– Яхтенная вечеринка? Сегодня? А почему меня не пригласили?

– Потому что я сама на нее не собиралась. Но раз мы вернулись, я загляну туда ровно на час, а потом поеду домой, с головы до пят натрусь «Виксом» и буду смотреть все серии «Коронованных деток».

– На чьей яхте в этот раз?

– Названия не помню, хозяин – обычный миллиардер, владелец хеджевого фонда. Больше домов, чем у нас с тобой туфель, и жен примерно столько же. Он дружил с отцом Макса, но Барбара считала, что он дурно влияет на мужа, и запретила им общаться. По-моему, еще у него есть несколько казино.

– Похоже, человек знает толк в вечеринках!

– Его там даже не будет. Он любезно предоставил Максу свою яхту. Не беспокойся, ты ничего не потеряешь.

– Угу. В прошлом году ты говорила то же самое, а там был весь состав «Субботнего вечера в прямом эфире».

За десять лет своего существования журнал «Яхтенная жизнь» не принес ни единого цента прибыли, однако это не мешало Максу называть его одним из самых ценных структур «Харрисон медиа». Журнал вносил в имидж компании элемент светского блеска; все, кто хоть что-то собой представлял, желали, чтобы их яхта появилась на его страницах. В октябре «Яхтенная жизнь» традиционно задавала вечеринку в честь премии «Яхта года», всякий раз приглашая впечатляющую компанию знаменитостей побродить по палубе какой-нибудь сногсшибательной яхты, обходящей вокруг Манхэттена, выпить «Кристалл», полакомиться чем-нибудь с трюфелями, не задумываясь о том, что неприветливой осенью они загрязняют Гудзон, а не теплые воды Лазурного берега.

– Да, тогда было весело, – согласилась Энди.

Эмили помолчала.

– Дело только в этом – ты больна, и на носу яхтенная вечеринка? Или что-то происходит?

Говорите об Эмили что угодно – она может быть бесцеремонной, агрессивной, нередко откровенно грубой, но проницательность у нее на порядок выше, чем у всех, кого знала Энди.

– А что может происходить? – Голос Энди прозвучал выше обычного, что бывало, когда она лгала или смущалась.

– Не знаю, я поэтому и звоню. Ты прекрасно держалась весь уик-энд, но мне показалось, тебя что-то бесит. Может, это просто раскаяние покупателя?[3] Говорю тебе, после свадьбы с Майлсом у меня вообще целую неделю были панические атаки. Я рыдала дни напролет, не в силах поверить, что теоретически он, получается, последний мужчина, с которым я буду спать. Последний, кого я поцелую! Но ведь все наладилось. Энди, все налаживается, я тебе говорю!

Сердце у Энди забилось быстрее. С тех пор как она нашла письмо, прошло два дня, а она еще ни слова никому не сказала.

– Я нашла в сумке Макса письмо от его мамаши. Она пишет, что сынок совершит огромную ошибку, женившись на мне, если он, конечно, все-таки решится довести дело до алтаря.

На несколько секунд в трубке воцарилась тишина.

– Господи, я уж думала, что-нибудь серьезное, – с облегчением выдохнула Эмили.

– Это мне в качестве утешения?

– Слушай, а чего ты ожидала? Харрисоны – люди старой закалки, к тому же свекрови всегда ненавидят невесток, будь они хоть принцессы.

– Отчего же! Кэтрин, к примеру, она готова принять с распростертыми объятиями. Майлс тебе не говорил, что она приезжала на Бермуды?

– Что? – В голосе Эмили прозвучало удивление.

– Барбара пишет, какая эта Кэтрин замечательная, а случайная встреча на Бермудах – не меньше, чем знак свыше. И вспоминает, в какой восторг тогда пришел ее сыночек.

– От Кэтрин? Даже не заводись. Вот уж о ком можешь не волноваться! У нее была привычка сбрасывать Максу ссылки на понравившуюся ювелирку перед днем рождения или годовщиной знакомства. Энди, она трикотажные «двойки» носит! Хотя и от «Прада», но «двойки»! Из его подружек она нам меньше всего нравилась.

Энди прижала ладонь ко лбу. Эмили и Майлс знали Макса дольше, чем она, были свидетелями всех его интрижек и много лет там и сям сталкивались с его девицами, но сейчас ей не хотелось выслушивать подробности.

– Рада это слышать, – сказала она, чувствуя, как начинает болеть голова.

– Он не рассказал, потому что это не важно, – заверила Эмили. – Потому что он без ума от тебя.

– Эм, я…

– Он по уши в тебя влюблен. Он классный парень, которому долго не везло с подругами. Ну, была она на Бермудах, и что? Он же не изменял тебе с ней. Да и вообще ни с кем. Ты это знаешь, и я это знаю.

Два дня назад Энди подписалась бы под этими словами. Макс, конечно, не бойскаут, но тем не менее Энди полюбила порядочного человека. Даже на секунду допустить обратное было невыносимо. Она хорошо помнила, как скрытность Макса чуть не довела ее до нервного срыва.

– Кэтрин – его бывшая подружка, Эмили! Его первая любовь! Девушка, с которой он стал мужчиной. Та, на которой он не женился предположительно потому, что она не была «трудной». Он всегда хорошо о ней отзывался. Я ломаю голову, а не попробовал ли он напоследок воду, в память прежних дней? Не он первый дурит на мальчишнике. Может, жизнь его отца с прелестной женушкой-домоседкой не так уж и плоха, но ему вдруг захотелось бунта, и он выбрал меня? Как мило с его стороны!

– Ты все драматизируешь, – сказала Эмили, но что-то в ее голосе зацепило внимание Энди. Кроме того, именно Эмили первой произнесла слово «изменил». Энди не позволяла себе заходить так далеко, так что подруга ее опередила.

– И что мне теперь делать? А если он изменил?

– Энди, ты ведешь себя нелепо. И истерично. Расспроси Макса, что там было на самом деле.

У Энди сжалось горло. Она редко плакала – обычно от усталости или стресса, а не от горя, но сейчас глаза наполнились слезами.

– Может, и так, но все это просто кошмарный сон. Если это правда, как я смогу его простить? Почем мне знать, вдруг он в нее влюблен! Я думала, мы будем жить вместе всю жизнь, а теперь…

– Энди! Сначала поговори с ним! – велела Эмили. – Перекрой пока свои фонтаны и поговори с мужем, о’кей? Я сегодня буду поздно, у меня завтрак с людьми из «Кейт Спейд». Если что, я на мобильном.

Энди понимала – надо успокоиться, пока не начали съезжаться сотрудники. Глубоко, прерывисто вздохнув, она пообещала себе, что поговорит с Максом, хотя и будет откладывать разговор как можно дольше. В голову лезли самые неприятные вопросы: кто съедет с квартиры? Ну как же, она, конечно, – ведь квартира куплена на деньги семьи Макса. Кому достанется Стэнли? Что она скажет людям? Знакомым? Родителям? Сестре Макса? Как они из лучших друзей, которые вместе живут, вместе спят, во всем поддерживают друг друга, превратятся в чужих людей? Они переплели воедино жизни, дома, семьи, работу, планы на будущее, журнал – все. Как Энди переживет потерю Макса? Она его любит.

Словно что-то почуяв за сорок кварталов, Макс написал имейл, который как раз в эту секунду звякнул в ее почте.

Женушка. Жена Макса. Слово эхом отдалось в голове Энди, прозвучав одновременно и непривычно, и восхитительно естественно. Она глубоко вздохнула и решила не терять головы. Никто не умирает. Письмо – не рак в терминальной стадии, и у них не трое детей и дорогая ипотека. К тому же, несмотря на наличие деспотичной мамаши, Энди любила Макса. Как можно не любить человека, если он в прошлом году на Валентинов день, который Энди всю жизнь ненавидела за открытки в виде розовых сердечек, задрапировал их маленький балкон черными простынями с наклеенными звездами, светящимися в темноте, и поставил туда столик на двоих? Который подал к столу жаренные на гриле сандвичи с сыром и анчоусами (ее любимые) вместо филе-миньон, острейшую «Кровавую Мэри» вместо каберне и специально для Энди – пинту кофейного мороженого «Хааген-Даз» вместо какой-нибудь затейливо оформленной коробки конфет? Они засиделись тогда далеко за полночь, разглядывая ночное небо в телескоп промышленного класса. Макс взял его напрокат, запомнив, как Энди несколько месяцев назад посетовала, что единственный неприятный момент жизни в городе – невозможность увидеть звезды.