Ответом Изабеллы было ее вспыхнувшее от счастья лицо, озарившееся ослепительной улыбкой.

«На мой взгляд, — продолжал уже увереннее Лопе, — в том положении, в коем мы находимся, разумнее всего было бы положиться на ваш выбор, который, разумеется, будет благоразумным и мудрым».

Изабелла, как всегда немного смутившись, решила отступить на второй план и предложила положиться во всем на друзей Лопе, которые всегда приходили ей на помощь, к примеру на Гаспара де Порреса, директора театра, которому молодой драматург отдавал для постановки большинство своих пьес. Встретившись с друзьями и выслушав их, Лопе был вынужден признать, что действительность настигла его, как ни старался он бежать от нее.

И доказательством тому была необходимость отправиться в изгнание, так как с печальным для Испании исходом похода «Непобедимой армады» все надежды на возможную амнистию или смягчение наказания рухнули и Лопе был обязан покинуть Кастилию.

Итак, Лопе выслушал советы верных друзей. Но думал ли он тогда, что они смогут помочь ему настолько, что наказание превратится в преимущество, а несчастья и превратности судьбы — в милости этой переменчивой дамы?

Но, быть может, таково Провидение, никогда не покидающее гения: если оно выбирает кого-то для осуществления некой миссии, суть коей заключается в достижении славы, то все способствует этому человеку, даже его невзгоды.

Гаспар де Поррес стал исполнителем воли Провидения, и его светлый разум нашел прекрасное решение. Исколесив всю Испанию со своей труппой актеров, Поррес как никто другой знал самые безопасные уголки и предложил Лопе остановить свой выбор на крупном городе края, именовавшемся испанским Левантом, — на Валенсии.

Несомненно, Валенсия была благоприятна для жизни со всех точек зрения: не только по причине прекрасной природы и чудесного климата, не только потому, что столица провинции стала одним из самых динамично развивающихся центров торговли на Иберийском полуострове, но еще и потому, что богатство и бурная деятельность, кипевшая в этом крупном портовом городе, чьи «ворота» были обращены в сторону Франции и Италии, способствовали расцвету искусств. Лопе позволил друзьям убедить себя отправиться в Валенсию, правда, не без грустных вздохов, ибо чувствовал, что его призывает к себе Мадрид, ведь именно там он добился успеха у широкой публики. Вот почему прямо перед отъездом (позднее он вспомнит об этом в одном из своих произведений) он скажет: «Увы! Несправедливо наказание в виде изгнания, которое на заре моей юности бросает меня во тьму страданий! Но кто знает, быть может, я буду жить гораздо лучше среди чужеземцев; ведь часто случается так, что того, кем пренебрегает отчизна, почитает и ценит новая земля, принявшая и ставшая ему приемной родиной». Так впоследствии говорил молодой пастух, в чьи уста Лопе вложил слова, вырвавшиеся из его собственной души.

Горячий прием, оказанный ему в Валенсии, и приятное времяпрепровождение, ожидавшее его там, Лопе запомнит надолго и всегда будет думать, что два года, проведенные там, были самыми спокойными годами всей его жизни. Именно там, в Валенсии, этот человек с неуравновешенным характером и буйным темпераментом познал безмятежность и душевный покой, при коих разум, однако, постоянно пребывает в возбуждении. Действительно, Лопе, совсем недавно побывавший рядом со смертью, хотел жить в мире и спокойствии и более не желал грома и молний реальности, предпочитая познать власть стихий лишь в воображении. Итак, вместе с Изабеллой де Урбина он покинул окрестности Толедо, испустив несколько печальных вздохов: «О чудесные зеленые берега, омываемые светлыми водами Тахо! Я отбываю в иные края, туда, где река выносит свои воды в Испанское море. Ах, лишь бы мне, утопающему в слезах, не умереть раньше, чем я достигну тех пределов!»

Итак, Лопе отправился в Валенсию, в этот город роскоши, где слились воедино мосарабское Средневековье и итальянское Возрождение (мосараб — христианин, проживавший в мусульманском государстве на территории Испании в IX–XIV веках. — Ю. Р.), где процветали науки и искусства. Валенсия, захваченная маврами в 714 году, была отвоевана в 1094 году Сидом Кампеадором, остававшимся в ней вплоть до самой смерти. Опять захваченная маврами из династии Альморавидов, Валенсия снова была отвоевана и стала столицей так называемого вице-королевства при Католических королях, то есть при Изабелле и Фердинанде. Во времена губернаторства маркиза Айтоны город бурно развивался, возвышавшиеся на его улицах дворцы и дома богатых и знатных вельмож были прекрасны. Когда Лопе прибыл в Валенсию, столица древнего королевства, хранившая древние традиции и вековые обычаи, впитывала язык Кастилии и ее дух, так что вскоре многие мастера, писавшие на испанском, а вернее, на кастильском наречии, увидели, как их произведения все больше распространяются среди жителей не только столицы края, но и по всей провинции. Формы и жанры испанской литературы обрели там своеобразную и неповторимую свежесть, впитали в себя особый местный колорит, дух народных напевов, нравов и обычаев, дух изобилия, плодородия и гостеприимства этого края, и все эти богатства ярко проявятся в произведениях Лопе, созданных во время его пребывания в Валенсии. Следует добавить, что, кроме всего прочего, город был обязан своей великолепной репутацией и своей духовной жизнью существовавшему в нем университету, отличавшемуся чрезвычайно активной деятельностью.

Лопе, чьи пьесы шли на театральных подмостках Валенсии, там уже был известен, и Гаспару де Порресу было приятно представить его своим друзьям, драматургам и писателям, таким как каноник Франсиско де Таррега и Карлос Бойл, оценившим его талант по достоинству и восхищавшимся им. Они приняли Лопе чрезвычайно радушно и тотчас же ввели в литературные круги города. Под «литературными кругами» или литературным сообществом подразумеваются различные литературные кружки, именовавшиеся «академиями», или «обителями парнасцев», или «малыми Парнасами»; некоторые из них в 1591 году обретут звучные и многозначительные названия: «Обожатели», «Поклонники», «Ночные ноктюрны», «Меланхолики» и т. д.; авторов, членов таких кружков, тоже будут именовать не обычными именами и фамилиями, а аллегорическими псевдонимами: Тень, Испуг, Недоверие и т. д. Лопе получит там несколько сменявших друг друга прозвищ, в гиперболизированном виде представлявших его таланты: Ослепительное Сияние и Аполлон. Очень быстро он стал «светочем», то есть самой видной и влиятельной фигурой среди талантливых молодых поэтов и драматургов, таких как Риккардо де Турия, Бельвис, Гильен де Кастро.

Итак, благодаря благотворному влиянию прибывшего в Валенсию Лопе там началась прекрасная эра большой поэзии. В центре всеобщих увлечений и интересов оказался так называемый романс, поэтическое произведение, питаемое национальным фольклором, и Лопе, несомненно, способствовавший развитию этого жанра поэзии. Действительно, в стародавние времена романсы представляли собой поэтические сочинения, исполнявшиеся речитативом или под музыку, и их исполнение было не чтением, а скорее пением; исторически этот жанр тесно переплетался с героической средневековой поэзией (с «песнями о деяниях»), но происхождение романсеро до сих пор до конца не прояснено. Сначала романсы передавались из уст в уста, но в последние десятилетия XV века их стали печатать на отдельных листах бумаги, а примерно в то время, когда Лопе появился на свет, эти листы стали сшивать в сборники; прошло еще лет двадцать, и поэты, в том числе и Лопе, стали писать романсы. Самые старые из известных романсов принадлежат перу анонимных авторов, и сюжеты их заимствованы из легенд, связанных с воинскими подвигами, совершенными в войнах против мавров, и с историей Испании. Сейчас никто достоверно не может сказать, каким образом тематика, составлявшая основу героических и эпических поэм и рыцарских романов, стала материалом, на котором возник жанр лирической поэзии, правила которого были разработаны довольно рано. Итак, романс представляет собой в основном восьмисложный стих с неопределенным количеством строф, и структура его такова, что четные строки образуют ассонанс, или созвучие, а нечетные — нет. Собрания романсов образуют знаменитые испанские сборники поэзии, именовавшиеся романсеро.