На мое предложение отдохнуть мальчик ответил отказом, и тогда я стал помогать ему, устроившись с веслом на носу плота.

Солнце окончательно скрылось за плотными тучами, неподвижный горячий воздух обжигал гортань, наэлектризованные волосы поднялись дыбом — все предвещало грозу. А на показавшемся вдалеке берегу она уже бушевала в полную силу: высокие деревья гнулись под ветром, словно тростник, небо затянули поднятые с земли пылевые вихри.

Вскоре первые отзвуки надвигавшейся бури настигли и нас — озеро взбаламутила беспорядочная толчея крутых волн, стремившихся разбить плот. Объединенными усилиями мы быстро гнали его к берегу, но, когда до суши оставалось не более ста пятидесяти ярдов, небо обрушило на нас всю свою ярость.

Огромные волны швыряли плот, словно щепку. Временами он попадал в водовороты, вызванные смерчем, и буквально всасывался в бездну, но каждый раз озерная вода выталкивала несчастное суденышко на поверхность, где его нещадно стегали потоки ливня.

Я чувствовал, как бревна подо мной начинают расползаться. Очередной вал окончательно расколотил плот, и меня поглотила кипящая пучина. Отчаянно работая ногами, я безрезультатно пытался пробиться наверх, но неожиданно какая–то сила подхватила меня и стремительно вынесла к берегу. Выкашляв набравшуюся в легкие воду, я заметил, что рядом сидит кареглазый парнишка и участливо смотрит на меня.

Оказалось, что с приближением бури он нырнул на глубину и, увидев, как развалился плот, а я начал тонуть, поспешил мне на помощь.

Теперь над озером разразилась гроза. Вероятно, население этого края никогда воочию не видит подобного буйства стихии, благоразумно пережидая катаклизмы на глубине. Поэтому сверкание небесного огня и оглушительный гром испугали ребенка, и, заметив, что он дрожит от ужаса, я велел ему спрятаться в воде. А посмотреть, однако, было на что! Молнии толстыми пульсирующими змеями яростно жалили вспененную воду; от ударов грома ощутимо вздрагивала земля; языки волн лизали низкие тучи, а те в ответ извергали водопады воды, и казалось, что небесная и земная влага стремятся объединиться и явить миру новый потоп, возрождая легенду о Ное.

Уровень воды и в самом деле стал стремительно подниматься, и под ее напором я вынужден был подниматься по каменистым отвалам все выше и выше. Я не боялся, что молнии убьют меня: слишком ничтожной целью выглядела одинокая фигура путника на фоне открытых озерных пространств. Поэтому я решил не терять времени зря и осмотреть берег.

Убежденный, что в такую бурю никто из синегубых не остался на суше, я не боялся неожиданного нападения и стал карабкаться к едва различимым за стеной ливня темным отверстиям пещер.

Расположенные рядами — один над другим — они напоминали неосвещенные окна заброшенного дома, и, чувствуя себя чуть ли не мародером, я с некоторой оторопью принялся методично заглядывать в них.

Неожиданно в одной из пещер верхнего ряда я заметил смутно белевшее лицо. Моя невеста печально смотрела оттуда на бушующие воды озера! Цепляясь за камни, я принялся карабкаться вверх, инстинктивно стараясь производить как можно меньше шума, хотя в оглушительном безумстве бури вряд ли кто услышал бы даже грохот камнепада. Но если дикари не оставили даже дозорных, почему Сабина не попыталась убежать от них? Ответ на этот вопрос я получил, забравшись наконец в пещеру: руки и ноги девушки опутывали прочные веревки.

Увидев при всполохах молний у входа в пещеру странную фигуру — грязную, мокрую, со всклокоченной шевелюрой — пленница слабо вскрикнула и упала без чувств. Кляня себя за неосторожную торопливость, я бросился к девушке, и, называя ее ласковыми именами, принялся развязывать путы.

Вероятно, мои слова пробились сквозь затуманенное сознание, потому что Сабина вскоре открыла глаза, тут же наполнившиеся слезами. Но теперь это были слезы радости!

— Как вам удалось отыскать меня? — со счастливым изумлением воскликнула девушка.

Я в двух словах сообщил о путешествии на плоту, и мы поспешили к берегу.

Теперь, когда рядом со мной снова была Сабина, мне слышались в завываниях бури не угрозы, а звуки победных фанфар. На берегу нас встретил кареглазый парнишка, обеспокоенный моим исчезновением. По–прежнему вздрагивая от каждого удара грома, он тем не менее поднялся из безопасных глубин, намереваясь отправиться на поиски и меня, и Сабины.

В первый момент девушка отшатнулась от темнокожей фигуры, решив, что это один из преследователей, но я пояснил, какую роль сыграл мальчик в нашем воссоединении, и она признательно пожала руку моему преданному спутнику.

Следовало как можно скорее, пока еще грохотала гроза, уйти подальше от пещер, и хотя наш маленький друг безумно боялся молний, он все же вызвался показать дорогу.

Я заметил, что мальчик успокаивался, как только я прикасался к нему, и тогда, дружно взявшись за руки, мы двинулись в путь. Примерно через полчаса по сигналу нашего проводника мы остановились возле темного входа в пещеру.

— Ты предлагаешь нам здесь спрятаться? — недоуменно спросил я. — Зачем? Нам надо спешить к своим! Мальчик обернулся к Сабине, словно предлагая девушке объяснить его выбор. Она внимательно, насколько это позволял ни на миг не прекращавшийся ливень, огляделась по сторонам и кивнула, словно удивившись своей догадке.

— Это выход из подземного лабиринта, по которому похитители притащили меня сюда, — уверенно произнесла она.

— Но этот путь страшно опасен! Должна быть какая–то другая дорога, не связанная с подземельями, — настаивал я.

Наш проводник отрицательно помотал головой и решительно показал в черный зев пещеры, предложив положиться на его знание предстоящего маршрута. Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним. Сабина тоже поддержала эту идею.

— Лучше попытаться уйти этим путем, чем снова попасться, — сказала она. — Кроме того, нимфеи не знают, где нас искать, так что на помощь рассчитывать не приходится.

Пожалев о том, что шторм, разбивший плот, утопил и карабин, я выбрал среди бурелома дубинку покрепче, и, снова взявшись за руки, мы шагнули в темноту.

Теперь, когда раскаты грома звучали несколько приглушенно, а сверкание молний больше не тревожило маленького проводника, он совсем успокоился и пошел вперед, что–то негромко насвистывая. Мы осторожно двигались следом, опасаясь споткнуться о невидимые камни, но пол туннеля оказался на удивлении ровным. Однако мощные электрические разряды не утихавшей грозы заставляли сотрясаться каменные своды, и, стоило мне подумать о возможности обвалов, как молния, похоже, ударила в скалы прямо над нашими головами. Свод затрещал, и сверху посыпались осколки камней, один из которых ударил меня в плечо. Когда грохот стих, я окликнул спутников и убедился, что они не пострадали. Перебравшись следом за мальчиком через образовавшийся завал, мы вновь ощутили под ногами ровный пол туннеля.

Мы шли по подземному коридору уже не менее часа. Темнота вокруг больше не казалась такой беспросветной: сквозь невидимые щели в своде и стенах просачивался слабый отсвет дня, и нам не приходилось ощупывать дорогу подобно слепым.

По–видимому, гроза осталась где–то позади — мы давно не слышали раскатов грома, и в подземелье воцарилась тишина, одновременно тревожившая и обнадеживавшая нас. Мальчик уверенно шагал впереди, и вначале я объяснял это тем, что туннель не имел боковых ответвлений. Теперь, уже неплохо различая дорогу, я понял, что дело не в этом: мы несколько раз проходили сквозь большие залы, имевшие несколько выходов, но ребенок ни разу не усомнился в выборе нужного коридора.

— Интересно, что помогает парнишке отыскивать правильный путь? — спросил я Сабину.

— Представьте, я уже задавала себе тот же вопрос, — чуть нервно рассмеялась девушка. — Я пыталась запомнить путь по которому синегубые тащили меня, но запуталась во всех этих ответвлениях, а они проскакивали их сходу. Вероятно здешние аборигены обладают особым чувством пространства свойственным, например, перелетным птицам.