На девяносто девять процентов Энди сознавала, что ведет себя нелепо. Она почти не сомневалась, что Макс ей не изменял ни с Кэтрин, ни с другими. Он всегда был с ней любящим и откровенным. Он сделал ошибку, умолчав о случайной встрече, но Энди верила, что ничего не было. А если – что маловероятно – что-то и было, каковы шансы подцепить что-нибудь неприличное от Кэтрин фон Герцог, принцессы-девственницы? Фон Герцоги герпесом не болеют – и точка! Однако минимальный шанс, что ее недомогание как-то связано с Максом и Кэтрин, следовало проверить немедленно.

Доктор Палмер кивнул.

– Лаборатория дальше по коридору слева. Сейчас идите туда, у вас возьмут кровь. Образец мочи оставьте в туалете на подоконнике. Когда вернетесь, раздевайтесь. У кресла лежат бумажные халаты, разрез спереди. Я сейчас вернусь с медсестрой.

Энди хотела поблагодарить врача, но он мгновенно исчез. Обогнув стол, Энди пошла в лабораторию, где крупная неулыбчивая женщина, не глядя на пациентку, быстро и почти безболезненно взяла кровь и отправила в туалет. Вернувшись в смотровую, Энди, как было сказано, переоделась в открытый спереди халат и забралась на кресло. Ее внимание привлек лежавший рядом старый номер журнала «Реально просто», и она уже заинтересовалась десятиэтапным способом отстирать накопившееся белье, когда вошел доктор в сопровождении молодого человека.

– Это мистер Кевин, наш практикант, – сказал доктор Палмер, указав на азиата лет семнадцати. – Все медсестры, к сожалению, заняты. Вы не возражаете?

– Конечно, нет, – солгала Энди.

Осмотр, к счастью, быстро закончился. Энди не видела, что делает врач, а он не утруждал себя объяснениями. Чувствовалось только небольшое давление внизу живота, как при взятии мазка из шейки матки. Энди старалась игнорировать взгляд мистера Кевина, прикованный к точке между ее расставленных ног. Можно подумать, он ничего подобного раньше не видел. Энди уже начинала испытывать крайнюю неловкость, когда доктор Палмер вытер ей промежность бумажной салфеткой и похлопал по щиколотке.

– Все, мы закончили. Теперь все зависит от того, когда придут результаты из лаборатории. Часть я получу сегодня, остальные завтра. По пути к выходу сверьте свой телефонный номер с секретаршей на ресепшене, вдруг у вас теперь другой. Если завтра до пяти вечера я не позвоню, смело звоните сами.

– О’кей. А какие-то еще ана…

– Нет, мы все взяли. Созвонимся! – Не успела Энди хотя бы спросить, какие анализы ей назначили, как доктор уже вышел.

Энди расплатилась за дополнительную услугу наличными, натянула пальто и вышла из клиники. Уже проведя картой по щели пропускного автомата в метро, Энди вдруг спохватилась, что доктор не сказал ничего ободряющего. Ни «я уверен, тут не о чем беспокоиться», ни «осторожность, конечно, похвальна, но я уверен, тревожиться не о чем», ни даже «я у вас тут ничего подозрительного не вижу». Лишь туманное «мы все сделали» и быстрое прощание. Испугался очередной истерики или заметил что-то плохое?

Энди с трудом сосредоточилась на работе. Барбара, Кэтрин, Бермуды и хламидиоз, с одной стороны, Миранда – с другой, и она, ей-богу, не знала, что страшнее. Энди пыталась отвлечься, открыв «Шестую страницу» онлайн, но оттуда на нее смотрели фотографии дочерей Миранды. Уже не малявки, изводившие Энди десять лет назад, близняшки тем не менее выглядели по-прежнему убого. На снимке со вчерашнего открытия какой-то галереи Каролина, с ног до головы одетая в черное, висла на прыщавом парне с нафабренными усиками. Кэссиди попыталась – и, надо сказать, преуспела! – создать впечатление наполовину обритой головы. Обтягивающие, как вторая кожа, блестящие кожаные леггинсы подчеркивали ее пугающую худобу и в сочетании с ярко-красной помадой придавали Кэссиди вид китайской куклы-гота. Подпись под снимком поясняла, что обе первокурсницы приехали домой на осенние каникулы: Каролина из Род-Айлендской школы дизайна, а Кэссиди – из какого-то французского университета в Дубае. Энди представила, каким ударом, должно быть, стал для Миранды выбор ее дочек, и невольно улыбнулась.

Эмили постучала и вошла, не дожидаясь приглашения.

– Слушай, ты ужасно выглядишь! До сих пор болеешь, что ли? Давай сначала по делу: ты с Максом говорила?

– Да и да. – Энди вытащила «Херши кисс» из стеклянной вазы, стоявшей на столе, и пододвинула ее Эмили.

Та вздохнула, развернула конфету и отправила в рот.

– И что он сказал? Я, кстати, спрашивала Майлса: клянется, что там с ними девушек вообще не было. И я ему верю. Не то чтобы он мне не лжет, но я всегда чувствую, когда…

– Это правда, Эм. Кэтрин там была, он признался.

Подруга резко повернула голову. Энди смотрела на крошечное пятнышко шоколада у нее на нижней губе, чувствуя, что внутри все помертвело.

– Как это признался? В чем конкретно?

Сотовый Энди пискнул, и на экране появилось сообщение. Девушки одновременно подались вперед, чтобы взглянуть, не от Макса ли сообщение. Оказалось, и в самом деле от Макса. Эмили вопросительно посмотрела на Энди.

– Что он сказал?

Энди вспомнила, как лежала в холодном кресле, позволяя двум мужчинам разглядывать ее сокровенные места и водить по ним тампоном, и ее затопило нестерпимое желание пристукнуть супруга. За все время, что она вела сексуальную жизнь, включая романтические страдания в бассейне с акулами, именуемом Нью-Йорком, Энди ни разу не боялась подцепить неприличную болезнь. Она была крайне, почти маниакально осторожна и гордилась этим. Как несправедливо, что теперь, когда она наконец отбросила свои страхи и полностью доверилась мужу, ей приходится трястись в ожидании результата анализов.

Она начала набирать ответ: «Результаты теста сегодня или завтра. Вероятно, просто вирус».

– Энди?

Энди развернула новый «Кисс» и откусила верхушку, после чего бросила остальное в рот.

– Можешь на секунду отложить обжираловку и сказать мне, что происходит? – Эмили схватила вазу с конфетами и поставила ее на пол, подальше от Энди. – Что бы тебя ни беспокоило, ты не обрадуешься, прибавив пять килограммов на дешевых конфетах, это я тебе обещаю.

– Да особо нечего рассказывать. Я сказала, что все знаю про Бермуды. Он не выдержал и принялся извиняться.

Эмили склонила голову набок. Любая женщина отдала бы все, что угодно, за такие рыжевато-каштановые волнистые волосы, а Эмили спала и видела, как бы перекраситься в блондинку.

– Поня-атно. Но ты же не знаешь, что было на Бермудах. Тебе известно только, что он наткнулся там на свою бывшую.

Энди подняла руку:

– Пожалуйста, прекрати. Это даже не обсуждается. Я знаю, ты пытаешься мне помочь, но Макс рассыпался в извинениях, уверил меня, что это вышло случайно, что Кэтрин прилетела на Бермуды со своей сестрой, они нечаянно встретились, ну, Кэтрин с ними и посидела. Заявил, что собирался мне рассказать об этом, но каким-то извращенным образом додумался, что это будет слишком эгоистично, поэтому держал рот на замке в надежде, что все само собой рассосется.

– Энди, я ни за что не поверю…

– Нет, уж ты поверь, – огрызнулась Энди, раздраженная одним только предположением, что подруга может усомниться в ее словах. – Я все утро сдавала анализы на ЗППП.

Рот у Эмили приоткрылся – совсем не изящно, что было ей несвойственно.

– Энди! – расхохоталась она, вздрагивая плечами. – Ты надо мной прикалываешься. Макс тебя ничем не заразил. И я могу тебе поклясться, Кэтрин его тоже ничем не заражала!

Энди пожала плечами:

– Не знаю, что тебе сказать. Он утверждает, что ничего не было. Но шесть недель назад он случайно оказался со своей бывшей на Бермудах, а теперь меня тошнит, куча странных симптомов и никакого объяснения. Что бы ты подумала на моем месте?

– Что ты лучше всех в мире раздуваешь из мухи слона. Энди, какие еще ЗППП?!

Девушки на секунду замолчали, прислушиваясь, как офис понемногу наполняется персоналом. Энди слышала, как Агата проверяет пришедшие за ночь сообщения.

– Можно, я минуту побуду плохой подругой? Обещай, что не возненавидишь меня за вопрос!