Александр Васильевич Новиков Симфонии двора СТРАНА ВСЕОБЩЕГО ВРАНЬЯ А ЦЕРКОВКА УБОГА А церковка убога, и потому в ней склад. Товарищ кладовщик с хозяйским чувством Хранит на алтаре эмаль и бустилат, А в ризнице – фосфат и ящик с дустом. Поглаживает счеты и косточки кладет, Пропихивает дебет через кредит. Архангелы трубят, и Страшный Суд грядет, Коль ревизор по зову их приедет. Распластаны недвижно святые на стенах, Прошитые стальными костылями — Товарищ кладовщик не смыслит в именах, Поскольку не оценены рублями. В закрещенные окна лишь сунься, ангелок! — Стрела твоя ему – быку иголка! Товарищ кладовщик – ВДОАМовский стрелок, На то ему и дадена двустволка. Здесь отпускает он, как грех, чего кому: Лопаты, ведра, краски, стекловату… Приходят на поклон сюда теперь к нему, И крестит он десницей или матом. Со звонниц облетели давно колокола — За них агитплакат звонит ударный. Товарищ кладовщик с пасхального стола Вкушает и без звона регулярно. Не ладановый дух пускает «Беломор». Марию-деву мухи обходили. Здесь не колхозный склад – здесь Русской Веры морг «Товарищи» для нужд соорудили. Ограде проржавелой по грудь чертополох. Ветшает все (как только терпит кладка!). Но пращуры мудры: предвидели, что Бог Вернется, как бы ни было здесь гадко. А нынче куполам град хлещет по щекам, На маковках ни крестика, ни шпиля. Покуда время здесь сидеть кладовщикам, Нести тебе свой тяжкий крест, Россия! Толпиться на поклон и славить подлецов, Рожденных и взлелеянных тобою. У высохших икон заплакано лицо. И слух истерзан барабанным боем. 1988 год АЙ, ПО СТЕНОЧКЕ Ай, по стеночке по красной звезды зыркают, бледны, И крылами воронье сучит и пляшет. Расстреляйте нас, подрясных, у Кремлевской, у стены, Да не с вашей стороны, а с нашей. Расстреляйте, суки, в глотки жжены Да в лады. Расстреляйте нас, блаженных, За предчувствие беды! Оглашенных, обряженных и запинанных под дых. Я и сам такой, поди. Мне скопом – краше. Расстреляйте нас, блаженных, не схваченных в поводы, Что не с вашей стороны, что не с нашей. Смилуйтеся, суки — Чтоб не в брюхо, а в кадык! Расстреляйте нас за муки, За предчувствие беды! Ах, что же, Господи, мы всуе поминаем все себя? Всем воздастся нам прилюдно. Даст Бог — с ними. Но мы лопатками к кремлевской встанем горько, но любя. Расстреляйте нас – не ради, а – во имя. Расстреляйте, суки! Да и – в пепел. Да и – в дым. Расстреляйте Ор, и Лепет, И Предчувствие Беды. 1998 год
АХ, ВОЙНА А войну войной никто не называл, Окромя солдатиков. А тыловой мордастый генерал Слал все интендантиков Документики сшивать — Листики пролистывать. Ах, война – родная мать — Воровать да списывать. Да тех солдатиков сложить В цинк по обе стороны, Да о потерях доложить — Мол, не склевали вороны! А им, солдатикам, весной В землю так не хочется… Ах, война – карга с косой, Сука да наводчица. А им в ушаночке – звезда С лапами поблюсклыми. Да им до Страшного Суда Оставаться – русскими. Что ж друг друга мы опять Пожирали поедом? Ах, война, ядрена мать — Барыга с магиндовидом. А теперь-то им куда С ремесла заплечного? Чай, во лбу-то их звезда Не шестиконечная. Им теперь что белена, Что розочки с иголками… Ах, кремлевочка-война — Вахтеры с треуголками. Им теперь весным-весна, Как невеста в копоти, Та, что в лодке без весла Кружит в вечном омуте, И швыряет в рот песок, И стирает мелями… Ах, война – юнца висок. Теплый. Да простреленный. 1999 год БОЖЬИ КОРОВКИ Мы ходим все под Богом. Ползком или парим. То вдруг упремся рогом, А то перегорим. И боги наши ловко Нас доят и стригут. Мы – божии коровки, Удобный рабский труд. Мы божии коровки, Мы панцирем красны, Мы в серые коробки Навек поселены. И что не всех убоже, Довольны мы, эх-ма! И потому мы – божьи. И потому нас – тьма. Жизнь соткана на пяльцах, Воздушна и легка. Вот мы взлетаем с пальца, Что тычет в облака. Умильно корчим рожи Над млеком облаков, Ведь мы коровки – божьи, Мы доимся легко. Эх, жизнь наша – рулетка! Свое не проглядим! Нас в небе ждет котлетка — Вот там и поедим. Нас в небе ждут обновки. Вперед! Вперед! Вперед! Мы божии коровки — Удобный райский скот. Объявят небо – ложью, Иль все сгорит в огне, На все нам – воля божья. А бог наш – на земле. Нам холодно, нам душно, Мы тянемся к богам, Покорны и послушны Их фетровым рогам. А боги так похожи По платью и уму. Вот потому мы – божьи. И вечны потому. |
