– Увы, смешны мои мечты! А между тем… Между тем, разве они не помогают мне жить? Разве не дают они мне немного того юного счастья, которое навсегда изгнано из души человека?
С легкой болью в сердце он выпрямился: там, в прорези горы Теней, только что появились три огромных белых планера.
Земля–человекоубийца
Планеры эти почти касались нависшего над пропастью Пурпурного Зуба. Их окутала оранжевая тень, затем они снова засеребрились на полуденном солнце.
– Посланцы из Красных Земель! – воскликнул Мано. Он не сообщил ничего нового своим спутникам. Его слова были лишь призывом к вниманию. Обе партии ускорили свой полет, и вскоре бледные птицы опустились около изумрудных аппаратов Высоких Источников. Раздались приветствия, и за ними наступило молчание; на сердце у каждого было тяжело, слышалось лишь легкое жужжание турбин, да шелест крыльев. Все чувствовали суровую силу этой пустыни, над которой они неслись как владыки.
Наконец Тарг спросил робким голосом:
– Известны ли размеры несчастья?
– Нет! – отвечал один из пилотов с темным лицом. – Они будут известны не ранее как через несколько часов. Известно только одно, что число мертвых и раненых огромно. И это было бы ничего, если бы мы не опасались за исчезновение многих источников.
С печальным спокойствием он опустил голову.
– Погибли не только все посевы, но и исчезло много запасов. Во всяком случае, если не произойдет новых землетрясений, то с помощью Высоких Источников и Опустошения, мы сможем просуществовать в течение нескольких лет. Народ временно прекратит размножаться, но, может быть, нам не придется пожертвовать ни одним человеком.
Еще некоторое время оба отряда летели рядом, но затем пилот с темным лицом переменил направление. И люди из Красных Земель полетели на Север, тогда как девятеро взвились к перевалу через гору Теней.
Они неслись среди опасных вершин, над бездонными пропастями и вдоль косогорья, которое некогда было пастбищем, а теперь там плодили свое потомство железо–магниты.
– Вот оно доказательство, до чего этот склон насыщен обломками промышленной деятельности людей.
И снова они летели над холмами и долинами. К двум третям дня они находились в трехстах километрах от Красных Земель.
– Еще один час! – воскликнул Мано.
Тарг с помощью своего телескопа исследовал горизонт. Еще неопределенно, но он уже разглядел оазис и пурпурную полосу, от которой он получил свое название. Жажда приключений, затихшая было после встречи с большими планерами, снова пробудилась в сердце молодого человека, он усилил быстроту своей машины и опередил Мано.
Стаи птиц кружились над красной полосой земли. Многие понеслись навстречу эскадре. Они сошлись в пятидесяти километрах от оазиса. Их повествование не только подтвердило катастрофу, но они предсказывали и новые неизбежные бедствия. Тарг смотрел и слушал их с поникшим сердцем, не будучи в силах промолвить ни единого слова.
Земля в пустыне словно была вспахана каким–то необыкновенным плугом. По мере приближения в оазисе видны были обрушившиеся дома, его ограда была разорвана; посевы провалились; среди развалин копошился человеческий муравейник…
Вдруг страшный крик пронесся в воздухе. Полет птиц странно обломился, жуткая дрожь пронеслась в пространстве.
Земля–человекоубийца пожирала своих детищ!
Одни только Тарг и Арва испустили крик жалости и ужаса. Остальные же авиаторы с грустным спокойствием последних людей продолжали свой путь… Пред ними был весь оазис. Над ним носились зловещие вопли. Видно было, как жалкие существа бежали, ползли или шатались, другие оставались неподвижными, будучи поражены насмерть; иногда словно окровавленные головы виднелись из земли. Зрелище становилось еще ужаснее по мере того, как можно было лучше различать подробности.
Девятеро в нерешимости носились над оазисом. Но испуганный сначала полет птиц успокоился; видимо, не предвиделось никакого другого толчка. Можно было опуститься на землю.
Несколько членов Главного Совета приняли делегатов Высоких Источников. Речи были не обильны и быстры. Новое бедствие требовало всей возможной энергии. Девятеро присоединились к спасателям.
Стоны сначала казались невыносимыми. Ужасные раны преодолевали фатализм взрослых, вопли же детей раздавались, как один пронзительный и дикий вопль скорби.
Наконец анестетические средства оказали свое благотворное действие. Жгучие страдания погрузились на дне бессознательности. Теперь раздавались только отдельные стоны, стоны тех, которые были распростерты на дне развалин.
Один из таких воплей привлек внимание Тарга. Это был скорее вопль испуга, но не страданий, в нем была какая–то таинственная и свежая прелесть. Молодой человек долго не мог раскрыть его места. Наконец он нашел ту яму, из которой крик доносился более отчетливо. Камни мешали Таргу, и он осторожно принялся их разбирать. Ему беспрерывно приходилось останавливать свою работу перед глухими угрозами минералов: образовывались внезапные провалы, обваливались камни или же доносились подозрительные сотрясения.
Стоны умолкли; от нервного напряжения и усталости на висках Тарга выступил пот.
Вдруг все, казалось, погибло; обрушилась одна часть стены. Искатель чувствовал себя во власти минералов, и, склонив голову, ждал… Один камень скользнул вплотную с ним, он померился с судьбой, но тишина и неподвижность восстановились.
Подняв глаза, хранитель увидел, что слева от него открылся огромный, как настоящая пещера, провал, и в полутьме его он разглядел распростертого человека. Тарг с усилием поднял живую жертву и вышел из развалин в ту самую минуту, когда новый обвал сделал путь непроходимым…
Это была молодая женщина или девушка, одетая в серебристую ткань Красных Земель. Ее волосы больше всего взволновали спасателя. Они были того лучезарного цвета, который встречался у девушек, благодаря атавизму, едва какой–нибудь раз в целое столетие. Ослепительные, как драгоценный металл, и свежие, как вода, брызжущая из глубоких родников, они казались какой–то любовной тканью, символом той грации, которая в течение веков была украшением женщин.
Сердце Тарга всколыхнулось, героический порыв охватил его мозг. Ему представились великодушные и славные подвиги, которые никогда больше не случались среди последних людей. И в то время, как он любовался изящным овалом щек, их перламутровым оттенком и пурпуром ее губ, раскрылись глаза цвета утренних небес, когда солнце необъятно, и ласкающий ветерок стремится по простору.
В недрах Земли
Это было в сумерках. Созвездия зажгли свои далекие светильники. Замолкший оазис прикрыл свои бедствия и свои печали. И Тарг с тревожной душой бродил близ стен.
Время для последних людей было ужасное. Планетники один за другим возвещали неисчислимые бедствия. Опустошение было разрушено. В двух экваториалах, в Большой Долине и в Голубых Песках, воды исчезли. В Высоких источниках они понизились. Из Светлого Оазиса и из Долины Скорби сообщали или о разрушительных толчках, или о быстрой убыли вод.
Бедствие обрушилось на все человечество.
Тарг прошел через разрушенную ограду и вступил в безгласную и ужасную пустыню.
Луна была почти полной и начинала затемнять наиболее слабые звезды. Она освещала красные граниты и фиолетовые массивы железо–магнитов, над которыми иногда замечался колеблющийся фосфорический свет, таинственный признак деятельности новых существ.
Молодой человек шел по пустыне, не замечая ее мрачного величия.
Ослепительный образ затмил для него ужасы катастрофы. В его сердце словно запечатлелся образ золотистых волос, звезда Вега трепетала подобно голубым очам. Любовь казалась сутью жизни; и эта жизнь стала еще кипучее, еще глубже, еще чудеснее. Он страдал от этого, но страдание ему было мило. Оно во всей полноте раскрывало Таргу тот мир красоты, который он предчувствовал и ради которого он скорее согласился бы умереть, чем жить ради тусклых идеалов последних людей. Имя той, которую он извлек из развалин, то и дело вспоминалось ему, словно оно стало для него святыней.
