В эту ночь Эмма не сомкнула глаз. С раннего утра она послала сэра Гарри на бега, а сама, сказавшись больной, удалилась в свою комнату. Но едва он уехал, она велела заложить экипаж и приказала служанкам одеть ее. Она выбрала великолепное платье, которое сгодилось бы и для приема у королевы. Она послала на бега грума, который должен был дать ей знать, как только там появится леди Галифакс. Но она уже была одета, а грум все еще не появлялся. В нетерпении спустилась она во двор и села в уже приготовленный экипаж, лихорадочно считая минуты. Наконец грум явился. Задыхаясь от быстрой скачки, он в ответ на ее резкий вопрос смог только кивнуть головой. А кучер уже стегал лошадей…

Подъехав к длинной цепочке карет, Эмма медленно двинулась вдоль всего ряда, небрежно откинувшись на сиденье, с улыбкой отвечая на приветствия знакомых. Глаза ее украдкой скользили по лицам, экипажам, лошадям. В середине ряда она увидала те цвета, которые искала.

На высоких козлах кареты сидел рядом с кучером лорд Галифакс в сером сюртуке, держа в руках поводья. В глубине кареты господин, сидевший спиной к Эмме, протянутой рукой указывал на стартующих в поле всадников. Лица его не было видно. На него она и не обратила внимания. Ее горящие глаза остановились на сидевшей с ним рядом изящной женской фигурке, обратившей к нему красивое, гордое лицо. Из-под широкой шляпы с развевающимися лентами она с улыбкой глядела на спутника. Джейн Миддлтон…

Рядом с экипажем лорда Галифакса было как раз свободное место. По распоряжению Эммы кучер направил именно туда их карету. При въезде в ряд колеса экипажей столкнулись, и все сидевшие в экипаже повернулись к Эмме. Она стояла в карете во весь рост, схватившись за спинку козел, уставив горящие глаза в лицо леди Джейн, но вдруг побледнела и, дрожа, упала на сиденье. Это лицо — лицо человека рядом с Джейн Миддлтон…

Шум скрипящих колес вывел ее из оцепенения. Лорд Галифакс старался заставить своих лошадей оттянуть экипаж, не задев кареты Эммы. Леди Джейн сидела, откинувшись на подушки в глубине кареты, оживленно беседуя с Овертоном, возможно, нарочито повернувшимся к Эмме спиной. Глаза Джейн, проезжавшей мимо в карете, равнодушно скользнули по Эмме, как бы не видя ее. На ее губах была все та же гримаска высокомерия, с которой она некогда, у миссис Баркер, задавала Эмме свои вопросы…

Мистер Лайен в Уэльсе дровосеком был,

В Северном Уэльсе деревья он валил.

Забыв все на свете, Эмма вскочила с сидения:

— Почему вы ударились в бегство, леди Галифакс? — выкрикнула она громко с язвительным хохотом. — Неужто вы так малодушны, что боитесь меня?

На застывших лицах пассажиров отъезжавшего экипажа не было никаких признаков того, что они услышали эти слова. С тем же холодным спокойствием Джейн продолжала говорить, Овертон демонстрировал Эмме свою спину, лорд Галифакс направлял назад свой экипаж. Он проехал за рядом экипажей к месту старта и там остановился…

Узнав от знакомых о том, что приехала Эмма, сэр Гарри, сияя от радости, устремился к ней, чтобы поздороваться. Окруженная толпой друзей, обступивших ее карету, Эмма улыбаясь, весело отшучиваясь, слушала поток комплиментов, обращенных к будущей леди Фезерстонхаф. Но мысли ее путались, перед глазами плясали красные огоньки. Она не слышала того, что произносили ее губы, ничего перед собой не видела.

Но когда новый заезд отвлек ее собеседников и она осталась одна с сэром Гарри, силы ей изменили. Он испуганно склонился над ней, спрашивая ее о причине внезапной перемены, и тогда она беззвучно разрыдалась. Бросившись на подушки, она лежала — бледная, недвижимая, и слезы текли по ее щекам. А потом, так как он настаивал на том, чтобы узнать причину, она рассказала ему все. Он стиснул зубы. В глазах вспыхнул гнев. Вскочив на козлы, он направил карету к стартовой площадке. Заметив его приближение, лорд Галифакс хотел было уклониться от объяснения, снова выехав из строя карет. Но сэр Гарри действовал быстрее. Неистово хлестнув лошадей, он поставил свой экипаж на пути экипажа лорда.

— Алло, сэр Фезерстонхаф, — крикнул лорд Галифакс, — вам угодно шутить или вы не владеете своими лошадьми?

— Владею и лошадьми и собой! — отвечал сэр Гарри, спускаясь с козел и помогая выйти из кареты Эмме. — Я просто не хочу упустить случая представить миледи в лице мисс Эммы Харт мою невесту. И зная всем известную доброту миледи, я очень надеюсь, что это будет воспринято по-дружески! Voila се que j'espere[42]!

Он подвел Эмму к дверцам кареты и отвесил леди Джейн торжественный поклон, направив на нее пристальный взгляд. Но она не обратила на него ни малейшего внимания. Глядя в упор на Эмму, она сидела, откинувшись на подушки, и как бы рассеянно играла платком, держа его в руке, покоящейся на дверце. Вдруг он упал у нее и полетел к ногам Эммы в песок.

Леди Галифакс с удивленным видом взглянула на своего супруга.

— Мисс Эмма Харт? Мне что-то кажется, Огастес, что раньше ее звали иначе. Помните красивую маленькую служанку, которая в Хадне несла за нами индюшку? Я еще подарила ей за это шиллинг!

Глухой звук вырвался из груди сэра Гарри:

— Миледи!

Она с улыбкой кивнула ему, будто только теперь увидела его:

— Ах, сэр Гарри, здравствуйте, как поживает ваша уважаемая матушка, леди Фезерстонхаф? — И не дожидаясь его ответа, она обратилась к сидящему возле нее господину: — Не знаете, Гревилл, куда я подевала свой платок? Ах, он выпал из кареты, вон он лежит там, возле малышки! Поднимите же его, Эмма! — И она с глазами, полными злости, протянула к ней руку, шевеля пальцами.

Устремив горящий взор на растерянно мигавшего Галифакса, сэр Гарри, выпустив руку Эммы, поднял платок и передал его Джейн.

— Ваша милость позволит мне выступить в роли маленькой служанки! — сказал он с холодным достоинством и сделал знак своему кучеру отвести лошадей в сторону.

— Милорд Галифакс, путь свободен!

* * *

Гревилл! Почему Джейн назвала его Гревилл?..

Поговорив еще несколько минут с одним из друзей, сэр Гарри возвратился с Эммой в Верхний Парк. Все время краткого пути они просидели рядом друг с другом молча. Только однажды он прервал свои мысли:

— Она подарила вам шиллинг? — спросил он. — Можно узнать, что это значит?

Она пыталась собраться с силами, чтобы ответить ему. Она сама не помнила, что сказала ему. Какое ей было дело до шиллинга, до Джейн Миддлтон! Гревилл? Почему она назвала его Гревиллом? Она испугалась, услыхав собственный голос. Неужели, размышляя, она высказала свой вопрос вслух?

— Гревилл? — повторил сэр Гарри. — Почему вы спрашиваете?

— Я думала… Разве у него не было раньше другого имени? Разве его не звали Овертон?

Он покачал головой.

— Насколько мне известно, никогда! Гревилл — сын покойного лорда Брукса, первого графа Варвика. С материнской стороны он внук лорда Арчибалда Гамильтона, губернатора Ямайки. Его дядя, сэр Уильям Гамильтон — посол при неаполитанском дворе. Стало быть, Гревилл происходит из знатной семьи, но будучи младшим сыном, он беден. Ему приходится искать богатую партию. У Галифаксов он гостит уже дня да. Злые языки говорят, что он ухаживает за леди Джейн. Но чего только не болтают! — Он пожал плечами.

Он любит Джейн Миддлтон?.. Что это за туман перед глазами? Она едва разглядела руку, которую протянул сэр Гарри, чтобы помочь ей выйти из экипажа. И когда она поднималась в свою комнату, ей казалось, что стены, ступени, двери отшатывались от нее. Смертельно усталая, она, не раздеваясь, бросилась на постель. Среди ночи она вдруг вскочила со страшным криком.

Ромео…

Здесь, на ее коленях лежала его голова, его лицо было бледным как у привидения. Его глаза остекленело глядели на нее…

Ромео был мертв.

Глава двадцать первая

Когда на следующее утро она сошла к завтраку, навстречу ей с привычной вежливостью вышел сэр Гарри, Он повел ее к столу и, сев напротив, спросил ее о планах на этот день. Ему бы хотелось, чтобы она после обеда поехала с ним на бега.