– Ты хочешь сражаться? Вот я!

Инстинктивно Уамма метнул свое копье, угодившее в плечо Сиднея, но оно даже не разорвало плаща. В несколько прыжков янки очутился пред чернокожим. Голубой Орел испустил зловещий крик и размахнулся дубиной… Гютри засмеялся.

Дубина опустилась и одновременно с ней ударил страшный топор Сиднея, который вонзился в твердое дерево и вырвал оружие из рук вождя.

– Ну вот, ты посражался! – насмехался Гютри. – Пойдем…

Схватив неожиданно Уамму, он взвалил его себе на плечо и понес, как ребенка. Чернокожие лагеря встретили его страшным ревом. Обращенные в бегство Гура–Занка остановились, охваченные ужасом, а многие из попрятавшихся в кустарнике стонали и вздыхали, остолбенев от чуда.

– Нате вам! – сказал Гютри, ставя своего пленника на землю.

Уамма трепетал. Тысячу раз рисковал он жизнью; никто не мог лучше его выдержать пытки и бесстрашнее ожидать часа, когда он будет съеден врагом. Обуревавший его страх не был страхом воина, боящегося смерти, а был страхом человека перед непостижимым. На плече Гютри он чувствовал себя слабым, как малый ребенок, а вон там полегло до сотни Гура–Занка, тогда как ни один из защитников лагеря не получил и царапины. Как будто стрелы и дубины, испокон веков убивавшие бесчисленное множество людей, буйволов, вепрей и даже иногда разившие львов, внезапно превратились в соломинки…

Уамма распростерся на земле и оставался так безмолвный, с лицом цвета золы. Звук голоса вывел его из оцепенения.

Он медленно поднял голову и увидел Курама, который говорил, сопровождая слова жестами… И так как Курам был чернокожим, он почувствовал себя не столь подавленным.

Словами и знаками Курам говорил:

– А теперь хотят ли люди леса стать друзьями людей, пришедших с севера и с востока?

По мере того, как он повторял знаки и придумывал все новые, Уамма стал понимать. Глубокое удивление охватило его. Он не постигал, как, будучи пленником, он не был обречен на съедение во время победного пиршества…

Он смотрел на Курама, на Айронкестля и особенно на противника–великана, несшего его, как ребенка. Обладая воображением, он перешагнул пределы своих воззрений. Люди, столь отличающиеся от Гура–Занка, так странно и страшно вооруженные, могли иметь бесконечное множество своих привычек. Кроме того, хитрость подсказывала, что пришельцы были заинтересованы в том, чтобы оставить позади себя меньше врагов. И любопытство, острое, сильное, страстное любопытство мучило Голубого Орла. Чем он рисковал? Разве его жизнь не была в руках победителей? А Уамма считал, что его жизнь стоила жизни сотни воинов.

Его колебания внезапно прошли. Он обернулся к великану и сделал знак согласия… Союз был заключен.

Коренастые и Гура–Занка

В течение нескольких дней путешественники проявляли большую настороженность. Белые и черные как бы готовились к бою. Стоянка была устроена возле деревьев, где жили Люди Звезды, на открытом пространстве у реки. Кланы бродили вокруг. Мужчины, женщины, дети жадно следили за сказочными существами, которые одержали над ними верх, причем ни одному из них самих ни стрелы, ни дубины не причинили никакого вреда… Злобы они не питали. Эти существа внушали им какое–то религиозное чувство, смешанное со страхом. В особенности поражал и ослеплял Гура–Занка своим видом Гютри. Они говорили друг другу:

– Это самый сильный из всех людей. Он обладает могуществом вещей…

В скором времени отчасти таким же восхищением стал пользоваться Гертон. Обладая способностью к языкам, он после некоторых усилий усвоил некоторые из наиболее употребительных слов гура–занковского диалекта.

Тогда с помощью Курама и его жестов ему удалось побеседовать с Голубым Орлом. Он узнал, что Люди Звезд и Коренастые испокон веков были непримиримыми врагами. Из рода в род передавались рассказы и легенды о битвах, поражениях и победах, о коварстве Коренастых, о хитроумии кланов… Но новое поколение уже не видало, чтоб в этих местах показывались рыжие, голубые или черные Коренастые. Когда же Уамма понял, что одно из их племен было поблизости, ярость сотрясла его мускулы, а глаза загорелись фосфорическим огнем, как глаза леопарда в темноте… В нем жила буйная и свирепая ненависть к ним, ненависть, бывшая выше его сил, поистине сверхъестественная.

Гертон это понял, и понял, что этот первичный, неистребимый инстинкт послужит фундаментом их союза…

– Голубой Орел найдет Коренастых! – гремел вождь. – Он отыщет их на воде, в земле и меж скалами. Гура–Занка хитрее шакалов.

Американец решил показать ему двух пленных. При виде их Уамма прыгнул и занес дубину, чтобы раздробить им черепа. Но Курам остановил его.

– Сумеешь ты говорить с ними? – спросил Айронкестль.

Ненависть, бушевавшая в Голубом Орле, отразилась на широких лицах пленных. Тысячелетний инстинкт проявлялся и в них.

Уамма осыпал их ругательствами. В течение веков битв обе расы научились понимать друг друга, по крайней мере в существенном.

– Умеешь ли ты говорить с ними? – повторил Айронкестль.

– Орел умеет говорить с ними. Гертон сказал умирающим голосом:

– Спроси, что сделали с молодой девушкой, которую похитили его сородичи?

Айронкестль и Курам несколько раз повторили этот вопрос, первый отрывочными словами, второй жестами.

Наконец Уамма понял и спросил пленных. Коварная, скрытая усмешка свела чудовищные рты. Затем один из пленных заговорил:

– Люди–Привидения никогда больше не увидят девушку с волосами, сотканными из света… Она живет с Коренастыми на земле и под землею… Она рабыня вождя.

– Где Коренастые? – заревел Голубой Орел. Холодное, злобное, насмешливое презрение промелькнуло в глазах Коренастого.

– Они везде, – ответил он, делая кругообразное движение.

Уамма стал угрожать ему дубиной. Тот оставался бесстрастным.

Когда Голубой Орел перевел ответ, воцарилось трагическое молчание. Образ плененной Мюриэль среди этих скотов настолько ясно предстал перед глазами несчастного отца, что из груди его вырвался крик отчаяния.

– Пленные скажут мне, где их орда! – дал понять вождь Гура–Занка.

– Никогда!

– Нужно жечь им ноги! – крикнул Курам. – Тогда они заговорят.

Когда Голубой Орел понял, что негр говорит, он отрицательно покачал головой и дал понять, что никакая пытка на них не подействует.

– Тогда нужно их убить! – с горячностью сказал Курам. – Без них дочь господина не была бы похищена. Если б не они, может быть, Коренастые прекратили бы преследование.

Возможно, что это было так. Но что сделано, того не воротишь. О прошлом теперь нечего было думать.

– Хочешь помочь нам отыскать Коренастых? – спросил Гертон.

Бурно вздымалась грудь чернокожего вождя.

– Уамма хочет их истребить! – зарычал он, размахивая дубиной над головами пленных.

Желтые глаза Коренастых полузакрылись, и так же, как Курам, Орел заревел:

– Нужно их убить!

– Если они останутся в живых, – говорил Курам, – так завяжите вы им глаза, зашейте рот, свяжите руки и ноги веревками, посадите в мешок – все равно они сумеют сноситься со своими.

– Мы не можем убивать безоружных! – грустно ответил Гертон.

Курам и Уамма переглянулись. В их взглядах сказалось тайное единомыслие.

– Что же сделает Уамма, чтоб найти Коренастых? – спросил Гертон.

– Воины обшарят лес, землю и воды. Волшебники обратятся к облакам, ветрам и звездам… И Гура–Занка знают все пещеры.

– Если Орел найдет их, он получит оружие, которое убивает на три тысячи шагов, – пообещал Айронкестль, показывая ружье.

Желтые глаза засверкали, как звезда Альдебарана.

Десять минут спустя Человек Звучный Рог собирал воинов.

Еще до вечера Гура–Занка узнали, что Коренастые бродили вокруг лагеря. Они преимущественно держались под землей. В земле были естественные галереи, соединенные между собой предками Коренастых, еще в те времена, когда Сыновья Звезд не овладели Трехлесьем и Западом озера.