Песчинку спустя я услышала, как из ножен достают меч. Уцелевший оркнеец прорвал круг солдат и кинулся следом за мной. Он действовал быстро, но я оказалась чуточку быстрее. Я швырнула нюхача на руки Ромашке, сама подпрыгнула и побежала по плечам мужчин.

Вовкулак прыгнул за мной!

Грохнул выстрел, заложило уши, в стене шатра появилась дыра размером с голову. Я порхала очень быстро, на ходу готовясь к схватке. Драться придется голыми руками, сомнений у меня не было. Потому что тварь, скакавшая долгими прыжками следом за мной, могла уже сто раз погибнуть от мечей и дротиков.

Я обернулась лишь раз, чтобы плюнуть новой формулой Льда. Из-за тесноты я не могла использовать более действенные средства.

Формула заморозила берсерка на пару песчинок, не больше. Я не промахнулась, но колдовская натура выдержала мороз. Оказалось что по кругу мы носились не вдвоем, а по крайней мере — вчетвером. По следам оборотня мчался тот самый пожилой буси с двумя мечами. Он вопил тонким голосом, его клинки слились в два сияющих колеса, с загривка зверя клочьями отлетали шерсть и мясо, но… раны моментально зарастали.

Я приготовилась ударить замерзшего зверя в пасть. Это крайне трудный прием, ему меня учил наставник в стране Бамбука, а применять пришлось в жизни лишь дважды. Один раз на Хибре на меня напал взбесившийся тигр, он упорно не желал признавать власть Красной волчицы. Пришлось заморозить ему морду и вырвать язык. В другой раз… Я не люблю вспоминать ту историю. Рыцарям Плаща удалось меня опоить и надругаться, но после я нашла всех четверых и навсегда превратила их в комнатные растения.

— Стой, домина, я сам.

Я не поверила своим ушам. Позади стоял кугэ!

— Асикага-сан, он проснется… — Я пыталась уберечь изнеженного дворянина от смертельной опасности, но едва не нанесла ему смертельное оскорбление. Хвала мудрейшей разрушительнице Кали, она вовремя сковала мой язык. Я почтительно поклонилась и уступила сегуну место.

Берсерк тем временем успел вырасти до размеров коровы. Его слишком массивные ноги вздрагивали, кровь капала с распухших суставов. Шерсть лезла клочьями, не везде стерся узор нательной рубахи. Слишком тяжелая голова смотрела вниз, иней от моего плевка таял и стекал талой водой на пол. Заледеневшие бока хрустели, пытаясь протолкнуть воздух в легкие. Известно, что волчье обличье дается человеку непросто. Для человека удобнее всего оболочка льва либо медведя, волк мелковат и узок в конечностях. Однако оркнейцы не гнались за удобствами. Им нравилось нас пугать, в этом ремесле паршивые псы преуспели…

Под вопль одобрения сегун коротким ударом пробил волчью пасть. Черная кровь забрызгала его благородное лицо, но сегун не отстранился. Следующим неуловимо резким движением, выдававшим в нем достойного ученика школы Хрустального ручья, Асикага голыми пальцами вырвал язык вместе с куском трахеи и показал всем.

После этого подвига он позволил слугам разрубить злодея на сто частей. По мере того как солдаты рубили волка, он отогревался и отрубленные куски ползли друг к другу. Но берсерк был обречен, потому что Асикага убил его голой рукой.

— Я поражена вашим умением, Асикага-сан, — вторично поклонилась я и нисколько не польстила ему. — Не могла даже догадываться, что вы владеете этим ударом.

Асикага вытянул руку, он выглядел очень довольным. Глубокие царапины от волчьих зубов сочились кровью. Мигом подоспели его походные лекари с тряпками и снадобьями.

— Похоже, мы с вами учились у одного наставника, — улыбнулся кугэ. Как всякий истинный самурай он пришел в бодрое расположение духа от удачно проведенного боя. И неважно, что пятеро слуг было убито. Зато в пути, в далекой стране Вед случилось настоящее приключение с волшебством и кровью, и честь дома Асикага поднялась на новую высоту!

В суете мы забыли про конунга. Главарь очнулся, его рана почти затянулась. Два его обезглавленных приятеля тоже подавали признаки жизни, но их связали и готовились нести в яму. Волчий Хвост взмахом лапы отшвырнул сторожившего его мальчишку и, прихрамывая, выскочил во двор. Обоюдоострая секира в его когтистых ручищах кружилась, как хворостина. Он не произнес ни слова, даже не вскрикнул, из чего я заключила, что дела наши плохи. Перезарядить оружие мы не успевали. Почуяв окровавленного хищника, две летучие гусеницы оторвали швартовочные канаты и едва не сбежали. Их потом ловили слуги мытаря на обученных орлах.

— Мы вернемся… — прохрипел Волчий Хвост.

И… начал проваливаться под землю. Придворные сегуна прыснули в стороны, как мыши. Пол в шатре закачался, еще две подпорки повалились, накрыв кого-то с головой. Это только усилило панику, женщины из цыганского табора разбегались, похватав детей. У водопоя никого не осталось, мычали брошенные быки. Но я уже не волновалась. Я могла лишь позавидовать усердию, с каким серебряная вельва готовила свой боевой отряд.

Нет ничего необычного в формуле Червя. Эка невидаль, проделать дыру в пару сотен локтей и засыпать ход за собой! Необычность заключалась в том, что паршивый оркнейский вовкулак никак не мог владеть такой сильной магией! Его кто-то вел, кто-то намного более сильный, чем я. И теперь этот сильный догадается, с кем заодно Рахмани Саади. Вот уж воистину, у нас с ловцом Тьмы теперь даже враги одни на двоих!

Там, где только что упиралось лапами смердящее чудовище, осталась воронка, полная черного горячего пепла.

— Что здесь происходит? — раздуваясь от сознания собственного величия, прискакал нацир становища. За его спинами толпились пелтасты. Разглядев вскрытых волков, они в ужасе зашептались и подались назад.

Слишком серьезное преступление для Шелкового пути. Слишком сильная боевая магия.

— Я должен арестовать всех, кто замешан… — Нацир струхнул и явно запутался. Чувствовалось, ему очень хотелось послать за военными. — То есть вас это не касается, почтенный сегун! Вы можете продолжать свое приятное путешествие… Заберите этих двоих… — Нацир указал на нас с Толиком. — И нюхача не забудьте!

— Я сожалею, но эти люди состоят в моей свите, — сегун Асикага заговорил негромко, но его все услышали. — Если вы будете настаивать на аресте этих людей, я буду вынужден считать, что вы совершили вооруженное нападение на семью императора Мэйдзи.

Самураи, как по команде, взялись за рукояти мечей.

— О, нет, я ни в коей мере… — затряс щеками представитель власти. — Раз это ваши слуги…

— Вот и прекрасно. — Сегун, не глядя, швырнул в ножны меч и повернулся ко мне. — Знахарка, забирай своего слугу и бегом ко мне в гусеницу! Мы отплываем немедленно!

Они хлебали темное ячменное пиво за длинным щербатым столом. Четверо коротконогих в печальных полумасках. Саади выбрал место за угловым столом, где никто не мог напасть на него сзади.

— Мне нужен господин Ци-Ци.

— Зачем тебе нужен Ци-Ци? Ты можешь рассказать о своих проблемах нам.

— Он давний друг одного моего друга. Я принес ему подарок. Очень ценный подарок. Господин Ци-Ци непременно будет рад подарку. Если я расскажу то, что собираюсь рассказать господину Ци-Ци, кому-то другому, господин Ци-Ци будет вынужден убить этого человека.

Черные глаза, как острые иглы, рассматривали ловца сквозь прорези унылых масок. Рахмани внутренне ликовал. К счастью, тайного хозяина этого рынка еще не зарезали.

— Зачем ты носишь под маской платок? Ты болен проказой? Покажи свое лицо.

— Я ношу под платком улыбку.

Маски отшатнулись, в пивной словно повеяло холодом.

— Тебя пометил Продавец улыбок? Если ты нам врешь… Покажи губы.

— Позже. Она еще не стала сильной. Передайте Ци-Ци, что его друг восхитительно готовит трепангов под сладким соусом.

Одна из масок исчезла. Рахмани неторопливо потягивал пиво. Он знал, что очень скоро его пригласят в логово атамана.

— Идем со мной, — вернулся маленький. — Все железо выложи при входе. И эти двое пусть останутся. Зайдешь ты один. Запомни — будешь сидеть на подушке у входа. Руки держи перед собой. Если сойдешь с подушки или спрячешь руки — тебе конец.