Я сделала еще круг, миновала железнодорожную станцию. По всей видимости, у бродяг был обеденный перерыв, и я знала, где они обычно собирались. Я проехала еще полтора квартала в полной уверенности, что найду их там. И действительно, с полсотни человек выстроились в очередь, которая тянулась по улице у здания Благотворительной Миссии. В хвосте ее я обнаружила того, кого так упорно разыскивала,— нечесаный парень стоял вместе со своим приятелем. Притормозив, я начала искать место для парковки.

В окрестностях находились предприятия легкой промышленности, магазины, торгующие продукцией этих фабрик, универмаги, хибарки мастерских, в которых ремонтировали автомобили. Я поставила машину перед пунктом выдачи серфингов, и немного помедлила, прежде чем выйти из машины, дожидаясь, пока толпа у Миссии втянется внутрь. Только после этого я закрыла машину и пересекла улицу.

Двухэтажное удлиненное здание Благотворительной Миссии казалось выстроенным из папье-маше, хотя было облицовано под благородный камень. С одной стороны его обвивал плющ. У подножия здание опоясывал асфальтовый тротуарчик, делая его похожим на обнесенный рвом замок. Городская пожарная служба требовала наличия запасных выходов из здания на случай пожара. По этой причине к нему со всех сторон притулились пожарные лестницы, представлявшие большую опасность, чем возможный пожар. Владельцы такого заведения могли сколотить себе приличное состояние, так как здесь размещалось огромное количество кроватей. И было трудно предположить, где бы поселилась беднота, не будь этого заведения, хотя климат в этой части Калифорнии достаточно мягкий и можно спокойно ночевать под открытым небом, что многие и делают. Но тем не менее наступает сезон дождей, который длится несколько недель. Или того хуже: бандиты с острыми клинками грозят перерезать глотку. Миссия же предлагает безопасный ночлег, трехразовое питание и укромное место, где можно в тишине выкурить сигарету.

Приблизившись, я уловила запах кухни — готовившихся там гамбургеров с зеленью. У меня засосало под ложечкой. Как обычно, я пренебрегла ланчем, а время подходило к обеду. Табличка снаружи обещала постояльцам ежедневную церковную службу в семь часов вечера и горячий душ по понедельникам, средам и субботам. Я вошла внутрь. Стены покрашены в пристойный бежевый цвет наверху и грязно-коричневый — снизу. Выполненная от руки табличка указывала дорогу в столовую и церковь. Я пошла на звук приглушенных голосов и стук столовых приборов и направо от входной двери обнаружила столовую: длинные металлические складные столы, покрытые бумагой, такие же складные стулья, занятые людьми. На столах стояли тарелки с горами белого хлеба, сосуды с яблочным уксусом, приправленным корицей, салатники с редиской и так далее. Отобедавшие послушно сидели в церквушке слева от входа. Это заведение состояло из аналоя, старого пианино, нескольких рядов пластмассовых оранжевых стульев и висящего на стене креста.

Интересующий меня человек в последнем ряду с приятелем. Развешанные повсюду лозунги уверяли, что Бог спасет, и здесь это казалось правдой. Больше всего меня удивил тот факт, что Благотворительная Миссия, согласно настенной табличке, субсидировалась частными дотациями, не связанными с государственными или имеющими к ним небольшое отношение.

— Вам помочь?

Ко мне подошел человек лет шестидесяти, тяжеловесный, чисто выбритый, одетый в красную хлопчатобумажную рубашку с короткими рукавами и мешковатые брюки. С одной рукой у него было все в порядке, а вторая ампутирована до локтя. Я хотела представиться, подать руку, но ампутированной у него была правая рука, и я оказалась в замешательстве. Вместо приветствия пришлось достать визитку и таким образом выйти из затруднительного положения.

— Могу я поговорить с одним из ваших постояльцев?

Он удивленно поднял брови.

— О чем?

— Мне кажется, что он нашел среди мусора на пляже несколько вещей, которые мне очень нужны. Я хочу узнать, по-прежнему ли у него эти вещи. Это займет буквально минуту.

— Он здесь?

Я показала на интересующего меня человека.

— Тогда вам придется разговаривать с ними обоими. Вам нужен Дэлфи, но он немой. За него разговаривает приятель. Его зовут Клэр. Могу привести их, если вы подождете здесь, в коридоре.

Я поблагодарила и отошла в сторону, поскучав у входа, пока не появились Дэлфи и Клэр. На Дэлфе было кое-что из одежды и та же самая темная кепка с козырьком, его отличал темный загар. Его друг, Клэр, высокий, и сухопарый, обращал на себя внимание розовым языком, высовывавшимся изо рта через щель, образованную потерянными передними зубами. Кожа у Клэр была нежная и белая, руки длинные и жилистые, кулаки увесистые. Дэлфи вообще не смотрел в глаза, а Клэр оказался неожиданно обаятельным. Обаяние осталось в нем, очевидно, еще с той поры, когда он не пил.

Я объяснила, кто я и что ищу. Мне бросилось в глаза, что Дэлфи взглянул на Клэр с подобострастием собаки, привыкшей к пинкам. Клэр, вероятно, был единственным живым существом в мире, которое не пугало и не обижало его, и Дэлфи, конечно, полностью зависел от Клэра в таких вот случаях.

— Да, я знаю эти вещи. Замшевые туфли на высоких каблуках. Зеленая шерстяная юбка.— Дэлфи радовался.— Это была хорошая добыча. Обычно попадаются лишь пустые консервные банки, не более. Но в тот раз ему повезло.

— Вещи по-прежнему у него?

Язык Клэр жил собственной жизнью, невероятно розовый, что было заметно, когда его обладатель облизывал губы.

— Могу спросить,— сказал Клэр.

— Будьте добры.

Клэр повернулся к Дэлфи.

— Как ты думаешь, Дэлфи? Дадим ли мы этой девчонке то, что она просит? Это зависит от тебя.

Казалось, Дэлфи не услышал его, во всяком случае, реакции не последовало, ни положительной, ни отрицательной. Клэр выжидал.

— Бесполезно,— сказал мне Клэр,— это был его лучший день. К тому же, ему так нравилась эта зеленая юбка.

— Я возмещу потерю,— закинула я удочку.— Я не хочу его обижать.

Снова высунулся язык, напоминающий застенчивое существо, выглядывающее из укрытия. К Дэлфи, очевидно, вернулся слух после этого предложения. Он слегка дернулся. Делом Клэр было перевести это движение в доллары и центы.

— 20 долларов покроют юбку,— произнес наконец Клэр.

Именно столько и было у меня с собой. Я расстегнула молнию своей сумочки, вынула их и протянула Дэлфи. Вмешался Клэр:

— Придержите деньги до совершения сделки. Давайте выйдем.

Я последовала за новыми знакомыми по длинному коридору к запасному выходу на маленький бетонный задний дворик, окруженный с трех сторон забором из сетки. Кто-то украсил пейзаж однолетними растениями, посаженными в банки из-под кофе и в большие промышленные емкости, содержавшие в свое время зеленые бобы или яблочный сок. Дэлфи стоял в стороне, тревожно следя, как Клэр роется в тележке. Казалось, он точно знает, где находятся туфли и юбка, как будто он только и делал, что вытаскивал их на свет и опять прятал. Клэр передал мне вещи в обмен на деньги. Я чувствовала себя так, как будто совершила незаконную сделку с наркотиками. А Дэлфи и Клэр уже покупали бутылку вина. Клэр держал чек. Делфи его контролировал, и в этот момент они заметили, что я еще не ушла.

— Не беспокойтесь. Мы поместим эту бутылку в нашей коллекции,— сказал Клэр.— Мы с Дэлфи завязываем с пьянством.

Мне показалось, что Клэр преуспеет в этом больше, чем Дэлфи.

Мой ужин в этот вечер состоял из сыра, крекеров и стручкового перца — просто чтобы не умереть с голода. Я сменила свое универсальное платье на рубашку, джинсы и ворсистые шлепанцы. Ужин протекал за рабочим столом. Я изучала юбку и туфли, попытавшись даже примерить одну из них. Туфля оказалась слишком широкой для моей ноги, каблуки были сношенными, на носке четко обозначился большой палец. Название изготовителя, обычно стоящее внутри обуви, стерлось от пота. Заглушить запах пота не смогли бы даже самые сильные дезодоранты. Юбка представила мне больше информации: она оказалась восьмого размера, а такую торговую марку я видела в деревенском магазине. Даже ткань, хотя и помятая, осталась в хорошем состоянии, но было очевидно, что совсем недавно ее намочили. Я потрогала языком юбку. Соленая. Потом я обследовала сделанные в боковых швах карманы, оказавшиеся пустыми. Признаков стирки не наблюдалось. Я припомнила женщин, связанных, пусть косвенно, со смертью Даггетта. Юбка могла принадлежать любой из них, за исключением Барбары Даггетт, которая была ширококостной, да и вряд ли могла служить опорой пьяному Джону Даггетту. Обладателем этой юбки могли быть Рамона Уэстфолл и Мэрилин Смит, Ловелла Даггетт и сестра Билли, Корал, тоже могли носить восьмой размер, хотя такая юбка не подходила им по стилю. Юбку могли взять в фонде помощи малоимущим. А может быть, с утра стоит поездить по магазинам и показать эти вещи продавцам. Может быть, они узнают свой товар, хотя и это слабый шанс. Лучше всего, наверное, показать юбку и туфли всем пятерым женщинам и посмотреть какое впечатление на них произведет эта находка. Конечно, все будет зависеть от обстоятельств.