Отсюда же, с высоты, стала заметна фактория, недавно уничтоженная уршадом. Она располагалась на берегу следующего канала, он был вдвое шире предыдущего. Ни одного дымка у ленивой полосы серой воды. Ряды складов, распахнутые двери, пустые причалы, приспущенный флаг, несколько привязанных живых ослов. Кажется, у причалов застыло несколько барж и, как минимум, одна живая рыба. Вдалеке, на глади канала, виднелись черные точки, это двигались другие караваны.

Торговля не прекращалась, но Рахмани знал, что больше ни один из черноногих не пришвартуется в фактории. Они поплывут дальше, до оазиса Сивы, Амона, или до выхода в Нил, даже если им нужен отдых и не хватает воды. Пока в фактории не объявится Красная волчица, или вуду, или иной знающий маг, и не поднимет на башне белый стяг освобождения. Но Рахмани также прекрасно знал, что в подобных случаях не приходилось рассчитывать на новую жизнь для погибшего селения.

Никто толком не представлял, как размножаются сахарные головы в отсутствие людей. Возможно, спорами или семенами, или через птиц. Потому что мертвых птиц с высосанными внутренностями тоже часто находили в убитых деревнях. Большой город имело смысл спасать, туда призывали много колдуний и еще долго следили, не объявятся ли смертоносные личинки. Факторию никто спасать бы не стал, дешевле построить новую…

— Что это? — Юлька замерла на гребне бархана.

— Это ребра рыбы Валь.

— Их тоже сожрал уршад?

— Нет, нет. — Черноногий впервые улыбнулся, когда ему перевели вопрос. — Рыбу Валь никто не ест, кроме людей. Но иногда она сама хочет умереть, и тогда ее нельзя спасти. Она больше не слушается погонщиков и кидается на берег.

— Рыба?.. Но там настоящие киты… — Сощурившись, девушка разглядывала невероятные просоленные кружева. Налетавший с юга знойный ветер наигрывал на костях и пел скрипучие песни. На востоке, в дрожащем мареве возник очередной мираж — серебряные минареты, ступенчатые дворцы и парящие исполинские фигуры с крыльями…

— Нет, они намного больше кита, я видела наших китов по телику и в музее. Как же люди сожрали столько китов?

— Этих рыб никто не ел, — мягко перевел слова циклопа Рахмани. — Их было много. Они приплывают сюда умирать. Так повелось, это место называется Кладбищем рыб. Иногда детеныша рыбы Валь может медленно убить гоа-гоа-чи, за которыми охотился наш трехглазый приятель. Личинка забирается под кожу, когда еще может прогрызть ее, и жрет рыбу изнутри, это немного похоже на уршада. Только дракон гоа-гоа-чи не хочет убить рыбу, ему просто нужна пища… Но сюда приплывают не детеныши, а старые рыбы, очень старые. Они заранее знают, где умирать.

— У них есть руки?

— Это кости от плавников. У рыбы Валь большие плавники, похожие на пальцы. В этих каналах никто не может плавать, кроме рыбы Валь. В них невозможно утонуть, соль вытолкнет тебя на поверхность, но нужны широкие плавники, чтобы грести.

Юлька поглядела налево, поглядела направо. На фоне искрящихся соляных барханов виднелись скелеты еще четырех громадных китов и останки перевернутой баржи.

— Они пошли туда. — Девушка уверенно указала на каменистую тропу, еле различимую на гребне дамбы.

— Кто пошел туда?

— Их трое. Они… они несут в себе это… — Она никак не могла выговорить страшные слова.

— А там? Там, на берегу, кого ты чуешь, волчица? — Черноногий все никак не мог успокоиться, его волновали брошенные в фактории товары.

— Представь, что ты уже внизу, — тихо посоветовал Саади. — Закрой глаза, если так удобнее.

Старая волчица с непонятной улыбкой наблюдала эту сцену. Она не делала попыток вмешаться.

— Отстаньте от меня, дайте подумать! — Девушка сердито вывернулась из-под руки Рахмани, отошла в сторону и решительно уселась на камень. Правда, почти сразу же вскочила, взвыв от ожога. Но никто из мужчин не засмеялся. Напротив, они деликатно отвернулись в сторону.

— Передайте ему… на берегу, там, где склады, живых нет. И уршадов тоже нет, — добавила девушка. — Зато те, кто убежал по дамбе… они… как бы сказать?.. я вижу их целиком черными внутри. Они очень торопятся.

— Тогда — вперед?

— Нет, не вперед… — разогнулась старая волшебница. — Мы спустимся в факторию. Пусть мужчины ждут нас. Там могут быть…

— Подарки? — криво усмехнулся Кой-Кой. — Хочешь подзаработать?

— Здесь вам не Хибр, — показала клыки одноглазая ведьма. — Здесь слово женщины весит больше, чем пердеж любого хвостатого осла. Я уважаю твой род, перевертыш, но не мешай мне делать мою работу. Иначе я уйду.

— Прошу тебя, не уходи! — Черноногий едва не повалился на колени.

— Тогда ждите нас. — Волчица плотнее запахнула платок.

— А вы не возьмете нож? — жалобно спросила Юлька. Клинок, доверенный Кой-Коем, бесновался в ее в потной ладони. Сердце бешено колотилось.

Предстояло идти туда, куда никто на этой планете, кроме ведьм, не ходил.

— Нож нужен для того, чтобы лечить, чтобы возвращать к жизни, — ухмыльнулась ведьма. — Для того, чтобы убивать, оружие ни к чему.

…Рахмани хрипел, пытаясь освободиться от удавки. Позади лязгнул металл, что-то мокрое ударило воина в спину, и петля ослабла.

— Дом Саади, беги!

Ловец еще не успел понять, кто на них накинулся, но ноги уже понесли его инстинктивно вверх, по стволу кривого, змеящегося дерева. Дерево росло вплотную к дороге. Ловец даже не скинул петлю с горла, настолько быстро все происходило.

Врагов оказалось, по меньшей мере, пятеро. Двое тут же легко погнались за Саади по черному скользкому стволу, двое накинулись на Кой-Коя, а один, самый неуклюжий, радостно причмокивая, занялся мешком с Зашитыми губами.

Возможно, четверо из них когда-то были людьми. Потерявшись в Проклятом городе или позабыв условия договора, они так и не смогли умереть. Первым лез, выкрикивая хриплые угрозы, солдат неизвестной армии, в форменных лохмотьях, с деревянной ногой и ржавым трезубцем вместо правой руки. Из его беззубой пасти при каждом вопле выплескивалась черная дымящаяся жижа. За служивым спешила широкоплечая чернокожая женщина с распущенными зелеными волосами. Очевидно, женщина недавно утонула, в ее кожу вцепились рачки, по глазам ползали улитки. Вместо одежды несчастная утопленница нарядилась в рваный гобелен. Она не удержалась на скользком стволе, свалилась в грязь и принялась с невероятной ловкостью швырять железные обломки и куски пушечных ядер. Второй ее бросок едва не стоил Рахмани жизни.

Саади пустил им навстречу ревущего фантома, вооруженного громадным кривым бебутом. Второго фантома он заставил прийти на помощь перевертышу, а сам спрыгнул с дерева в другую сторону. И очень вовремя — пузырящаяся тварь желтого цвета, без головы, но со ртом в животе, четырьмя лапами тащила в кусты самое ценное — подарок Слепых старцев, приманку для Трехбородого.

— Дом Саади, береги ноги! — «Глаз пустоты» вращался, как маленький вихрь, отгоняя своих брызжущих ядом противников. Его удары достигали цели, но нежить не собиралась сдаваться. На глазах Рахмани один из противников Кой-Коя отрастил новую кисть, а другой ловко исчез в одном месте, чтобы тут же возникнуть позади перевертыша. К счастью, маленькому проводнику пока хватало ловкости.

Саади хлестко полоснул огнем по серым бородавчатым лапам. Зверь с пастью в животе взвыл, но не выпустил мешок с Зашитыми губами. Это никак не мог быть человек или даже дэв, рожденный в одном из миров Уршада. От его шкуры несло чужими берегами, а от его ядовитого выдоха у Саади потемнело в глазах. Рахмани ударил молниями с обеих рук, не рассчитал силы и сам отлетел назад. Безголовый демон лишился половины тела, но из его разорванного живота не вылилось ни капли крови. Он уронил мешок и тут же, вращаясь ужом на грязной земле, стал подбираться к добыче сохранившейся бескостной конечностью.

Позади на дороге послышался скрип и перестук колес.

— Дом Саади, мельник едет! Нам нельзя его упустить!