На сцену выбегает маленькая лопоухая собака и тянет за собой хозяина, невысокого худощавого паренька. Собаку зовут Бамса, но ей по праву следует дать имя «Чудо», — заявляют «чудоискатели». И хозяин собаки рассказывает, почему это так. Во-первых, пес побывал в кратере вулкана, во-вторых, спас жизнь хозяину в схватке с медведем, в-третьих…

И идут рассказы — один увлекательнее другого. Зрители и жюри решают единогласно: пес имеет право называться «Чудом», а «чудоискатели» этой команды выигрывают конкурс.

Реплика жюри: Однако, здесь есть некоторая подтасовка. Бамса незаметно перевела конкурс из поисков, чуда в конкурс на лучший рассказ. Мы за короткий, однозначный ответ, до краев наполненный юмором. Кастрюля-«чудо» отвечает этому требованию лучше, нежели симпатичная собачка!

Но давайте проанализируем еще одну партию: Е-2 — Е-4, что последует в ответ? С этого начинает шахматист, с этого же начинается сценарий.

Ко мне подходит соседская девочка, ей шесть лет. Чтобы охарактеризовать ее более литературно, я воспользуюсь выдержкой из Р. Киплинга.

Мы ведем с ней беседу:

— Почему идет снег?

— Потому что холодно.

— А почему холодно?

— Потому что зима.

— А почему зима?..

Через некоторое время мне это надоедает. И я пытаюсь так ей ответить, чтобы она, наконец, не сумела задать мне свое «почему». Нельзя сказать, что мы проводим с ней небольшой домашний КВН, но, собственно, почему (впрочем, опять «почему») не сделать конкурс из этой беседы? Почему не попытаться, выражаясь спортивно, загнать противника в угол, поставить перед ним пять «почему» так, чтобы он был не в состоянии ответить.

И вот я уже играю сам с собой. Я не знаю, почему Земля крутится вокруг своей оси, но прямо так спросить — почему? — неинтересно. Надо придумать серию вопросов, последним из которых будет как раз этот. Допустим, я начну так:

— Почему тела на экваторе легче?

Что я отвечу? И начинается расчет многоходовых комбинаций. После длительных поисков становится ясно: загнать можно, но можно и вывернуться.

Комбинации сосчитаны на несколько ходов вперед, конкурс можно пускать в производство.

Один из крупнейших физиков-экспериментаторов, академик П. А. Капица, рассказывал, как в студенческие годы они проводили диспуты, в которых должны были доказать, что черное — это белое, а белое — это черное, и, собственно, вся подготовка к диспуту заключалась именно в «перевертывании доски», в обдумывании того, что может сказать противник. Пожалуй, один из лучших примеров такого обдумывания продемонстрировали как раз не сценаристы, а участники соревнований между командами Московского физико-технического института (чемпионы Москвы) и Киевского института инженеров Гражданского воздушного флота (чемпионы Украины). Шла разминка, команды задавали друг другу по пять вопросов типа «Что есть что?». Авиаторы предлагали типичные энциклопедические вопросы. Физики же выставили на тарелочке какие-то отварные овощи, спрашивают: «Что это такое?» Соперники пробуют и отвечают: «Пареная репа». Именно это и хотелось услышать физикам. И они мгновенно парируют:

— Вы почти угадали, только то, что вы пробовали, проще пареной репы — пареная брюква!

 Ведущие. Вы, конечно, уважаемый читатель, уже поняли, что привал окончен и что ваш гид Александр Шустер снова повел вас тернистыми тропами поиска конкурсов. Помните: идем за синей птицей… Идем за синей птицей…

Шустер. В одном из довольно известных рассказов К. Чапека следователь устанавливает номер автомашины, сбившей старушку, по поэтической абракадабре одного из, видимо, очень «модернистских» поэтов:

«О, шея лебедя!» — оказывается двойкой, «О, грудь!» — тройкой, барабанные палочки — цифрой 11 и т. д. Поэт очень гордился своим столь «своеобразным» видением мира. Конечно, подобное поэтическое видение представляет интерес, в основном, наверное, для психиатра да еще для следователя в столь исключительных случаях, какой описан у Чапека. Но, как бы то ни было, именно в умении, скорее в даре, видеть обыкновенные вещи другими глазами заключается, на мой взгляд, поэзия. Это столь очевидно, что не стоит даже приводить примеров. Но это умение не является уделом только поэтов. Знаменитый физик Роберт Вуд, когда ему понадобилось прочистить трубу тринадцатиметрового ртутного телескопа, в качестве «ершика» использовал обыкновенную кошку; Мессбауэр в своем опыте, принесшем ему Нобелевскую премию, применил старый граммофон. Впрочем, за такими примерами не обязательно обращаться к знаменитостям. Сколько раз на студенческих торжествах ввиду нехватки мебели в качестве стола использовалась дверь. Это видение предметов в другом, необычном качестве является и одним из достоинств КВН, принесшим ему такую популярность. А уж если это так, то сам собой напрашивается конкурс «Вещи другими глазами». И этот конкурс был предложен в качестве разминки на одной из встреч клуба.

Ведущая доставала из большой корзинки какой-нибудь предмет, и пары, представляющие ту или другую команды, по очереди решали его судьбу.

Можно было предложить любое применение этого предмета, за исключением общепринятого. И начинались метаморфозы. Молоток оказывался отличным грузилом и подставкой для стола, «чесалочкой» и гирей, предметом для спекуляции, если их мало, и предметом, непригодным для спекуляции, если их много. Подобным же превращениям подвергались и остальные предметы.[15] И хотя сражение происходило один на один, зритель имел возможность ознакомиться не только со всеми членами команды, но и составить представление о команде в целом. И наверное, при монтаже конкурсов сценария КВН наряду с разнообразием форм и тем конкурсов надо учитывать и то, чтобы все члены команды проявили себя и как личности и как сплоченный коллектив.

КВН — это клуб, где собираются, чтобы отдохнуть, повеселиться, а вовсе не театр импровизации. Особенно ярко это было видно во время конкурса, предлагавшегося на одном из наших заседаний.

«Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» — такое задание получили участники соревнований.

Реплика члена жюри А. Свободина: Вот чего я боялся и ждал с душевным трепетом. Мы присутствуем при первой попытке дать определение КВН. Чем это чревато, я попробую объяснить, когда мне дадут слово!

Как родился этот конкурс? Не знаю. Может быть, по аналогии с известной русской сказкой? Скорее всего не мы искали конкурс, а он с незапамятных времен искал своих исполнителей. И тем не менее в самом начале ничего не получилось. Мы, авторы, не могли придумать, куда отправить соревнующихся и зачем (бывает и такое, хотя это и противоречит изложенным выше принципам). Видимо, здесь сказалась наша профессия физиков-экспериментаторов.

КВН шел своим чередом, а мы волновались: что же привезут самые находчивые и откуда они приедут? В сказке все значительно проще: пришел, увидел, поженились. А тут все реальное, все известное. Что можно придумать? А придумать нужно было обязательно. Когда-то учителя литературы нам объясняли, что в любом художественном произведении имеется экспозиция, кульминация и т. д. Этот конкурс планировался как кульминация — сценария. Что-то типа «мертвого» циркового номера под дробь барабанов или взрыва пиропатрона под сиденьями зрителей во время спектакля, как когда-то было у Эйзенштейна. Это, выражаясь на жаргоне журналистов, должен был быть «гвоздь». В общем ситуация здесь совершенно аналогична той, что описана в известной народной детской песенке, столь блестяще переведенной с английского С. Маршаком. Я не могу удержаться и привожу ее полностью. Это песенка про гвоздь и подкову.