тому же ведьма. — Она добродушно рассмеялась. — Поэтому мне знакомы демоны твоей породы, и ты мне вовсе не страшен. Прочь! Прочь! Или я позову епископа Турпена — пусть он изгонит тебя.
— Некоторые из твоих слов мне незнакомы, — вежливо сказал Элрик. — К тому же ты сильно искажаешь язык моего народа. Ты охраняешь гробницу этого героя?
— Да, я доморощенный страж этой гробницы. А теперь уходи отсюда! — Она указала за каменные глыбы.
— Это невозможно. Тело, лежащее внутри, владеет одной вещью, которая нужна мне. Мы называем его рог Судьбы. Но тебе он известен под другим именем.
— Олифан! Но он же освящен. Ни один демон не имеет права прикоснуться к нему. Даже я…
— Я не демон. Клянусь тебе, я вполне человеческое существо. Отойди в сторону. Эта проклятая дверь слишком прочна.
— Да, — задумчиво сказала она. — Возможно, ты и человек, хотя и довольно необычный. Но это твое белое лицо и волосы, красные глаза, язык, на котором ты говоришь…
— Я чародей, да, но не демон. Прошу тебя, отойди в сторону.
Она внимательно посмотрела ему в лицо, и ее взгляд встревожил его. Он положил руку ей на плечо и хотя и ощутил ее плоть, она словно бы не присутствовала здесь. Казалось, она была не здесь, рядом с ним, а где-то далеко. Они смотрели друг на друга, и во взглядах обоих читались любопытство и тревога. Он прошептал:
— Откуда ты знаешь мой язык? Этот мир — он что, мой сон или сон богов? Он кажется мне почти неосязаемым. Почему?
Она услышала его.
— Это ты говоришь о нас? Что же тогда говорить о твоем призрачном «я»? Ты кажешься мне привидением из давно умершего прошлого.
— Из прошлого! Может, сама ты из будущего, которого пока не существует. Не наталкивает ли это нас на некое заключение?
Она не пожелала разбираться в его логике, а неожиданно сказала:
— Незнакомец, тебе никогда не удастся разбить эту дверь. Если ты сможешь прикоснуться к Олифану, то, значит, ты, несмотря на твою внешность, смертный. Этот рог тебе, наверно, нужен для какого-то важного дела.
Элрик улыбнулся.
— Да. Потому что если я не унесу отсюда рог Судьбы, ты никогда не появишься на свет!
Она нахмурилась.
— Одни намеки! Одни намеки! Мне кажется, я вот-вот сделаю какое-то открытие, хотя и не могу понять почему. А это необычно для Вивиан. Держи… — Она вытащила из-под одежды большой ключ и протянула его Элрику. — Это ключ от гробницы Роланда. Других ключей нет. Мне пришлось убить, чтобы завладеть этим ключом, а теперь я нередко захожу под эти мрачные своды, смотрю на его лицо и со скорбью думаю, что могла бы воскресить его и сделать бессмертным на моем родном острове. Возьми рог. Подними его с ложа смерти, и когда он убьет тебя, то придет ко мне и к моему теплу, примет мое предложение вечной жизни, предпочтет ее холоду этой гробницы. Иди — прими смерть от Роланда!
