Сопоставив все эти факты, астрономы – те из них, кто посвятил себя изучению Солнца,- стали все более утверждаться в мысли, что климат и погода тоже связаны с солнечной активностью.
Пожалуй, правильнее даже сказать по-иному: начали все более удивляться прозорливости выдающегося английского астронома Вильяма Гершеля, который высказал догадку о связи атмосферных явлений с поведением Солнца еще двести лет назад.
Вслед за Гершелем к такому же убеждению пришли последовательно французские астрономы Доминик Франсуа Араго и Камиль Фламмарион. В «Популярной астрономии» Фламмариона, опубликованной в 1880 году, уже содержался анализ соответствующих наблюдений:
«В наших климатах холодные дождливые годы и наводнения появляются соответственно тем, когда Солнце спокойно, без извержений и без пятен, в то время как сухие и жаркие годы появляются, напротив, соответственно эпохам наибольшей активности Солнца».
Собственно, эти строчки и послужили началом того спора, который разгорелся между астрономами и метеорологами.
– Конечно, в рассуждениях метеорологов есть своя логика,- говорит Дьяков, доставая из шкафа одну за другой связки старых тетрадей, – есть, не спорю, но она ошибочна! Понимаете? Ошибочна!..
Груда тетрадей на столе передо мною скоро, наверное, достигнет размеров одного из терриконов, которые я миновал на пути сюда, а хозяин все продолжает раскопки в недрах шкафа.
– На чем эта логика строится? – глухо звучит оттуда его голос.- На факте, который установили астрофизики, – а именно, что тепловая энергия Солнца не меняется на протяжении миллиардов лет…
Он на секунду расправляется, чтобы положить на стол очередную связку.
– А коль скоро не меняется, рассуждают они, как же она может внезапно, именно внезапно, возбуждать атмосферу и вызывать ураганные ветры, наводнения, обрушивать неожиданные снегопады?..
– Оно и на самом деле логично.
– Так я же и говорю: логика есть. Есть логика. Но – ошибочная. И ошибка состоит в том, что при изучении циркуляции воздуха ими не принимаются во внимание никакие иные виды энергии, поступающей от Солнца, кроме тепловой. Между тем в формировании погоды важная роль принадлежит еще и корпускулярному потоку, на атмосферу энергично воздействует меняющий все время свою интенсивность «солнечный ветер»…
Он вновь выныривает из шкафа, кричит:
– Нет, нет, нет, я не говорю, что они отрицают существование «солнечного ветра», нет, но им представляется, что давление его на атмосферу невелико, поскольку к нам поступает всего лишь двухмиллиардная часть лучистой энергии, испускаемой Солнцем. Понимаете?.. Но послушайте, что я вам скажу: еще придет время, когда люди полетят в космос, используя «солнечный ветер»!
Я догадываюсь, что он имеет в виду: среди двух тысяч книг его библиотеки есть выпущенная издательством «Наука» монография наших ученых Гродзовского, Иванова и Токарева «Механика космического полета с малой тягой». В этом научном труде поражает строгий расчет, казалось бы, невероятных по своей фантастичности шагов человека в космосе. В одном из разделов четкие математические формулы и уравнения обосновывают возможность создания корабля, оснащенного пластмассовым парусом, который будет надуваться «солнечным ветром».
Без затрат ракетного топлива такой корабль за 420 суток может с орбиты Земли перелететь на орбиту Марса.
– Однако главное не в том, какова сила давления «солнечного ветра», – продолжает Дьяков, вновь устремляясь на поиски тетрадей, – главное воздействие корпускулярного потока на атмосферу носит не механический, а электрический характер…
Террикон из тетрадей увеличился еще на одну связку. Кажется, теперь все, потому что хозяин прикрывает створки шкафа и начинает наводить порядок на столе.
– Но прежде чем продолжить нашу беседу, я вам должен показать Солнце…
Солнце? Как он собирается его показать, если уже полночь и над поселком давно Луна?
– Вот оно, здесь, в этих тетрадях… Начнем с сорокового года.
На тетрадном листке обведен циркулем круг – диаметр его сантиметров, может быть, десять – это и есть Солнце. И все, весь портрет, если не считать нескольких довольно уродливых и не одинаковых по размеру блямбочек, расположенных внутри круга, ближе к нижней границе. Блямбочки заштрихованы карандашом. Затрудняюсь сказать, почему именно такое определение пришло в голову, только я, не подумав, тут же выложил его хозяину.
– Сам вы блямбочка, – обиделся он, – Это копия, в миллиарды раз уменьшенная, но совершенно точная копия солнечных пятен по состоянию на данный день.
Закономерность такая: с возрастанием активности Солнца тотчас увеличивается интенсивность корпускулярного излучения, а наиболее мощными источниками его являются области возникновения пятен. Следовательно, если поставить атмосферные явления на Земле в зависимость от «солнечного ветра», необходимо держать пятна под неослабным наблюдением.
Я просматриваю тетради, страницу за страницей, страницу за страницей, и на каждой – все тот же неизменный, обведенный циркулем круг, внутри которого все те же неизменные, аккуратно заштрихованные блямбочки. Неизменные? Нет, здесь вот они меньшего размера и другой формы, чем там, а вот тут их стало значительно больше и они передвинулись ближе к центру круга…
Все подлежит учету – и количество пятен, и размеры их (бывают пятна, превосходящие по площади поверхность Земли), и местоположение на солнечном диске, и сама форма. Твердо, например, установлено, что если пятна имеют простую форму и расположены на периферии видимого диска, активность Солнца не угрожает выйти за пределы «нормы», зато стоит пятнам увеличиться в размерах, обрести усложненные очертания и приблизиться к Солнечному центральному меридиану, а то и пересечь его, энергия выброса плазмы (а следовательно, и корпускул) может подскочить до степени взрыва. Словом, жди тогда на Солнце извержений, а на Земле – метеорологических катаклизмов.
Страница за страницей – день за днем. Пропущены лишь дни сплошной облачности, когда солнечные лучи не смогли раздвинуть тучи хотя бы па минутку.
Дьяков начинал не на пустом месте. Не говоря уже о прошлом – о работах Гершеля, Араго, Фламмариона, об исследованиях астрономов XIX и XX веков, изучением влияния Солнца на земную атмосферу занимались многие крупные современные ученые, такие, как Г. Тихов, М. Жуков, JI. Вительс, Э. Лир, Б. Рубашев (СССР), А. Данжон (Франция), Р. Крейг, Р. Шапиро, В. Роберте (США).
Дьяков начинал не на пустом месте, но он поставил перед собой задачу, которую до него никто даже и не пытался решать: довести теоретические изыскания до практического применения – до ПРЕДСКАЗАНИЯ погоды на основе наблюдений за процессами, происходящими на Солнце, до предсказания погоды НЕ ВООБЩЕ на земном шаре, а в заданных районах на данный отрезок времени.
День за днем, страница за страницей – солнечный диск и пятна. Более десяти тысяч точных, скрупулезно точных копий пятен «на данный день».
А кроме того, собраны и изучены таблицы пятнообразования за десятки предыдущих лет, запрошены и проштудированы данные многолетних наблюдений за поведением атмосферы на метеостанциях Сибири, Арктики, Дальнего Востока, по крупицам – из старых журналов, из газет – выписаны сведения о наводнениях, ураганах, необычайно сильных снегопадах, морозах, терзавших планету в прошлые века.
– Хотите посмотреть?..
На только что освободившемся столе вырастает взамен прежнего новый террикон, уже из других тетрадей.
«Санкт-Петербургские ведомости», 29 января 1768 года.
Из Мангейма (Германия). С начала сего года стужа день ото дня умножалась и третьего дня поутру до 11, а вчера уже до 14 градусов под студеным пунктом по реомюрову термометру доходила и так самую большую стужу 1740 и 1742 годов действительно превзошла…»
«Московские ведомости», 30 мая 1768 года. Из Стокгольма. Из лежащего на острове Эланде города Боркгольма получено известие, что марта, 18 дня, была там столь сильная буря, что оною повредило не только много домов, но и сломало 24 мельницы, из коих одну на 20, а другую на 12 аршин снесло…»
