а растоянием от деревни Капыр Кумык (15 верст)

октября 11

Пополуночи в 7-м часу в 5-й минуте пошли с помянутой квартеры мимо реченной деревни Кипчагай, шли ущельем (8 верст), где в трех местах имели уские места, а с обеих сторон необычайные высокие каменные горы. Того ж числа в 10-м часу в 30 минуте вышли к Кумтуркалам, которую прошед, в левой стороне речки Юзеня имели на горе ночную квартеру (№12) а от прежней квартеры (7 верст)

октября 12

Пополуночи в 7-м часу в 5 минуте пошли от Кумтуркалов до урочища Очиозет и перешед  (20 верст) имели ночную квартеру без воды. (№13)

октября 13

Пополуночи в 7 часу в 10 минуте пошли от урочища Очиозет, от которого растоянием до крепости Святого Креста (12 верст) а прибыли в крепость Святого Креста в девятом часу пополуночи в 10 минуте.

Итого: кватер - 13; верт - 190 ½; дворы - 5640; деревни - 20

Гаврила Кропотов»^{373}.

Суховатый походный журнал зафиксировал первый опыт большой войсковой операции против непокорных «горских народов» Кавказа. Целый корпус (11,5 тысячи человек) под командованием двух боевых генералов за две недели совершил по владениям шамхала поход по маршруту в виде своеобразной «петли»: выйдя из крепости Святого Креста, разорил столицу Тарки и окрестные селения, затем двинулся на юг по приморской равнине (примерно так сейчас проходит трасса современного шоссе Ростов — Баку), а затем повернул в горы на Караптак (нынешний Карабудахкент) и далее на Дургели, Дженгутай, Нижние и Верхние Казанища и вышел обратно через селения в районе современного Буйнакска по долине реки Шураозень.

Пехоте и коннице пришлось действовать не только на равнине, но и в горных условиях с «ускими местами», переправами через реки, крутыми подъемами и спусками, густым лесом. Матюшкин рапортовал об успехе: его подчиненные отразили неприятельские атаки, разорили и сожгли 20 деревень с 5640 дворами, а сверх того «в разных местах созжено дворов, а по басурманскому названию кутанов, где пригонялось скотины, 2000; мелниц 400». 10 горцев были взяты в плен, а 38 захваченных в набегах «розсиян и грузинцов» освобождены; некоторые из них, как донской казак Самсон Екимов или пензенский крестьянин Василий Калинин, будучи не раз «проданы во многие места», провели в рабстве более десяти лет.

Прочие трофеи — посуда, ковры и иное имущество — в рапорте не указаны, хотя походный журнал и записки Марковича о них сообщали, а Кропотов в другом донесении писал о захвате войсками «скота немалое число, и тем оные доволствовались». В боях были убиты «кумтуркалинской князь», четыре «знатных узденя» и 634 «протчих» («босурманы по их обыкновению» успели многие тела увезти), тогда как потери русского отряда были незначительными — «побиты» капрал, солдат, 63 казака и 111 лошадей, ранены 15 драгун и 67 казаков^{374}.

Шамхал Адиль-Гирей, судя по всему, не сумел возглавить организованный отпор и, похоже, продолжал колебаться (если только переговоры о сдаче у Нижних Казанищ не были уловкой, чтобы дать возможность уйти жителям). Во всяком случае, российский корпус беспрепятственно совершал рискованные переходы в ущельях, где можно было без труда организовать нападение на него. Судя по показаниям пленных, воины шамхала были «им не очень довольны»; он не смог получить поддержки других «князей» — противоречия между «горскими владельцами» были слишком сильны.

Но в то же время горцы не только обороняли свои селения, но и крупными силами оказывали карателям упорное сопротивление под Исису, Кумтуркалами, Верхними Казанищами и сами переходили в атаку. Российские командиры вынуждены были отметить, что «неприятель весьма силно действовал», — приходилось отражать его натиск с помощью регулярных войск и картечных залпов артиллерии. В победный рапорт не вошли записанный Марковичем эпизод, когда перед Кумтуркалами погнавшиеся за якобы отступавшими «неприятелями» казаки попали в засаду, или признание драгунского полковника Еропкина, что находившиеся в его подчинении казаки уступают в бою противнику и «без регулярных тысячею против ста человек стоять никогда не будут, что я уже многократно видел, а в один случай на первой акции по деревнею Кумтуркалами едва меня неприятелю в полон не отдал»^{375}.

В открытых столкновениях войска одерживали верх благодаря координации действий и превосходству массового огня, после чего проводили «сжение и раззорение» деревень, но их жители, как правило, успевали уйти «в далние горы еще до прибытия помянутой команды», унеся наиболее ценные вещи и отогнав скот. Только благодаря указаниям русских «выходцев» из плена удавалось отыскать и захватить спрятанное или «на арбах сложенное» в лесу имущество беглецов. Победителям не удалось ни «достать» самого шамхала, ни уничтожить его силы — «прогнание» их в горы едва ли можно признать таковым. Разорение жилищ, вырубка садов и уничтожение запасов зерна и сена вряд ли способствовали лояльности новых подданных, тем более что репрессии могли задевать тех, кто был непричастен к нападениям на российские крепости.

Правда, командование уже старалось учитывать этот момент. Приведенный выше журнал не сообщал о сожжении после боя деревни Ченгутей (Дженгутай), а дневник Марковича назвал тому причину: «…потому что оный не шафкалского владения»^{376}. Еще до возвращения в крепость Святого Креста Кропотов послал с пленным Махметом Сурхаевым объявление «горским владельцам и прочей старшине», что его войска не тронули селения тех из них, кто согласия с шамхалом не имел, «и впредь ежели от них каких противностей не будет, то никогда разорены не будут, но токмо имеют содержатца в высокой ея императорского величества милости и во всякой соседственной дружбе, а хотя оной Адел Гирей шамхал и протчие князья и старшина к помянутым противностям были и точны, признав себя, вины свои ея императорскому величеству принесут и для утверждения в крепость Святого Креста к камандиром прибудут и в аманаты детей своих в верности оддадут, то надеюсь, что ея императорское величество изволит указать в прежную своего величества высокую милость принять и в тех же местах, где прежде жительство имели, изволит указать селитца»^{377}.

Но все же поход не достиг цели — через три недели относительного спокойствия горцы опять стали нападать на караулы у крепости. Новая экспедиция против «бунтовщиков» состоялась 15-19 ноября 1725 года: четыре тысячи драгун, донских и украинских казаков и калмыков под командованием полковника Еропкина отправились в Тарки и другие близлежащие «разоренные шамхальские места для осмотру и поиску». Столица шамхала была найдена опустевшей, но, как доложил Кропотов, майор Архаров со своей командой «наехал на лугах скота и на пашнях босурман, ис которых несколко побито да взято в полон 5 человек и одна женка; пищалей 4, рогатого скота болшого и малого 208, буйвалов 8, ишеков б, лошадей 20; поколото от нерегулярных рогатого скота 253, овец 255»^{378}.

Пленный «кумыченин Ибраим Алин» показал, что в лагере неприятеля начались колебания и союзные ополчения покидают шамхала; представители «старшины» уговаривают Адиль-Гирея сдаться и доказывают, что от русских купцов «они имели немалой прибыток»^{379}. Шамхал хотя и просил у заехавшего к нему турецкого посланца помощи, но все же «с своими подвласными и аулными татары намерен под протекцию ея императорского величества склонитца и з детми своими ехать в крепость Святого Креста, но опасается, чтоб ево оттуда не послали в Москву». Среди его окружения были и сторонники, и противники такого решения: «…а паче отговаривает ему эрпелинской князь Будайша, представляя пример, как Айдемир задержан был. Такожде и подвластные шамхалские князья, непрестанно приходя ко оному, просят, дабы всеконечно под протекцию империи Российской склонялся, а ежели де не склонится, то они намерены искать и одни протекции ея императорского величества».