— А как Катрин восприняла новость о смерти Оррина? — спросил я.

Я видел, как Иган побледнел. Чуть заметно.

— Защищайся, — сказал Иган и обнажил меч. Но я не привык подчиняться командам.

— Я сказал Оррину, что приму решение, когда он вновь придет в Высокогорье, — сказал я. — Я думаю, что я бы последовал за ним и присягнул бы ему как императору. Надеюсь, что именно так я бы и поступил. Тебе следовало подождать еще недели две, и только после того, как он прошел бы Высокогорье, убить его. Ты бы только выиграл от этого.

Иган сплюнул.

— Мы оба братоубийцы, и мы встретились здесь для поединка. Ты готов?

— Ты знаешь, зачем я после нашей первой встречи практиковался каждый день? — спросил я.

— Чтобы я потратил несколько лишних минут прежде, чем убью тебя? — спросил Иган.

— Конечно, нет.

— Тогда зачем?

— Ты надеялся на честный поединок со мной?

Я поднял правую руку и из-под щита размером с небольшое блюдо нацелил на него пистолет.

— Что это? — спросил Иган и сделал шаг назад.

— На нем выбито слово «Кольт», если тебе это о чем-то говорит. Считай эту штуковину арбалетом, но она способна попасть в самую маленькую щель. Можешь сказать за нее спасибо эху Фекслера Брюза.

Я выстрелил Игану в солнечное сплетение. Пуля пробила маленькое отверстие в его доспехах. Я знал (пробовал на дыне): с обратной стороны отверстие будет значительно больше.

— Ублюдок! — Иган отшатнулся назад.

Я хотел выстрелить ему в ногу, но пистолет заело.

— Тебе повезло, что не вышло с первой попытки, — сказал я и левой рукой выхватил меч.

Иган блокировал мой занесенный для удара меч. Я должен был признать, что мечом он владел превосходно. Клинок с хрустом вошел ему в колено, и он упал.

Пять рыцарей, которых Иган привел с собой, пришли в движение. Я поиграл пистолетом, постукивая им о рукоять меча, затем поднял пистолет и выстрелил — один, два, три, четыре, пять раз. Рыцари упали, у каждого красная дырка во лбу. Я бы промахнулся, если бы стрелял левой.

— Ублюдок! — Иган попытался подползти ко мне.

— Это не твоя игра! — крикнул я достаточно громко, чтобы слышала армия Стрелы, упреждая ее жажду моей крови. — А по твоим правилам я не играю.

Я пнул меч Игана, и он отлетел далеко от его руки. Я махнул рукой своим секундантам.

— Отец Гомст!

В пистолете больше не было патронов, и я отбросил его в сторону вместе со щитом. Я присел рядом с Иганом и снял с него шлем, для этого мне пришлось ножом разрезать ремешки, и я, должно быть, немного его порезал.

— Не самый лучший конец для тебя, Иган. — Я приподнял его голову. — Ты знаешь, что на кончиках моих пальцев смерть? Ты назвал меня братоубийцей — и этим больно ранил меня. Но это правда. Я убил бедного Деграна, даже не помышляя о том. Ты чувствуешь смерть? Представляешь, что я могу сделать, если направлю на это свои мысли? Если я действительно захочу сделать тебе больно?

Иган закричал, я никогда не слышал, чтобы человек кричал так громко.

— Теперь ты понял? — спросил я, когда он на мгновение смолк, чтобы сделать вдох. — Я не горжусь тем, как я этому научился. Я могу частично повредить твой спиной мозг и оставить тебя ждать прихода смерти, долгие годы страдая от непрерывной боли. Я могу парализовать тебя, отнять у тебя речь, и никто никогда не узнает, как ты страдаешь, и ты даже смерти у Бога вымолить не сможешь.

Солдаты принца уже кинулись на выручку, но им было нужно преодолеть склон.

— Чего ты хочешь? — выдавил из себя Иган.

Я уже прервал связь между его мозгом и мышечной системой, поэтому он знал, что я не лгу. Я солгал лишь в том, что могу ее восстановить.

— Давай будем друзьями, — сказал я. — Я знаю, что не могу тебе доверять, даже если ты назовешь меня братом… но ты все же сделай это.

— Что? — Иган округлил глаза.

— Йорг! Надо бежать! — Дядя Роберт положил мне руку на плечо.

Я пропустил его слова мимо ушей и пустил новую волну боли по телу Игана.

— Назови меня своим братом.

— Брат! БРАТ! Ты мой брат! — прокричал он, задыхаясь.

— Отец Гомст, ты слышал это? — спросил я.

Старик кивнул.

— Давай сделаем это официально, — сказал я. — Прими меня в свою семью, брат.

И новая волна боли.

— Йорг! — Макин показал на тысячи солдат, поднимавшихся к нам по склону, будто я сам их не видел.

— Я… ты принят. Ты мой брат, — прохрипел Иган.

— Отлично. — Я отпустил его. Выпрямился и вытер окровавленные руки о плащ Макина.

— Надо бежать! — Макин сделал несколько поспешных шагов в сторону Логова, словно мне, неразумному, показывая направление.

— Не будь глупым, — сказал я. — Мы не побежим.

— Какой у тебя план? — спросил Макин.

— Я надеюсь, что они остановятся и не будут демонстрировать преданность этой куче навоза. — Я пнул Игана в голову, но не сильно. Возможно, все же придется бежать, ноги мне понадобятся. — Я уничтожил больше половины армии. Оба принца погибли. Оставшимся лучше разойтись по домам! — последние слова я прокричал громко, глядя в лица солдат, они были уже достаточно близко.

— Только и всего? — спросил дядя Роберт. — Ты просто надеешься?

Я усмехнулся и повернулся к нему лицом.

— Последние десять лет жизни я только и делал, что вопреки всему пробирался вперед, полагался на удачу и надеялся. — Позади меня полыхал огонь, остатки катапульты развалились и вспыхнули еще ярче. Огонь был такой же странный, как в замке, нервный, неустойчивый, с алыми прожилками, словно он был полосатым…

— Хочу посмотреть, как ты умрешь, — сказал возникший слева от меня Сейджес. Несмотря на холод, он был в одной набедренной повязке на теле, покрытом письменами.

Его появление удивило меня, но я не подал виду, вместо этого сделал шаг в его сторону.

— Меня здесь нет. Ты никак не можешь этого понять, Йорг Анкрат? — Сейчас для меня было очевидно, как он меня ненавидит. И это было для меня маленькой победой — вызвать проблеск эмоций в его по-коровьи кротких глазах.

— Разве? — спросил я.

Он посмотрел на Игана, неподвижно лежавшего на земле в своих сияющих доспехах и истекавшего кровью.

— С этим я мог бы вершить великие дела. Знаешь, сколько времени потребуется, чтобы найти подобного ему — сильного, властного и вместе с тем податливого? Я не мог работать с Оррином. В нем было еще меньше уступчивости, чем в твоем отце, а это о многом говорит.

— Это ты заставил Игана убить Оррина? — спросил я.

— Это было не трудно сделать. Всего лишь требовалось подтолкнуть в нужном направлении. Милая Катрин была такой соблазнительной, а бедный Оррин просто встал на пути. Такие мужчины, как Иган, принимают единственное решение, когда что-то или кто-то встает у них на пути.

— Повелитель снов, ты только и делаешь, что всех чуть-чуть подталкиваешь, — сказал я.

— Йорг, ты, вероятно, даже не помнишь тот сон, который заставил тебя проситься в Норвуд?

— Что? — В голове замелькали обрывочные картинки. Ярмарка в Норвуде. Флаги развеваются. Я очень хочу поехать. Я непрестанно донимаю мать. Я почти втаскиваю их в карету.

— Это ты сделал?

— Да. — Сейджес натянуто и злобно улыбнулся. — Твои грехи призывали меня к действию.

— Я был всего лишь ребенком…

Сейджес посмотрел на Игана.

— И сейчас твои грехи призывали меня к действию.

Во мне вспыхнул холодный огонь.

— Я объясню тебе, язычник, к чему призывают мои грехи. Они взывают к большему. Им нужна компания. — И я пошел к нему.

— Меня здесь нет, Йорг, — сказал Сейджес.

— А я думаю, ты здесь.

Я почувствовал, как он пытается колышущейся нелепой закрыть мне глаза, пытается погрузи ть в призрачный мир грез. И в этот момент я увидел ее. Ее призрак. Катрин — белая от злости и оттого еще более прекрасная. Ее призрак маячил рядом с Сейджесом, как раз там, в каком направлении он намеревался ускользнуть, маячил миражом пустыни, ее губы что-то беззвучно шептали. Я видел, что она сидит верхом на лошади в доспехах, которые она привезла с собой из дворца Стрелы. Где-то в недрах многотысячной армии Катрин вслепую вела свою лошадь, погрузившись в мир видений. И с каждым ее беззвучным словом Сейджес становился более материальным, он был там.