— Чем тебя обидел Кобден?

— Кто?

— Кобден.

— Кто такой Кобден?

— Приятель Бетти Смит.

— Бетти? Какой Бет… — начал парень и замолчал, кусая конец сигареты. — А, эти ребята.

— Да.

— Да это… это была просто шутка. Хохма, для понта.

— Для понта! — эхом откликнулся инспектор.

— Ты хочешь сказать, что не знаком с ними?

— Черт! Нет, конечно.

— Зачем было тогда на них нападать?

— Я же сказал — для понта.

— А другие кто?

— Какие другие?

— Двое, что были с тобой?

Парень перекатил сигарету из одного угла рта в другой.

— Просто ребята.

— Так значит, «для понта»?

— Да.

— И часто вы так забавляетесь?

— Когда бывает настроение, — неохотно выдавил парень. — Если вы думаете, что я выдам своих ребят, то вы глубоко ошибаетесь.

— Они будут следить за тобой, так ведь? Будут на суде, услышат, как адвокат выступит в твою защиту и объяснит, что все это было сделано в качестве хохмы, для понта.

— Но так оно и было.

— Как тебя зовут? — будто случайно спросил Роджер.

— Попробуйте сами узнать!

Роджер засмеялся.

— Это не составит большого труда. Одна фотография в газете или по телевидению, и множество людей опознает тебя. Зачем отнимать наше время и наживать себе неприятности?

— Меня зовут Джон Смит, — упрямо сказал парень.

— Где ты живешь?

— Сами найдите.

В установившейся тишине стали слышны шаги, появился дежурный, а вместе с ним врач, очень молодой человек среднего роста. Дежурный, уже не первой молодости, тяжело дышал. Врач с интересом взглянул на Роджера и спросил:

— Что случилось?

— Я хотел бы убедиться, что задержанный в состоянии присутствовать на заседании суда.

— Чтобы установить это, потребуется много времени.

— Я имею в виду, может ли он выдержать пять минут на скамье подсудимых.

— Да ведь очевидно же… — начал инспектор и замолк под взглядом Роджера.

Врач проверил пульс «Джона Смита», прослушал стетоскопом его грудную клетку, исследовал офтальмоскопом глазное дно и сложил свои инструменты.

— Ни пять, ни десять минут на скамье подсудимых не причинят ему никакого вреда, — произнес он с глуповатой уверенностью.

— Любой бы сказал, что он устроил тут спектакль, — одним махом выдохнул инспектор.

Роджер пристально посмотрел на парня, и тот ответил ему сердитым взглядом.

Через двадцать минут он поднялся по ступенькам на скамью подсудимых, позади — охранник, рядом — полисмен. Ложа для прессы была заполнена, в воздухе висело напряжение, хотя в зале для публики находилось не более десятка человек. Один из инспекторов полиции томился во время предварительного допроса, нетерпеливо ожидая процедуры принесения присяги. Пожилой судья с волосами песочного цвета казался странно съежившимся на фоне обшитой темными панелями стены.

— Его имя?

— Называет себя Джоном Смитом, — доложил собравшимся секретарь суда.

— Хм-м. Кажется, я где-то слышал это имя, — раздалось несколько приглушенных смешков. — Может ли Джон Смит что-то сказать по поводу обвинения в оскорблении действием?

— Нет, ваша честь.

Парень безучастно смотрел вниз на медную перекладину перед собой.

— Обстоятельства ареста, пожалуйста, — сказал судья.

Молодой констебль принес присягу и официальным языком изложил обстоятельства ареста по обвинению в нанесении телесных повреждений, и, когда он говорил, Роджер заметил, как задержанный осматривается вокруг из-под опушенных ресниц. Свидетель отступил назад, и его место занял инспектор.

— … и если ваша честь не будет возражать, мы бы хотели вернуть арестованного под стражу, чтобы закончить расследование. Мы надеемся…

— Хорошо, — судья сурово посмотрел на юношу. — Вы, Джон Смит, арестованы сроком на восемь дней, а по истечении этого времени, я советую вам…

— Держи его! — крикнул Роджер.

Схватившись за перекладину, парень внезапно перепрыгнул через загородку, отделяющую скамью подсудимых от зала. Легко увернувшись от охранника, пытавшегося его схватить, он со всего маху налетел на остолбеневшего полицейского и ринулся к судье.

Во время последовавшей за этим короткой, но жаркой потасовки судья с достойным уважения спокойствием сидел и ждал, пока арестованного не скрутили в двух-трех футах от него.

— Постановляю: за время задержания провести медицинское обследование обвиняемого, — произнес он. — Отпустите его, пожалуйста.

Циничный инспектор уголовного розыска промямлил неверным голосом:

— Вы ожидали чего-нибудь в этом роде, сэр, да?

— Почти ждал, — сказал Роджер. — Нам не следует рисковать. Если задержанный склонен к насилию — потому ли, что не может сдержаться, потому ли, что разыгрывает спектакль, — нужно немедленно звать врача.

— Вы думаете, сэр, он и правда больной?

— Если он не болен, то я хочу знать, почему он разыгрывает из себя помешанного, — ответил Роджер.

— Может, просто «для понта», — предположил инспектор с мрачным видом.

— Скорее всего, он страшно перепуган. Хотелось бы знать, почему, — сказал Роджер и подумал: «Для понта… понт?… понт?»

Роджер ехал в Уимблдон через Хэммерсмит, мимо грязных, закопченных магазинчиков и низких домов, стоящих вдоль Фулемского шоссе, по широченному мосту через Темзу, с обеих сторон которого видна была блестящая гладь реки; две четырехвесельные лодки стартовали в этот момент с того самого места, с которого ежегодно начинаются оксфордские и кембриджские лодочные гонки, и несколько десятков человек стояли под солнцем, растянувшись вдоль трассы. Где-то здесь, неподалеку, должен быть магазин Элберта Янга. Роджер не знал, где именно. Он сидел на заднем сиденье машины. Когда они въезжали на Патни-Хилл, вдруг заработал радиотелефон:

— Вызываю следователя Уэста.

Роджер поднял трубку.

— Уэст слушает.

— Вам сообщение от старшего инспектора Мориарти, сэр. Он сейчас в Уимблдоне и был бы очень признателен, если бы вы подъехали туда.

— Передайте, что я буду минут через десять.

— Хорошо, сэр.

— Узнайте, там ли следователь Слоун.

— Сейчас, сэр, — наступила короткая пауза, прежде чем другой голос ответил: — Слоун слушает.

— Разошлите запрос по всем подразделениям, не известен ли им человек по имени Понт, связанный с молодежными клубами или подобными им организациями. Передайте по телетайпу, ладно?

— Сделаю, сэр. Кажется, я слышал такое имя в этой связи.

— И я тоже, но не могу вспомнить, — сказал Роджер.

Он повесил трубку, откинулся назад и посмотрел на новые дома и жилые кварталы, выросшие на месте стоявших здесь прежде особняков в викторианском стиле. Дорога здорово изменилась со времен его молодости, но зелень по-прежнему густо росла здесь, узкие тропинки бежали между рядами деревьев и кустарника. Шофер затормозил перед поворотом, тут стояла полицейская машина, а возле нее человек в форме.

— Я провожу вас к мистеру Мориарти, сэр.

Роджер кивнул.

Обе машины выехали на обочину и затряслись по неровной земле, прокладывая путь к оцепленному полицией месту. Это был участок, густо заросший папоротником, молодыми деревцами и кустарником. Роджер пешком направился туда, где стоял Мориарти. При ярком солнечном свете он выглядел внушительно — непоколебимый представитель власти.

— Добрый день, сэр.

— Что вы нашли? — спросил Роджер.

— Еще три следа, мы снимаем с них слепок, — ответил Мориарти. — И вот это, сэр.

Он протянул небольшой коробок спичек, смятый и раздавленный, но печатные слова на нем легко читались:

ЛУЧШИЙ ОТДЫХ И РАЗВЛЕЧЕНИЕ ВЫ ПОЛУЧИТЕ В ПОНТ-КЛУБЕ!

Роджер повертел коробок в руках, открыл, увидел несколько спичек с красноватыми головками и больше ничего. Никаких записей, никаких адресов.

— Отпечатки пальцев?

— Ни одного, сэр.