нии ядра. В этот раз он обратился к нему с

правильными вопросительными кодами.

— Это ты говорил? — потребовал он ответа.

— Ответ отрицательный, логик, — пришел

беглый отклик.

Он разворачивался, когда снова услышал.

— Ты — предатель. Беслиан.

Адепт схватил сервитора и потряс его.

— Что ты сказал? — заорал он. — Кто тебе

приказал говорить такое? Отвечай!

— Предатель. Предатель.

Он снова услышал эхо этого слова, но на

сей раз сразу от всех трех рабов-машин одно

временно. Он отпустил женщину и отшатнул

ся. Три илота начали дергаться и зашлись в

спазме. Беслиан видел подобные сбои ранее, очень часто в конце жизненного цикла серви

торов, когда их ментальные функции невос

становимо разрушались, и их нужно было от

ключить — но это было что-то иное. На губах

илотов выступили капли слюны.

— Предатель, — хором произнесли они, —

предатель. Предатель!

Слабое и неживое выражение гнева иден

тично отобразилось на всех трех лицах. Трой

ной голос углублялся и делался плотным, принимая знакомый тон и ритм.

— Ты ненавистный слабак-предатель, Бе

слиан! Вот как ты отплатил мне?

— Маттхан? — он задохнулся от шока, узнав

голос. Именно в этот момент адепт осознал, что испытываемый им до сих пор страх вовсе

не был таким уж глубоким, даже совсем не

глубоким. То, что обрушилось на него, было

намного, намного хуже. Адепт завизжал.

Все как один, три сервитора потянулись в

карман своих рабочих фартуков и достали по

одному инструменту — священный гаечный

ключ, лезвие-резак, стилус для заметок — по

сле чего начали бить логика Гоела Беслиана.

Они дубасили его до тех пор, пока тот не

умолк в гудящем шуме контрольного отсека

реактора.

Когда все было закончено, на их лица вер

нулось нейтральное, пустое выражение. Сер

виторы сделали паузу, дабы с бережностью

очистить свои инструменты, прежде чем вер

нуть те в карманы. Затем, снова ограничен

ные своими собственными мирками с обязан

ностями, задачами и функциями, рабы-ма

шины вернулись к работе.

На палубе меж ними, растянувшись в луже

крови, недвижимо лежал Беслиан. Они про

должили вести себя так, словно он был неви

димым.

НА ВТОРОЙ палубе “Неймоса” горел неяр

кий свет. Отсеки с кроватями по коридору, бегущему по всей длине субмарины, были за

крыты и пустынны. Они были построены для

людей экипажа с целью длительных миссий.

Однако ни сервиторы, ни Астартес на борту

судна не испытывали необходимости во сне, в котором нуждался обычный экипаж. Пустое

пространство отдавало эхом от звона керами

товых ботинок о плиты палубы, когда фигуры

в красной броне шли к носу судна, раздумы

вая о своем.

— Рафен, — одна из фигур при звуках име

ни остановилась и развернулась.

Стоящий за Кровавым Ангелом брат-сер

жант Нокс заполнял собой практически все

пространство коридора. Его голова находи

лась буквально в сантиметрах от беспорядоч

ной путаницы труб над ним, руки были при

жаты к бокам, а мощные плечи блокировали

свет из прохода позади.

На боевой броне Расчленителя была свежая

кровь, кровь Астартес. Выражение лица Рафе

на было осторожно-нейтральным.

— Нокс. Каково состояние брата Сова?

В полумраке блеснули темные глаза Нокса.

— Гаст присматривает за ним. Он лежит в

лазарете, накачанный под завязку анти-шо

ковым зельем и противоядием. Он выживет.

— Хорошо.

— Но он не сможет сражаться. И теперь я

лишился трех братьев, — продолжил Нокс, не

обращая внимания на ответ Рафена.

— Мы все лишились трех братьев, — твердо

ответил Рафен, — это объединенная миссия, кузен, не забывай. Ваш магистр Ордена по

требовал этого.

— Он сказал мне выследить и убить преда

теля, Кровавый Ангел. Он не предлагал мне

использовать моих братьев как пушечное мя

со.

— Если ты предполагаешь, что я позволил

твоим родичам подвергнуть себя огромному

риску, то тебе необходимо пересмотреть эту

мысль. Мы все в огромной опасности, — Ра

фен сложил руки на груди, его губы скриви

лись.

— Разве мы не должны вырезать сердце

предателя? — рявкнул он. — У меня нет вре

мени на пререкания и критику. Нокс, говори

то, что думаешь. Озвучь свои мысли.

Он свирепо взглянул на Расчленителя.

— Ты веришь в то, что мог все сделать луч

ше, чем сделал я.

— Ты, кажется, так уверен в себе, — сказал

Нокс, — но ответь мне, у тебя вообще был

план, Рафен? Или ты просто плывешь по те

чению?

Кровавый Ангел ощутил прилив раздраже

ния.

— Ты сражался с врагами Императора на

много дольше меня. Так скажи мне, как много

раз тебя вынуждали идти в битву, рассчиты

вая только на свою хитрость и благословение

Святой Терры?

— Не пытайся учить меня, мальчишка, —

парировал воин. — Этого недостаточно! Ко

мандир, который идет на битву без стратегии

— ходячий мертвец.

— А ты, в свою очередь, пытаешься научить

меня тактике, — огрызнулся Рафен. — Как

часто ты еще будешь испытывать меня? На

арене Ваала я уже однажды одержал победу

над тобой… Ты снова хочешь драться со мной

здесь и сейчас? Ты хочешь бросить мне вызов

ради командования этой миссией?

Тело Нокса напряглось, и на мгновение Ра

фен подумал, что Расчленитель ударит его.

— Наверное, так и следует поступить.

— И что за превосходный пример мы пода

дим, — усмехнулся Рафен, — в этот раз, когда

наше единство ради цели нам нужнее всего.

— Ага, — ответил Нокс, — а как мы можем

этого добиться, если не доверяем собственно

му командиру?

Он сделал два шага вперед.

— Заставь меня поверить тебе, Рафен. Убе

ди меня, почему я должен следовать за тобой.

— Мы найдем ренегата, который пришел

на Ваал, и уничтожим его, — ответил Крова

вый Ангел, — если хочешь, можешь сомне

ваться во мне, но не сомневайся в этом. С

нами Император.

Усмехнувшись, Нокс изогнул бровь.

— Это тебе сородич колдун сказал? Может, скажешь еще, что Он сойдет с Золотого Трона

и проткнет копьем Фабия для нас? — он фырк

нул. — Да, я дрался во Имя его гораздо дольше

тебя, и за это время я научился тому, что Он

помогает тем, кто помогает сам себе.

— Следи за языком, — прорычал Рафен.

Расчленитель сверкнул глазами в ответ, не

обращая внимания на предупреждение.

— До сих пор ты производишь плохое впе

чатление, братец. Ты позволил своим мыслям

затуманиться. Ты все еще сражаешь в про

игранной битве, Рафен! Размышляешь над

всеми обстоятельствами бегства Байла вместо

того, чтобы готовиться к грядущему сраже

нию! И я не позволю из-за этого умирать мо

им братьям.

Рафен отвернулся.

— Ты не знаешь, о чем я думаю. Если бы

знал, ты не спорил бы со мной!

Рука Нокса вылетела вперед и схватила на

руч Рафена.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Кровавый

Ангел! Я знаю, потому что думаю о том же!

— Убери свою руку, — прорычал Рафен.

— Что он делает со священной кровью? —

выпалил Нокс. Рафен ощутил, как будто кровь

в венах обратилась в лед, и напрягся. Тень

великого ужаса перед позором и отвращение, столь темное, как старая ненависть, накрыли

его разум. Этот вопрос бился у него в подсо

знании. Он бился там с того самого момента, когда Рафен покинул общество лорда Данте.

После того, как магистр Ордена поручил ему

эту миссию.

— Этот вопрос…, — Нокс убрал руку, — он

лишил меня сна. Иногда я желаю, чтобы не

знал ничего этого… Но это только секундная