Приглашенные на праздник прибывали в имение графа и проходили через тройной портал, сооруженный из зеленых ветвей, его трепещущая архитектура как бы готовила гостей к виду легких павильонов, возведенных в парке столь же искусно. Триумфальная арка, целиком созданная из переплетенных ветвей деревьев, олицетворяла собой покоренную человеком природу. Зеленые павильоны, созданные теми же умелыми руками, придавали пространству парка некий определенный ритм; кстати, парк графа Монтеррея незаметно переходил в парк графа Македы, над которым возносился круглый свод грандиозной, увитой цветами ротонды, специально сооруженной для королевского семейства. В украшенных виноградными гроздьями беседках, напоминавших огромные раковины, поднятые со дна морского, были размещены столы, щедро уставленные вазами с фруктами и блюдами с разнообразными яствами, ожидая прибытия гурманов и представляя собой явную аллегорию изобилия; возле буфетов стояли огромные чаши, наполненные льдом, распространяя прохладу. К ветвям деревьев были подвешены клетки с птицами, среди цветочных клумб скрывались тысячи светильников, только и ждавших наступления ночи, чтобы озарить все вокруг волшебным светом. Это было восхитительное зрелище, созданное игрой воображения.

Как только сгустились сумерки, началось театральное представление. В те времена было принято представлять в один вечер сразу две новые пьесы. Начали с той, что совместно написали Франсиско де Кеведо и Антонио Уртадо де Мендоса; встречена она была зрителями довольно сдержанно. Незадолго до полуночи актеры приступили к исполнению ролей в пьесе Лопе «Ночь святого Иоанна». Это было изумительное зрелище. Два десятка актеров, замечательно используя мягкое освещение, порождавшее игру света и тени, сыграли на противопоставлении дня и ночи, надежды и страха, любви и смятения, смеха и слез. Сюрпризы и чудеса сменяли друг друга по мере развития сюжета.

Редко развлечения приходились столь кстати, дабы благотворно повлиять на воображение зрителей, редко зрелище бывало в такой гармонии с настроением публики и с местом представления. Лопе имел большой успех, ему долго и громко аплодировали. Монарх же ощущал себя в центре своего столь любимого им мира, главой королевского двора, который он хотел видеть пышным, роскошным и сладострастным, настоящим пристанищем соблазнов, миром идеальным, далеким от реальности, от нищеты, охватившей его страну. Увы, так всё расширялась пропасть между действительным положением дел в стране и прекрасными грезами элиты.

Оливарес, всячески потворствуя склонностям Филиппа IV, которого называли Королем-Поэтом, старался держать монарха подальше от реальной жизни, множа количество празднеств и зрелищ. Так, еще до конца 1632 года он устроил еще один праздник, на сей раз посвященный началу второй очереди работ по возведению главного здания королевского дворца и по обустройству площади перед ним. Лопе стал историографом этого праздника, ибо ему было поручено описать все увеселения, продолжавшиеся много дней. Этот драгоценный доклад под названием «Первый праздник в новом дворце» был опубликован только после смерти Лопе его дочерью Фелисианой в сборнике «Долина у подножия Парнаса». Там можно найти отзвуки деловой активности столицы, переживавшей бурные страсти, порождаемые необходимостью поддерживать ее блеск и роскошь на должном уровне; в этом докладе не чувствуется стремление соблюдать осторожность и сдержанность, там нельзя обнаружить ни одного признака того, что Лопе предчувствовал начало упадка страны, как это, например, предчувствовал Кеведо. Лопе без колебаний предоставил свое перо для описания празднеств и создал преисполненный восхищения рассказ, с особым тщанием описав надушенные амброй и наполненные золотыми монетами кошельки, что граф-герцог повелел раздавать дамам, присутствовавшим на празднествах. Мы не располагаем ни одним текстом, в котором Лопе изобличал или осуждал пороки или недостатки, касавшиеся политики государства или вопросов управления столицей. Сын Мадрида, первый литературный гений, родившийся в этом городе, Лопе также был первым, кто превратил этот город в объект литературного исследования, ибо этот город стал главным героем его произведений, и в ярких картинах, создаваемых гениальным пером Лопе, отображавшего празднества, простонародные или аристократические, живописные обряды, своеобразные нравы, жители города с удовольствием узнавали себя. В этом смысле Лопе был певцом общества, чьи взгляды на мир он принимал и разделял, чьи склонности и чей выбор одобрял. Дворец, завершение строительства которого в те дни столь пышно отмечали, своей архитектурой, искусством, с которым он был построен, своим символическим языком свидетельствовал о наличии у монарха упорного желания сохранить и увековечить определенную идеологию и определенный общественный порядок. Лопе с близкого расстояния наблюдал за событиями тридцатых годов XVII века, в ходе которых проявлялись стремления к установлению абсолютной монархии. Лопе, как и его современники, радовался тому, как проходил процесс возведения города, соответствовавшего его представлениям о том, какой должна быть столица великой империи. Простор Пласа-Майор, широкие, прямые улицы, великолепные бульвары, именовавшиеся на французский манер променадами, ибо предназначались для прогулок горожан, — все это производило на него большое впечатление.

Если Лопе принимал знаки, символы и принципы обновленной монархической власти, никогда не ставя их под сомнение, то точно так же он никогда не оспаривал и не подвергал сомнению основные принципы общественного устройства и порядка. Однако он до предела раздвинул рамки их возможного толкования, раздвинул рамки той свободы, которой можно было пользоваться, не поколебав устоев этого общества. Он выразил в своих произведениях желание видеть женщину свободной, подобно тому как в жизни всегда стремился смягчить и облегчить бремя, налагаемое законами общества и моралью, однако сделать он это хотел так, чтобы не нарушить основ общества. Он преуспел в своих стараниях во всех сферах, кроме сферы любви, он сам это признавал в письме герцогу Сесса: «У меня не находили никаких греховных пристрастий, кроме склонности к естественной, данной природой любви; но и в нее я, подобно соловью, вкладывал больше голоса, чем плоти».

Лопе очень упорно разрабатывал в творчестве тему существования неких рамок, неких ограничений свободы, налагаемых общественными законами и законами морали. Самым живописным и красноречивым образом эта тема раскрыта в двух пьесах, и по сей день составляющих гордость испанской литературы. Речь идет о пьесах «Периваньес и командор Оканьи» (1614) и «Фуэнте Овехуна» (1618). Об этих пьесах можно сказать, что в то время, когда Европа открывала их для себя и аплодировала им, в Испании они были наименее известными из всех пьес Лопе. Эти две драмы, в которых истории соперничества в любви переплетаются с социальными конфликтами, а тема любви — с темой власти и соотношения различных сил в обществе, имеют нечто общее, а именно некий совершенно особый поворот в сюжетах: убийство командора, человека, занимавшего высокий пост в рыцарском ордене, человека, покушавшегося на честь людей нижестоящих и наносившего им оскорбление тем, что оскорблял их женщин.

В первом случае возмездие было совершено рукой простолюдина, молодого крестьянина Периваньеса, чья честь была затронута. Действительно, командор, знатный вельможа и владелец земель, на которых стоит деревушка Оканья, до безумия влюбленный в Касильду, жену Периваньеса, прибег к чрезвычайным мерам, чтобы удалить мужа своей возлюбленной из деревни. Он назначает его капитаном отряда, который должен отправиться к местам сражений. Периваньес, во время остановки отряда в Толедо, случайно замечает портрет Касильды, нарисованный на бумаге, на которой командор писал текст приказа. Возникшие подозрения берут верх над чувством воинского долга, и Периваньес возвращается в Оканью. Он застает в своем доме командора и убивает его. Касильда осталась верна мужу. Король Энрике III Кастильский назначает награду за голову Периваньеса, и тот, понимая, что не сможет долго прятаться от представителей правосудия, заставляет Касильду выдать его властям, дабы именно ей были выплачены обещанные за его поимку деньги. Король, оценив сей поступок и узнав правду, приказывает вручить соответствующую сумму денег молодой женщине и удостаивает помилования ее мужа, вновь назначив его командиром отряда.