В голубой ночи глаза человека сдерживали глаза хищника. Мюриэль была готова к битве… Зверь с длинным телом скользил по траве, как что–то текучее.

Чешуйчатые люди

Когда на заре Гертон открыл глаза, им долго владело какое–то оцепенение, смешанное с галлюцинациями. Над его глазами веял туман. Спутники его еще спали, горилла тоже.

В палатке бродили какие–то смутные тени. Скоро они стали явственнее, и Гертон, окончательно проснувшись, как от внезапного толчка, различил необыкновенные существа. Были ли это животные или люди? Они были вертикальны, как люди, хотя ноги их походили на кабаньи, а ступни – на лапы ящериц. Их тела были покрыты прозрачными пластинками вперемежку с зеленоватой шерстью, а головы не походили ни на головы людей, ни на головы животных: цилиндрической формы, с чем–то вроде мшистого конуса на верхушке, они были малахитового цвета. Рот в форме треугольника, казалось, имел три губы, вместо носа были три круглых сплюснутых дыры, а глаза уходили во впадины с зазубренными, как пилы, краями. Глаза эти метали разноцветные искры – красные, желтые, оранжевые. Кисти рук с четырьмя когтями не имели ладоней…

Гертон тщетно старался встать. Бесчисленные, тонкие, как шнурки, лианы опутывали его члены. Они были упруги, и когда американец делал усилие, слегка растягивались. Удивление Айронкестля длилось недолго. По мере того, как память его прояснялась, он мысленно пробегал заметки Самуэля Дарнлея и понял, что эти фантастические существа были именно те, которые в этой стране заменяли людей.

Инстинктивно он сделал попытку с ними поговорить.

– Чего вы от нас хотите? – спросил путешественник.

Запавшие глаза повернулись в его сторону, и послышался глухой свист, напоминавший в то же время щебет дрозда и звуки больших походных флейт.

Лица существ были подвижны, но только в одном направлении, так что морщины образовывались только по вертикали…

От шума проснулся Филипп, затем сэр Джордж и Гют–ри. Все трое были опутаны так же, как Айронкестль. Из соседних палаток доносились вопли черных.

– Что случилось? – пробормотал Гютри, охваченный ужасом. Его мощная мускулатура так растянула лианы, что можно было подумать, что вот–вот он высвободится… Десять чешуйчатых людей бросились к нему. Но путы не порвались.

– Откуда взялись эти лемуры? – рычал он. – По сравнению с ними Коренастые были небесные созданья.

– Это люди или почти что люди, – уныло ответил Гертон, – и мы в их власти.

Черные испускали жалобные вопли. Временами слышался рев гориллы.

– Они тоже пленники?

Вдруг он издал крик отчаяния, почти сейчас же повторенный Филиппом: Мюриэль в палатке не было… Мрачный ужас объял их…

– Чего же хотят эти лемуры? – после некоторого молчания воскликнул Гютри.

Филипп плакал: рыдания сотрясали грудь Айронкестля…

– Я искушал Господа! –стонал он. – О, Создатель, пусть моя вина падет на мою только голову!

Скоро убедились, что «лемуры» были псевдолюди. Путешественников, гориллу и большинство черных методически и ловко погрузили на верблюдов. При этом в когтях обнаруживалась необыкновенная сила и способность производить очень сложные движения. Гютри сыпал ругательствами. Невозмутимый сэр Джордж брюзжал:

– Куда они нас везут? И умеют ли они обращаться с животными?

Тогда произошло нечто поразительное. Они развязали пятерых чернокожих и указали им на палатки, затем на животных.

Курам понял и спросил Гертона:

– Нужно ли им повиноваться, господин?

Айронкестль почти не колебался. Жизнь пленников явно была в руках чешуйчатых людей, и сопротивление могло бы только разъярить их… Предпочтительнее было выиграть время.

– Повинуйся! – ответил он.

Курам, верующий, что от судьбы не уйдешь, велел черным снять палатки, и когда все было готово к отъезду, он повел караван по указаниям похитителей.

Один из них, с большим количеством чешуи и зеленее прочих, казалось, был начальником. Десятков пять этих псевдолюдей шли сбоку каравана, десятка два впереди и четыре десятка позади.

Обезумевшие от тревоги, которую им внушала судьба Мюриэль, Гертон и Маранж плохо видели, что происходило вокруг. Гютри только что стал овладевать собой. Один сэр Джордж следил за всем с глубоким вниманием. Лемуры явно обладали разумом, хорошей дисциплиной и развитой речью: отдавая им приказ, начальник не делал никакого жеста. Для того, чтоб быть понятным, ему достаточно было свиста, которому он придавал различные оттенки. К жесту он прибегал только когда обращался к Кураму, в котором он быстро распознал человека более авторитетного, чем прочие чернокожие.

«Кроме того, – думал англичанин, – он позаботился о том, чтоб ни один белый не был освобожден от пут. Значит, он чует инстинктом или как–нибудь иначе знает, что они отличаются от черных и опаснее их»…

В продолжение нескольких часов путники шли параллельно лесу. Затем мимозы расступились, показалась как бы степь, в которой росли сосны, папоротники и ярко–зеленые длинные мхи.

Чешуйчатые решительно направились к ней.

– Куда, к дьяволу, они нас ведут? – воскликнул Гютри, следивший теперь столь же внимательно, как сэр Джордж.

Волнение Филиппа и Гертона несколько стихло.

– Полагаю, что они ведут нас к себе, – ответил англичанин. – Обратите внимание, что здесь они не церемонятся с растениями, тогда как раньше они остерегались задевать деревья и даже кусты…

– В этой местности нет ни одной мимозы, – заметил Гертон… – И растения большей частью примитивные – тайнобрачные или голосемянные.

– Все это мало проясняет, какая судьба нас ждет! – ворчал Сидней.

– Они нас не убили, – спокойно возразил сэр Джордж, – и везут нас и наш скот.

– И наши запасы!

– Отсюда, не боюсь быть излишне смелым, можно заключить, что они думают оставить нам жизнь.

– Но какой ценой? – и громадное тело Гютри сотрясалось от ярости.

– Я думаю, что мы останемся в плену, и что они рассчитывают использовать нас…

– Проклятые! – ругался колосс. – И кто может поручиться, что мы не явимся угощением на их пиру? Почему бы этим молодчикам не быть каннибалами, как наши приятели Гура–Занка… В таком случае мы ничего не потеряли от ожидания…

Степь расширялась. Мох становился столь длинным, что ветром его трепало, как косматую шевелюру, сосны превратились в низкорослый кустарник, зато папоротники стали древовидными и образовали рощи, в которых укрывались странные двуутробки, голенастые волосатые птицы, ростом со стрепета, похожие на ржавую проволоку черви. Караван обогнул заросли папоротников. Порядок следования оставался тот же. Гертон следил теперь за чешуйчатыми так же внимательно, как сэр Джордж. Вооружение их было необычно: каждый имел винтообразный багор, вытесанный из красного камня, полулунную дощечку и в кожаном мешке метательные камни, тоже красные, круглые и щетинистые, похожие по форме на морского ежа. Со способом употребления этих снарядов исследователи ознакомились наглядно, когда мимо проходило стадо вепрей. Три вепря, раненные «ежами», повалились на землю и скончались в конвульсиях: по–видимому, это оружие было отравлено.

– Вы видите, что это люди и даже люди смышленые? – сказал сэр Джордж Сиднею.

– А почему бы не быть животным таким же смышленым, как люди? – брезгливо возражал гигант. – Это все, что хотите, но не люди!

К полудню руководивший экспедицией дал сигнал остановиться. Остановились в тени высоких, как платаны, папоротников. Под сенью их густой листвы было почти прохладно. Курам получил возможность сообщаться с белыми и связанными чернокожими.

– Ты их понимаешь, Курам? – спросил Айронкестль.

– Часто понимаю, господин… Так, я знаю, что они хотят, чтоб я дал вам есть и пить.

Черный говорил усталым и грустным голосом. Он чувствовал висящую над ним угрозу, которая была страшнее самой смерти. Обаяние белых исчезло. Его место заступила другая неведомая власть, подавлявшая суеверную душу проводника.