План теперь состоял в том, что раз сам Дикий Билл давать интервью отказался, то можно попробовать поговорить с его дружками. И все-таки написать потом задуманную книжку. Тем вечером он потратил на выпивку для новых знакомых целую кучу денег, но разговорил-таки нескольких хикоковых знакомых. В том числе и Билла Коуди, которого приятели называли просто Баффало Билл.

Позже Коуди говорил, что понятия не имел, кто этот парень, который все лез к нему и ребятам со своими расспросами.

— Пришел какой-то толстяк, купил выпивку. Седой в синем мундире, с усами. Чего было с ним не поболтать? На груди, помню, у него висело несколько медалей, и если бы он начал вести себя неправильно, то каждая из них выглядела отличной мишенью.

Баффало Билл Коуди оказался приятным парнем — не то что Дикий Билл Хикок. Да и приключений на его долю выпало даже больше, чем на долю Хикока. В конце концов Бантлайн плюнул и решил, что раз такое дело, то и писать он станет именно про этого своего нового знакомца. А Хикок пусть отправляется в задницу.

Серия романов Бантлайна «Баффало Билл — Король Фронтира» стала выходить с октября того же года и принесла Бантлайну целое состояние. А Баффало Биллу — планетарную славу. Вряд ли на свете когда-либо жил более известный ковбой и первопроходец, чем он. Впрочем, самому Коуди книжки о нем совсем не понравились. Много лет спустя он отзывался о первой из них так:

— Говорят, Нэд написал эту чушь за четыре вечера. Ума не приложу, на что он потратил три с половиной из них! Лучше бы еще раз приехал к нам на Запад и купил бы ребятам то замечательное виски.

К тому времени Нэду Бантлайну было уже к пятидесяти. За плечами у него была серьезная писательская карьера.

Как и положено натуре артистической, в четырнадцать лет Нэд сбежал из дому и поступил юнгой на торговый корабль. Служил он на совесть и как-то, когда корабль стоял у причала, спас свалившегося с пристани человека, за что был награжден медалью «За храбрость!». В восемнадцать лет он переходит из торгового флота в военный и получает звание гардемарина. Сослуживцы относились к нему пренебрежительно: бывших торговых тут не любили. Но Нэд вызывает на дуэль всю команду своего шлюпа: тринадцать человек. Семь раз подряд он стреляется и четырех соперников ранит. После этого сослуживцы решили, что с психом лучше не связываться, и оставили его в покое.

Общаться все равно было не с кем. С тоски девятнадцатилетний Бантлайн пишет первый в своей жизни рассказ. Публикует он его в журнале «Никербокер», причем те даже заплатили гардемарину какие-то деньги. Кстати, рассказ дико не понравился тоже как раз начинавшему в то время молодому журналисту Эдгару По.

Еще через несколько месяцев Нэд женится на красотке-кубинке и вскоре подает прошение об отставке. Как кормить семью, было непонятно. Нэд участвует в Семинольских войнах во Флориде, охотится на пушного зверя в Канаде, ездит на Дикий Запад. Все, что видел, он описывает в рассказах, за каждый из которых получает по семь или даже по двенадцать долларов. Содержать на эти деньги семью было не реально.

Он подумывает переехать на Запад насовсем и, может быть, открыть там ферму. Вместе с женой он садится в почтовый дилижанс и отправляется в дорогу. Ну и, разумеется, на их дилижанс нападают грабители. Нэд повел себя как настоящий герой: одного из нападавших он застрелил, остальных взял живьем. За этот подвиг шериф выплачивает ему награду в 600 долларов. И все бы ничего, да только в перестрелке с бандосами случайной пулей была убита его молодая жена. Они прожили вместе всего четыре года. Горю Нэда нет конца.

О том чтобы двигать дальше на Запад, теперь не могло быть и речи. Нэд оседает в ближайшем городке и начинает пить. Благо на шестьсот долларов пить в те годы можно было хоть полгода подряд. Ведет он себя так, что местный житель по имени Роберт Портерфилд вызывает его на дуэль. Сам Бантлайн потом уверял, что не касался жены этого Портерфилда даже пальцем, да только весь остальной городок считал иначе. Дуэль выглядела странно: не дождавшись сигнала, Портерфилд начал палить в сторону противника и успел выпустить то ли пять, то ли шесть пуль. А Бантлайн выстрелил всего один раз, но этого оказалось достаточно. Его пуля попала оппоненту прямо в лоб. Чуть ниже того места, откуда у обманутого мужа начинали расти рога.

Бантлайн считал, что инцидент исчерпан. И вообще: во всей этой истории он является пострадавшей стороной. Тем не менее сразу после дуэли Нэд был арестован. И это бы еще полбеды, но одновременно с этим в городе начались беспорядки, и уже к вечеру стало ясно: до суда дело не дойдет, Бантлайна просто линчуют. Стоявшие вокруг офиса шерифа люди кричали: «Расстрелять его!» Другие спорили: «Нет, повесить!» Брат убитого рогоносца повел толпу на штурм участка. В суматохе Бантлайн умудрился сбежать, укрыться в своем гостиничном номере, забаррикадироваться и приготовиться к штурму.

Штурмовать отель линчеватели не стали. Гостиницу просто подожгли. Бантлайн держался до последнего. Но когда от нестерпимого зноя в его револьвере стали сами собой взрываться патроны, все-таки попробовал бежать. Он выпрыгнул из окна третьего этажа — прямо в центр разъяренной толпы. Били его до тех пор, пока Нэд не перестал подавать признаки жизни. А все, что после этого осталось от тела, шериф сгреб в кучку и отнес назад в тюрьму.

Утром жители городка решили продолжить развлечение. Собравшись перед конторой шерифа, они стали опять кричать, что не пора ли Бантлайна все-таки вздернуть? Тот умудрился очнуться после вчерашнего и хриплым голосом просил священника. Ему было отвечено, что всяким собакам, которые убивают мужей обесчещенных женщин, священник перед смертью не положен. Вокруг шеи Бантлайна накрутили веревку, после чего его вытащили на улицу и стали вешать на ближайшем дереве.

Отчеты обо всем этом вскоре появились в нескольких американских газетах. Репортажи подробно описывали, как именно происходила экзекуция. Читаешь и поражаешься: да-а, были люди в наше время… После полугодового запоя, после дуэли, ареста, пожара, прыжка с третьего этажа, после избиения, которое длилось двое суток подряд, после того как Бантлайна дважды вешали и накрученная вокруг его шеи веревка дважды обрывалась, — после всего этого Нэд не просто выжил, а довольно быстро оправился, встал на ноги и уже через три месяца отыскал где-то денег, чтобы открыть в Нью-Йорке собственный журнал. Через полгода он женился второй раз, а еще через год развелся. Что и говорить: богатыри, не мы…

Других источников заработка, кроме как писа́ть, у Бантлайна все равно не было. И Нэд решил податься в профессиональные литераторы. Несколько первых романов он подписывает «Капитан Бантлайн». (Под этим псевдонимом он выпускает в том числе и роман «Черный Мститель испанских морей, или Кровавый Злодей», который очень ценили Том Сойер с Гекльберри Финном.) А когда бренд становится худо-бедно узнаваемым, садится за тысячестраничную сагу «Нью-Йоркские тайны и трагедии».

В Париже Эжен Сю только что выпустил «Парижские тайны». В Петербурге Всеволод Крестовский вскоре опубликует «Петербургские трущобы». Писать об изнанке большого города тогда было безошибочным ходом. Кто читал книжки всего за пятьдесят лет до этого? Крошечная прослоечка аристократов и богатеев. На все Соединенные Штаты таких набиралось от силы полтысячи человек. Но теперь ситуация была совсем иной.

В города хлынул поток приезжих: эмигрантов, разорившихся фермеров, просто ловцов удачи. Кое-кто из этой публики даже был грамотным. И готов был заплатить за интересную историю. Но при одном условии: эта история должна была касаться того, что он знает. Желательно жизни большого города. Желательно жизни на самом дне этого самого города. Люди желали читать не о выдуманных приключениях неизвестно где обитающих героев, а о том мире, в котором жили.

Капитан Бантлайн знал фактуру получше многих. И на своих «Тайнах» заработал если не состояние, то достаточно серьезную сумму. Писать романы в еженедельные журналы — теперь это было индустрией. Десятки журналов, сотни романов, миллионные тиражи. В США или Франции людей, которые занимались этим ремеслом, было уже довольно много. На гонорары там теперь можно было жить куда лучше, чем на какой-нибудь доход с заводика или родового имения.