— Прости, парень. Зря я, конечно, сболтнул, не подумал. А если насчет ошибок, от этого, понимаешь, никто не застрахован.

Кукушкин вспомнил цитаты изворотливого черноголового дипломата и усмехнулся:

— Как сказал бы этот фроггский писака, если бы он хоть что-нибудь смыслил в реальной жизни: — «Большие ошибки могут делать только большие люди». Давай, что ли, выпьем на брудершафт?

Данила немного подумал и согласился. Бутылка водки сразу же нашлась в небольшом саквояже, прихваченном адмиралом на совещание.

Дипломаты, с беспокойством наблюдавшие за стычкой, облегченно вздохнули.

— Кстати, давно хотел спросить, — адмирал припомнил странный обмен взглядами на заседании большого круга. — Откуда ты Бриана Роджерса знаешь? Мне показалось, вы друзья.

— Да так, встречались где-то недавно, — Данила подыскивал, как бы поубедительнее соврать, чтобы отвлечь собеседника от опасной темы. — На летных соревнованиях. Как раз тогда Ванюшин вашего лидера обставил.

— Нашли чем хвастаться, Ванюшиным, — обиженно отозвался адмирал. Пилот-виртуоз, наотрез отказывавшийся перейти из торговой охраны в военный флот, вызывал у него хроническое раздражение.

— Хороший мужик, этот Бриан, но со странностями, — что-то заподозривший адмирал настойчиво возвращался к прежнему разговору. — Представляешь, в молодости фамилию жены принял, Дианы Роджерс, певички известной у них там, в англо-американском секторе. На Марсе. Чтобы, говорит, на имидж ее работать! Как тебе такое, а?

— Мало ли какие у людей бывают странности, — ответил майор, отлично знавший Бриана Роджерса под именем Брайена Смита, когда-то бывшего капитана «Варяга».

Малютин не сомневался, что Вервицкому пока ничего не известно о прошлом марсианского вице-адмирала. И не должно быть известно. Кукушкина следовало отвлечь. — Давай лучше и вправду на брудершафт!

Данила торопливо выпил, чтобы заглушить не слишком приятные мысли. Брайен сменил фамилию и имя, сделал неплохую карьеру. Так поступил не только он. Без особого труда Малютин опознал в блестящем главе дипломатической службы грубияна и забияку, бывшего пилота Жака Картье. Кто мог тогда, двадцать лет назад, представить, что Жак оставит космос, закончит дипломатическую академию, сменит имя, внешность и станет дипломатом Леоном Форестье? Резко изменившийся Жак-Леон ничем не выдал, что узнал старого знакомого, но ошибка была исключена. Тренированная память безопасника никогда не подводила Малютина.

Да, ребятам удалось вырваться из порочного круга прошлого. И только он, Данила, навсегда остался изгоем в рядах собственной службы. Но и вина его была намного большей, чем у друзей. Или все же?

— На брудершафт? Давно бы так, — буркнул Орлов, на минуту оторвавшись от экрана связи с управлением грузоперевозок, где никак не удавалось разобраться с ЧП. — Вот только почему это, как пить с адмиралом, так можно, а как мне налить сто грамм, так нельзя?

— Не суетись, пехота, — добродушно сказал адмирал. — Сто грамм мы и тебе нальем. Не понимаю, Данила, чего ты сидишь в шестерках у торгашей? Переходи ко мне, в звездный флот, полковника я тебе сразу дам. А чуток послужишь, глядишь, и повышение получишь! Догонишь Эдьку Вервицкого. Я слышал, ты вместе с ним учился?

— В военный флот? Нет, сорри, не пойду, — решительно отказался Малютин, игнорируя грубоватый намек адмирала на непростые отношения с бывшим другом и сокурсником.

Его многолетняя опала не обходилась без молчаливого одобрения начальника службы безопасности, но майор не протестовал. В первую очередь, потому, что признавал себя виновным.

— Это отчего ж не пойдешь? — не на шутку обиделся Кукушкин. — Чем тебе военный флот не мил? И не извиняйся ты все время.

— Привычка. А не пойду, потому что не люблю ждать, — объяснил майор. — Работа у вас такая: всю жизнь ждешь, что враг нападет, а он не нападает. Или нападает, а ты ничего не можешь сделать, потому что не того ждал. Получается, что вроде жизнь зря и прошла. Разведка, конечно, военная тоже есть, а только какой в ней смысл, при современной технике слежения? А у Валентина Сергеича работа живая — погрузки, проверки, охрана. Что-то делаешь для людей.

— Правильно, — с удовольствием поддержал Орлов. — А то у тебя целый военный флот, а на пиратов мы Славку Ванюшина с варягами должны посылать.

— Вот еще! — оскорбленно буркнул адмирал. — Не хватало мне с военными крейсерами жуликов в астероидах ловить. Сами справитесь. Я вообще не понимаю, зачем торговцам секьюрити?

— Не скажите, мон адмираль, — неожиданно вмешался в разговор Форестье. — Безопасность, она везде нужна. И, кстати, я с вами, Данила Иванович, совершенно согласен. Думаю, что здесь нам, действительно, лучше лишнего не болтать, — он выразительно посмотрел на стены, в которых, по его мнению, затаилось немало внимательно слушающих ушей. А потом, незаметно для остальных, подмигнул Малютину почти так же задорно, как прежний Жак. Майор только слабо улыбнулся в ответ.

— Значит, земляне тоже стараются затянуть переговоры. Интересно, а им-то зачем? — риторически поинтересовался у доверенного помощника прим-кард Луттьерхарфс, внимательно прослушав запись разговора в гостинице.

— А разве мы тоже? — с удивлением переспросил молодой фроггс. — Я хочу сказать, я не знал, что мы, оказывается….

Он понял, что запутался и умолк.

— Говори, — поощрительно кивнул офицер. — О чем ты хотел спросить?

— Я хотел спросить, господин, — почтительно сказал поэт, понизив голос. — Разве мы не должны сделать все возможное, чтобы не делить между собой оружие Предтеч? Я хочу сказать, не делить его с землянами и другими расами?

— Насколько мне известно, по слухам, — сказал разведчик, — это оружие таково, что нам надо опасаться совсем другого. Чтобы оно нас между собой как-нибудь не поделило. И нас и другие расы, что бы они о себе не воображали.

Ифтырах зябко поежился, вспоминая картинки альтаирской бойни, и с некоторым опасением спросил:

— И какова же тогда наша главная цель?

— Не допустить, чтобы это оружие попало в лапы кому-нибудь другому, не такому мудрому, как мы, — объяснил старший офицер. — И поэтому мы тянем время, чтобы узнать, кого нам следует опасаться больше всего. А потом помешать ему.

— А господин не боится, что мы можем опоздать? — в голосе Ифтыраха прозвучало сомнение в мудрости политики выжидания.

— Опыт показывает, — печально ответил старший офицер, — что в современной войне выигрывает совсем не тот, кто спешит.

Неимоверными усилиями на пятый день переговоров Форестье удалось выбить у центаврианцев согласие на выплату репарации в два миллиона кредов, правда, со значительной рассрочкой, и прийти к договоренности по организации совместной экспедиции к Цели. Так было решено обозначать планету Предтеч в дипломатических документах.

Вылет земных кораблей намечался через три дня, с марсианского космодрома. Центаврианско-фроггская объединенная флотилия собиралась стартовать через двое суток, непосредственно с Альфы Центавра. Совместные перемещения всех участников вылазки предполагалось начать после соединения флотов в зоне, максимально приближенной к Цели, в районе спутников Сатурна. Если, разумеется, не возникнет никаких препятствий.

Землянам так и не удалось получить от увертливого фроггса точной информации о координатах бродячей планеты. Судя по косвенным признакам, это мог быть один из двух недавно обнаруженных спутников Урана, хаотично движущихся по орбите вокруг планеты, в отличие от остальных двадцати семи, давно известных исследователям.

— И что, господин прим-кард, удалось нам добиться своей цели? — полюбопытствовал Ифтырах, наблюдая, как «Зорька» — небольшой транспортник капитана Замятина — уносит земную делегацию прочь.

— Как говорил вечный враг и соперник философа Карт-Дьеса, великий скептик Тиль-Дей, никакой цели добиться невозможно, а истина всегда относительна и недостижима. И чаще всего оказывается, что искать ее следовало совсем не на тех путях, которые мы избирали, — ответил старший офицер.