Если дамы «сравнительно низшего звания» надевали на себя драгоценностей на 10–12 тысяч рублей, то столько же стоило лишь одно кольцо с крупным редким камнем богатого вельможи.
Для сравнения приведем пример. В конце века скромное поместье могло оцениваться в 3 тысячи рублей, имение получше в 7 тысяч, а то и в 70 тысяч рублей. Или, к примеру 30 десятин земли продавали за 350 рублей. Конечно, можно было бы долго рассуждать о том, что в одной губернии земля дороже, а в другой дешевле. Но даже эти примеры дают некоторое представление о том, какие капиталы «носили» на своих руках или платьях наши вельможные предки.
Когда на престол вступил Петр III, Позье получил довольно любопытный заказ. В то время к императору приехали из Голштинии родственники — дядя, принц Георг Голштинский и его семейство. Ювелиру заказали украшения сразу в несколько уборов, чтобы языкастые придворные дамы не сказали: «Смотрите-ка, эти иностранки чуть ли не голые приехали к нам». Поскольку цена на украшения с натуральными камнями была бы очень высока, решили использовать вперемешку драгоценные и фальшивые камни. Последние, разных цветов, Позье так изящно поместил в изделие с настоящими бриллиантами, «что невозможно было догадаться, что камни не настоящие». При дворе эти уборы произвели огромный эффект, «наши дамы надивиться не могли, как это у них так много вещей и таких отличных камней, и с таким искусством подобранных и отделанных. Как только я явился ко двору, меня обступили и спрашивали: настоящие ли это камни? Я, разумеется, не разуверял их, как и сговорился с принцессами. Император, которому известна была эта хитрость, приходил в восторг, тем более что это его избавило от слишком большого расхода для тетки и племянницы».
Екатерина Алексеевна после вступления своего на престол в 1762 году уже через несколько дней вызвала мастера к себе и сказала, что поручает ему пересмотреть отобранные казенные украшения и разломать для переделки все то, что уже вышло из моды, и пустить на изготовление новой короны.
Но Позье давно вынашивал мысль о возвращении на родину, заказ и не один он, разумеется, выполнил, но втайне готовился к отъезду. Уехать официально — почти невозможно, известного своими работами мастера не выпустили бы из страны. Но поскольку случай имел место и ювелир, как и обещал, вернулся в Россию, то и второй раз он заявил, что вместе с семьей едет в отпуск. После чего без особенных проволочек получил разрешение на выезд. В 1764 году семья Позье уехала на родину в Швейцарию. В Россию они не вернулись.
Его место заняли другие. В обеих столицах работало немало ювелирных мастеров, как немало было желающих заказать, переделать и купить новое украшение. В Петербурге славились работы Ж. П. Адора и И. Г. Шарфа.
Предпринимательская деятельность европейских ювелиров здесь, как и везде, подвергалась немалому риску. В 1770 году «Московские ведомости» в разделе объявлений сообщали о некоем Жане Шабере де Тардие, которого обворовал новгородский купец. Тардие привез на продажу драгоценные камни, ювелирные украшения и косметику. Подробный список вещей был размещен им в газете в надежде на то, что покупатель узнает товар по описанию и заявит о воре.
Спустя три года тот же господин де Тардие дал объявление в «Ведомостях» о собственной торговле, но только косметикой. Француз предлагал посетить его собственный дом у Кузнецкого моста и приобрести румяна и модные духи. Вернул ли он украденные товары, неизвестно.
Самыми популярными украшениями второй половины XVIII века, как мы уже упоминали раньше, оказались изделия с крупными драгоценными камнями, обрамленными бриллиантами. Сияние бриллиантов, яркость синих и голубых сапфиров, нежность зеленых изумрудов и торжественность малиново-красных рубинов прекрасно дополняли тяжелую драгоценную ткань костюма придворной знати. Особенно нравились щеголихам броши или серьги в форме бантов.
Для высоких причесок создавали серебряные или золотые заколки в виде цветков. Их длинный стебель в своей верхней части заменялся тонкой пружинкой. Даже при самом легком движении головы цветки красиво покачивались, повергая завистниц в неописуемый трепет. Дивное украшение!
Испанский посланник де-Лирия из Петербурга писал: «Я был при многих дворах, но могу уверить, что здешний двор своею роскошью и великолепием превосходит все богатейшие дворы, потому что здесь все богаче, нежели в Париже».
Дополнением к костюму и всему образу дворянина стала палка или трость, ее носили как штатские, так и военные мужи. Если до 80-х годов модной считалась высокая трость с небольшим круглым набалдашником из стали, серебра или золота, то в 80-е годы модники отдали предпочтение набалдашнику из слоновой кости в виде яйца или шляпки гриба, в котором иногда помещался свисток. Столичные щеголи освистывали театральные постановки или игру актеров и производили такой неприличный шум, что это в скором времени вызвало строгий запрет.
В те же годы популярность пришла к тонким тростям с загнутой ручкой и двумя кисточками на шнурке. До 90-х годов носили палки с золотой, серебряной или фарфоровой ручкой, украшенной камеей. Иногда в ручку вставляли лорнет или часы. Покупали толстые бамбуковые трости с черным шелковым шнурком и с двумя желудями. Делали для щеголей суковатые лакированные дубинки или короткие толстые трости, в костяную ручку которых вставляли зрительную трубку.
Тростями и палками гордились, у иного важного вельможи трость стоила не одну тысячу. Трость графа Кирилла Разумовского из агата с алмазами и рубинами оценивалась в 20 тысяч рублей. Князь Лобанов-Ростовский собрал целую коллекцию тростей, которую купил у него граф И. И. Воронцов-Дашков за 75 тысяч рублей.
Что трости и кольца! Некоторые вельможи буквально усыпали свои платья драгоценностями. Кирилл Разумовский имел мундир, залитый бриллиантами; Потемкин заказал шляпу, украшенную бриллиантами, которая оказалась так тяжела, что ее невозможно было носить на голове. Играя в карты, он элегантно расплачивался бриллиантами, правда, не очень крупными. Зубов не только украшал одежду бриллиантами, но и по несколько штук носил их в кармане, время от времени вынимал их и наслаждался игрой света.
Князь Г. Г. Орлов преподнес Екатерине Алексеевне достойный подарок — алмаз величиной в 300 карат. В 1773 году он купил его в Амстердаме у армянского купца. Камень вставили в резную серебряную оправу и укрепили в верхней части Российского державного скипетра. Он сохранился до сегодняшних дней и известен под именем «Орлов» (подобные крупные камни, а в мире их не так много, имеют свои имена и, конечно, свои легенды).
Один из богатейших людей екатерининской эпохи, светлейший князь Александр Андреевич Безбородко (1747–1799), государственный деятель, дипломат, буквально купался в роскоши. Изумляли всех праздники, которые он устраивал в честь знаменательных событий в своем доме, например по случаю заключения мира с турками в 1793 году или в 1796 году в честь приезда в Петербург шведского короля Густава IV.
Его великолепный дом поражал богатством. Лестницы его дворца были устланы азиатскими коврами, стены украшены картинами, потолки — огромными люстрами, диваны затянуты дорогим атласом с золотыми кистями, а вазы, в которых стояли цветы, осыпаны жемчугом, изумрудами и другими драгоценными камнями… Пораженный таким великолепием шведский король, как тогда рассказывали, воскликнул: «Это настоящий волшебный дворец!»
В торжественные дни Безбородко приезжал ко двору в роскошной золоченой карете, в не менее роскошном костюме, который украшали ленты, Андреевская звезда и густо усыпанные бриллиантами пуговицы на кафтане и пряжки на башмаках. Конечно, это далеко не все, чем мог похвастаться богатейший вельможа, рассказывали, что дома в шкатулках у него хранилось несметное количество драгоценностей.
К тому же князь был страстным охотником до женского пола, не пропускал ни одну хорошенькую актрису или танцовщицу и брал их на содержание. На него князь не скупился, и многие красотки неплохо обогащались за счет слишком щедрого волокиты. Влюбившись как-то в итальянскую певицу Дави, он отпускал ей ежемесячно «на прожиток» по 8 тысяч рублей золотом, когда же однажды подарил ей 40 тысяч рублей, вмешалась Екатерина Алексеевна. Узнав об этом эпизоде, она распорядилась выслать итальянку из Петербурга в 24 часа. Расставаясь с ней, несчастный вельможа подарил на прощание денег и бриллиантов на 500 тысяч рублей.
