Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

4. Литературный дебют. «Камин» и «Камины». Первые шаги в поэзии

В одиннадцатом номере журнала И. А. Крылова и А. И. Клушина «Санкт-Петербургский Меркурий» было напечатано стихотворение «К камину». Василий Пушкин скрыл свое имя за подписью «…нъ». Издатель — прозаик, поэт, драматург Александр Иванович Клушин — в примечании так представил пока неизвестного автора:

«Сочинитель сего послания есть молодой, с отличными сведениями человек. Будучи столь же скромен, как и просвещен, пишет он не из тщеславия. Друг Муз, друг уединения сидит перед камином, размышляет, и Камин его трогает чувствительное сердце читателя»[98].

Любезный мой камин! — товарищ дорогой,
Как счастлив, весел я, сидя перед тобой.
Я мира суету и гордость забываю,
Когда, мой милый друг, с собою рассуждаю,
Что в сердце я храню, то знаю я один,
Мне нужды нет, что я не знатный господин,
Мне нужды нет, что я на балах не бываю
И говорить бон-мо насчет других не знаю,
Бо-монда правила не чту я за закон,
И лишь по имени известен мне бостон.
Обедов не ищу, незнаем я, но волен,
О, милый мой Камин, как я живу доволен!
Читаю ли я что иль греюсь, иль пишу,
Свободой, тишиной, спокойствием дышу (119).

Начало многообещающее. Словно почувствовав ветер литературных перемен, Василий Пушкин ориентируется на то новое, что внес Н. М. Карамзин в русскую литературу, — интерес к внутреннему миру образованного дворянина, к жизни частного человека, отказ от материальных ценностей и утверждение ценностей духовных. Размышления сочинителя пронизаны легкой грустью. Но как меняется тон его повествования, когда идеалу уединенной жизни с книгами и творчеством он противопоставляет тех, кто живет в кругу светской суеты:

Пусть Глупомотов всем именье расточает
И рослых дураков в гусары наряжает,
Какая нужда мне, что он развратный мот?
Безмозглов пусть спесив. Но что он? Глупый скот!
Который, свой язык природный забывая,
В атласных шлафорках блаженство почитая,
Как кукла рядится, любуется собой,
Мня в плен ловить сердца французской головой.
Он, бюстов накупив и чайных два сервиза,
Желает роль играть парижского маркиза.
А господин маркиз, того коль не забыл,
Шесть месяцев назад здесь вахмистром служил.
Пусть он дурачится! Нет нужды в том ни мало;
Здесь много дураков и будет, и бывало.
Прыгушкин, например, все счастье ставит в том,
Что он в больших домах вдруг сделался знаком,
Что прыгать л’екосез, в бостон играть он знает,
Что Адриан его по моде убирает,
Что фраки на него шьет славный здесь Луи,
И что с графинями проводит дни свои,
Что все они его кузином называют,
И знатные к нему с визитом приезжают.
Но что я говорю? Один ли он таков?
Бедней его сто раз сосед мой Пустяков,
Другим дурачеством Прыгушкину подобен:
Он вздумал, что послом он точно быть способен,
И чтоб яснее то и лучше доказать,
Изволил кошелек он сзади привязать,
И мнит, что тем он стал политик и придворный,
А Пустяков, увы! советник лишь надворный… (119–120).

Что и говорить: целая галерея сатирических портретов! И это еще не всё. Далее она дополнена портретом Змееяда, доставшего себе неправдою имение: он

…заставляет тех в своей передней ждать.
Которых может он, к несчастью, угнетать (120).

Еще один портрет:

Низкопоклонов тут, с седою головою,
С наморщенным челом, но с подлою душою (120).

Появляются в стихотворении и Скотинин, «сущий пень, но всеми уважаем», и бездельник Плутов, который «все имение, деревни, славный дом» достал воровством и пронырством.

Конечно, имена говорят сами за себя. Но в острых характеристиках, которые дает персонажам сочинитель, — еще и мастерство, и наблюдательность, и сатирическая традиция. Герои Василия Пушкина заставляют вспомнить персонажей Д. И. Фонвизина: Скотинин Василия Львовича сродни Скотинину из комедии «Недоросль». Вполне вероятно, что автора «Камина» вдохновляла и сатирическая сказка И. И. Дмитриева «Модная жена». Она была написана в 1791 году, в 1792-м напечатана в карамзинском «Московском журнале» и пользовалась большой популярностью, многие ею восхищались. По свидетельству Ф. Ф. Вигеля, «…„Модную жену“… начали дамы знать наизусть»[99]. В «Старой записной книжке» П. А. Вяземского, сохранился забавный рассказ о госте И. И. Дмитриева — московском священнике:

«Он не любил митрополита Филарета и критиковал язык и слог проповедей его. Дмитриев… защищал его.

— Да помилуйте, ваше превосходительство, — сказал ему однажды священник, — ну таким ли языком писана Ваша „Модная жена“?»[100]

Эту стихотворную сказку высоко ценил А. С. Пушкин.

В. Л. Пушкин ставил ее наравне с творениями Г. Р. Державина и Н. М. Карамзина:

Люблю Державина творенья,
Люблю я «Модную жену»,
Люблю для сердца утешенья
Хвалу я петь Карамзину (161).

Трудно сказать, что лучше удалось И. И. Дмитриеву: рассказ, легкий и непринужденный, живописная картинка дворянского быта или же сатирические портреты модной жены, дамского угодника Миловзора и обманутого мужа Пролаза. Портрет Пролаза особенно хорош:

Пролаз в течение полвека
Все полз да полз, да бил челом,
И наконец таким невинным ремеслом
Дополз до степени известна человека,
То есть стал с именем, — я говорю ведь так,
            Как говорится в свете:
То есть стал ездить он четверкою в карете;
            Потом вступил он в брак
С пригожей девушкой, котора жить умела,
            Была умна, ловка
                           И старика
            Вертела как хотела…[101]

Герои Василия Пушкина — Глупомотов, Безмозглов, Прыгушкин, Пустяков, Змееяд, Низкопоклонов, Скотинин и Плутов — под стать Пролазу. Но сочинитель «Камина» не ограничивается только сатирическими зарисовками. Его наблюдения над людьми и обществом дают ему повод к горестным размышлениям:

О чем ни вздумаю, на что ни посмотрю,
Иль подлость, иль порок, иль предрассудки зрю!
<…>
Ума нам не дают ни знатная порода,
Ни пышность, ни чины, не каменны дома,
И миллионами нельзя купить ума! (120–121).
вернуться

98

Санкт-Петербургский Меркурий. 1793. № 11. С. 109.

вернуться

99

Вигель Ф. Ф. Записки. Т. 1. С. 302.

вернуться

100

Вяземский П. А. Старая записная книжка. Л., 1929. С. 76.

вернуться

101

Дмитриев И. И. Сочинения. С. 69.

18
{"b":"197273","o":1}