Жена редактора «Яхтенной жизни», чье имя Энди не могла запомнить, наклонилась и сказала:

– Я слышала, дизайнеру на оформление дали пустой чек. Буквально пустой, на неограниченную сумму.

– Какому дизайнеру?

Женщина уставилась на нее.

– Как какому? Валентино! Владелец поручил ему оформление яхты. Можете представить, сколько стоит нанять одного из выдающихся мировых дизайнеров выбрать ткань для диванов?

– Даже вообразить не могу, – пробормотала Энди, хотя, конечно, могла. После года работы в «Подиуме» ее мало что шокировало – и меньше всего суммы, которые богатые готовы потратить на свои прихоти.

Энди смотрела, как женщина (Молли? Сэди? Зоэ?) уплетает миниатюрные тортильи с соусом тартар и, жуя, глазеет по сторонам. Вдруг ее глаза расширились.

– Боже мой, он здесь. Не может быть, сам приехал! – пробормотала она, не прожевав до конца и поэтому прикрывая ладонью рот и раздутые щеки.

– Кто приехал? – якобы безразлично спросил ее муж.

– Валентино! Только что приехал! Смотри! – Женщине удалось наконец проглотить тортилью, и она быстро подкрасила губы одним грациозным движением.

Макс и Энди обернулись. Загорелый, подтянутый, обтянутый костюмом Валентино осторожно снял свои лоферы и шагнул на палубу. Стоявший рядом лакей подал ему фыркающего мопса с мокрой мордочкой, которого дизайнер без слов принял и начал поглаживать. Валентино откровенно рассматривал гостей и, не выразив ни неприязни, ни удовольствия, повернулся, чтобы предложить руку своему спутнику. Однако на яхту поднялся не старый Джанкарло; Энди с ужасом смотрела, как с затененной лестницы, которая вела в кают-компанию, появились пять длинных пальцев с красными лаковыми ногтями и по-тигриному сомкнулись на запястье Валентино.

Не-е-е-ет!!!

Энди испуганно взглянула на Макса. Она закричала вслух или только мысленно?

Словно в замедленной съемке, кошмар материализовался дюйм за дюймом: макушка «боба», длинная челка – и лицо с до боли знакомым выражением крайнего неудовольствия. Сшитые на заказ белые брюки, шелковая туника и кобальтово-синие лодочки – от «Прада», а жакет, напоминавший военный френч, и классическая стеганая сумка – от «Шанель». Единственное украшение – широкий эмалевый браслет от «Эрмес» – того же цвета, что и туфли. Энди несколько лет назад читала, что браслеты заменили Миранде белые шарфы-талисманы. У нее наверняка собралось сотен пять браслетов всевозможных цветов и размеров, и Энди испытала огромное облегчение, что уже не несет ответственности за их бесперебойную поставку. Завороженно глядя, как Миранда отказалась снять туфли, Энди даже не заметила, что Макс сжал ей руку.

– Миранда, – прошептала она задыхаясь.

– Приношу свои извинения, – сказал Макс ей на ухо. – Я понятия не имел, что она придет.

Миранда не любила вечеринки. Яхты она тоже не любила. Очевидно, что особенно сильно она не любила вечеринки на яхтах. Три, максимум пять человек в мире могли уговорить Миранду взойти на борт, и Валентино был одним из них. Хотя Энди по опыту знала, что Миранда уделит вечеринке не больше десяти – пятнадцати минут, ее охватил ужас при мысли оказаться на одном суденышке с персонажем своих ночных кошмаров. Неужели десять лет прошло с тех пор, как на парижской улице она крикнула: «Идите вы к черту!» – и уехала в Нью-Йорк? Кажется, все было только вчера. Энди стиснула телефон, борясь с желанием позвонить Эмили, но тут Макс отпустил ее руку и потянулся поприветствовать Валентино.

– Очень рад снова вас видеть, сэр, – произнес официально Макс.

– Надеюсь, вы простите нам это вторжение, – сказал Валентино с легким полупоклоном. – Со мной планировал быть Джанкарло, но я приехал в Нью-Йорк, чтобы встретиться с этой очаровательной леди, и мне захотелось снова посетить мою яхту.

– Мы в восторге, что вы почтили нас своим присутствием, сэр.

– Брось это «сэр», Максвелл. Твой отец был моим близким другом. Я слышал, ты хорошо ведешь дела?

Макс напряженно улыбнулся, не зная, вызван ли вопрос Валентино простой вежливостью или в нем кроется подвох.

– Стараюсь. Позволите предложить вам и… мисс Пристли что-нибудь выпить?

– Миранда, дорогая, это Максвелл Харрисон, сын покойного Роберта Харрисона. Максвелл сейчас управляет «Харрисон медиа хол…

– Мне это известно, – перебила Миранда, глядя на Макса с холодным безразличием.

Валентино удивился не меньше Энди.

– Ага! Я не знал, что вы знакомы, – сказал он, ожидая объяснений.

Макс пробормотал:

– Мы не знакомы.

И одновременно Миранда произнесла:

– Да, мы знакомы.

Последовала неловкая пауза, которую Валентино поспешил заполнить пронзительным смехом.

– А-а, я чувствую, за этим кроется интересная история! Буду ждать, когда вы мне ее расскажете! Ха-ха-ха!

Энди до крови прикусила кончик языка. Снова накатила дурнота, во рту словно лежал кусок мела, и она, хоть убей, не знала, что сказать Миранде Пристли.

К счастью, Макс, более привыкший к светским разговорам, обнял Энди за талию и сказал:

– А это моя жена, Андреа Харрисон.

Энди едва не поправила мужа: вообще-то Сакс! – но вовремя поняла, что он намеренно не упомянул ее девичьей фамилии. Хотя это уже не имело значения: Миранда заметила кого-то интересного на другом конце кают-компании, и не успел Макс договорить, как она уже была в двадцати футах от них. Она не поблагодарила Макса и даже не взглянула на Энди.

Валентино с виноватым видом поспешил за Мирандой, сжимая в объятиях мопса.

Макс повернулся к Энди.

– Мне очень жаль, я понятия не имел…

Энди положила ладонь ему на грудь:

– Все нормально. Правда. Все прошло даже лучше, чем я смела надеяться. Она на меня и не взглянула. Никаких проблем.

Макс поцеловал жену в щеку, сказав, как прелестно она выглядит, попросил никого не бояться, по крайней мере славящуюся своей грубостью Миранду Пристли, и пообещал принести воды. Энди слабо улыбнулась мужу, отвернулась и стала смотреть, как матросы поднимают якорь и яхта отходит от берега. Она прижалась к металлическим перилам и глубоко вдыхала холодный октябрьский воздух, чтобы успокоиться. Руки дрожали, поэтому она обхватила себя за плечи и закрыла глаза. Ничего, вечеринка скоро кончится.

Наутро после яхтенной вечеринки, когда в шесть часов у Макса прозвенел будильник, Энди показалось, что она готова раздавить его (или Макса) в лепешку. Только после настойчивого тормошения она вылезла из кровати и натянула спортивные штаны и старую фуфайку «Браун». Медленно жуя банан, который Макс вручил ей на выходе из квартиры, она вяло поплелась в соседний квартал. Попытка провести карточкой спортклуба через щель отняла у нее все силы. Энди взобралась на беговую дорожку, не без оптимизма поставив таймер на сорок пять минут, но это был предел ее возможностей: когда программа перешла от разминки к сжиганию жира, Энди нажала кнопку аварийной остановки, схватила свою «Весну в Польше»[4] и «Ю-эс уикли» и удалилась на лавочку. Мобильный зазвонил так внезапно, что Энди от неожиданности чуть не выронила его. На экране высветился номер Эмили.

– Сейчас шесть пятьдесят две! Ты что, прикалываешься надо мной? – спросила Энди, внутренне собираясь перед неизбежным напором подруги.

– А ты разве еще не встала?

– Я-то встала, естественно. Я в спортзале. А вот ты почему не спишь в такую рань? Или ты звонишь из тюрьмы? А может, из Европы? Второй раз за неделю ты вскакиваешь, не дожидаясь девяти!

– Энди, ты не поверишь, кто мне только что звонил! – Подобная степень возбуждения у Эмили предназначалась обычно для знаменитостей, президентов или бывших бойфрендов, с которыми еще не все закончилось.

– Никто. Еще семи утра нет.

– Угадай.

– Эм, ну хватит!

– Я тебе подскажу: тебе этот человек покажется очень-очень интересным!

Энди вдруг сразу все поняла. Ну вот зачем эта звонила Эмили? Облегчить нечистую совесть? Оправдаться признанием в истинной любви? Объявить, что беременна от Макса? Несомненно, это она.