1984 год «Бывшие комсомольцы – в порядке…» Бывшие комсомольцы – в порядке. Бывшие коммунисты – в шоколаде. Все так же коллективом – на блядки. Вот только поменялись бляди. Ай, бляди – как прежде – красавицы. Двуствольные да двужильные. Все так же на… бросаются. А коммунисты – жабы плешивые. Ах, за что я так люблю блядей — У них-то все по-честному. А у коммунистов, бля, меж грудей Нынче распятье крестное. Жгучие педерасты – в артистах. Нудные графоманы – в поэтах. Которые, бля, при коммунистах Как мухи были в котлетах. А нынче, глотку выдрав, Певица России с Европою Поет перед хором пидоров, А коммунисты, бля, хлопают. А бляди – как курица с яйцом — Все так же – по баням и голые, Ведь у коммунистов с человеческим лицом В банях любовь двуполая. По щучьему повеленью: Не будет стоять – поставят, Скажут волшебное слово – «Ленин», — И у коммуниста, бля, встанет. 1991–1992 годы В ОБЕТОВАННОЙ СТРАНЕ В обетованной стране Встретились мы – одногодки. Ах, не видались, поди, уже тридевять лет! И подливает он мне Из принесенной мной водки. Все у него хорошо. Все, что искал, он нашел. Все хорошо. Только Родины нет. А ночь – будто омут в реке. И стынет луна на удавке. И говорит он в хмелю: «Я назавтра возьму пистолет…», А завтра он впрямь с ним в руке, Только на бензозаправке. Все у него хорошо. Все, что искал, он нашел. Все хорошо. Только Родины нет. И иноземка-жена Над переводом хохочет. И я ей пою прямо в бюст – как подпивший корнет. Но вдруг исчезает она — Ей хочется в дансинги ночью. Все у него хорошо. Все, что искал, он нашел. Все хорошо. Только Родины нет. Ударим в гитару потом. Трясьмя затрясутся стаканы. С блатными куплетами выйдет гремучая смесь. И грудь осеняя крестом, Он вдруг разрыдается спьяну, Что все у него хорошо… Что все, что искал, он нашел. Что все хорошо. Только Родина — это не здесь. 1999 год ВОЙНУШКА Брось пилотку, пусть проверят, Может, запах их проймет, Может, запаху поверят, Что война – она не мед. Что на посохе солдатик С перестреленной судьбой Награжден не к круглой дате, А за выигранный бой. Кто войну не тихой сапой Прослонялся по тылам, Знает: горький этот запах Приживляется к телам. Только вряд ли это здесь им Втешешь, бледного бледней — Победителем в собесе Выйти во сто крат трудней. Здесь ори, хоть заорись им — «Нет инструкции такой, Чтобы сразу, без комиссий, Коль с простреленной судьбой!..» Не привыкли здесь на веру, Позакрылись на запор Эти души – «бэтээры», Не пробойные в упор. А в пилотке, за подкладкой Ухмыльнулся Дух Войны. А на посохах ребятки — За бумажкой вдоль стены. А бумажка – на полушку — Не расщедрятся, не жди, Поигравшие в войнушку В детство впавшие вожди. 1989 год
ВСЕ ДВИЖЕМСЯ Все движемся – устроен мир на том. Настал черед, и я с Восточной съехал. В дорогу песен хулиганских том Собрал мне двор с эпиграфом: «К успеху». Держал меня в горсти Всесильный Дух Дворовый. Уехал. Двор, прости. Нить жизни – шнур суровый. Прописан все ж припевочкой, Что на ветер в трубу, Где поцелуй твой, девочка, Еще печет губу. Где нож – не для побоища, Где пуля спит, не воюща, Где старый друг живой еще С отметиной на лбу. Все движемся. Уже до третьей тыщи — шаг. За столько лет – впервые. И как велела певчая душа, Пою свои куплеты дворовые. И верю, не придут И не отнимут строчки. И в ночь не уведут К тюремной одиночке. Христос и тот за заповедь Прощать до стольких раз, Готов и нынче залпом пить За милосердных нас. За то, что жили – маялись, Кручинились и славились, За то, чтобы покаялись, Не завтра, а сейчас. Все движемся. До святости икон Дойти б умом. А не как есть — ногами. Чтоб бег начав со стремени верхом, Не кончить тараканьими бегами. Из всех на свете стрел По мне – Амура стрелы. Ах, как бы я хотел Лишь ими пичкать тело. И бунтовать, и струны рвать За все, что в сердце грел. И все на свете согревать Во имя этих стрел. И чтоб в глазах той девочки Так и остаться неучем. А остальное – мелочи. Так, видно, Бог хотел. |
