Легенда (очевидно, в значительной степени отражающая действительность) о том, как возникла югославская система самоуправления и какую роль играли в построении нового общества отцы-основатели рыночного социализма, выглядит следующим образом. После того как Югославия поссорилась с СССР и Тито был объявлен ревизионистом, один из лидеров югославской компартии Милован Джилас стал перечитывать Маркса. Углубившись в изучение трудов классика, Джилас вдруг обнаружил, что там нет никаких указаний относительно построения централизованного планового хозяйства сталинского типа. Общество, согласно Марксу, должно быть устроено как свободная ассоциация независимых производителей.

Весной 1950 г. Джилас поделился своими «открытиями» с двумя другими ведущими югославскими лидерами — Эдвардом Карделем и Борисом Кидричем, а затем предложил ввести систему, основанную на ассоциации независимых производителей у себя в стране. Через некоторое время об этом проинформировали Тито. Поначалу вождь заявил, что рабочие не готовы к введению такого рода системы, но затем подумал и добавил: «…зато это будет радикальный отход от сталинизма».

Такова легенда. Факты же показывают, что движение в сторону введения рабочего самоуправления началось несколько раньше того момента, когда Джилас решил обогатить теорию и практику марксизма своими изысканиями. В декабре 1949 г. состоялось несколько заседаний ЦК КПЮ и правительства с приглашением представителей профсоюзов. В ходе этих заседаний обсуждалась идея формирования на государственных предприятиях рабочих советов как низовых органов управления. Уже в первой половине 1950 г. такие советы были созданы на 520 предприятиях, после чего было принято решение о распространении деятельности этих структур самоуправления на всю югославскую промышленность.

По-видимому, усиление роли рабочих советов определялось не столько возвращением к истокам марксизма, сколько объективными условиями, сложившимися в Югославии конца 40-х гг. Но в любом случае надо признать, что Джилас очень своевременно покопался в трудах Маркса.

Доминирование системы рабочих советов предполагало, что теперь трудящиеся сами будут управлять своими предприятиями. Это было не просто некое рациональное решение, исходящее из предположения о том, что самоуправление эффективнее централизма, с одной стороны, и системы господства частной собственности — с другой. Самоуправление представляло собой целую идеологию построения нового общества. Идеологию, родственную той, которая пропагандировалась из Москвы, но качественно отличающуюся от нее по форме и, возможно, даже более искреннюю. Тито стал не просто одним из множества коммунистических вождей малых стран. Он оказался лидером целого идейного направления.

Как отмечали некоторые югославские исследователи, идеология самоуправления покоилась на следующих основных положениях:

Во-первых, считалось, что эпоха самоуправления представляет собой переходный период, в течение которого будет формироваться некий «новый человек». Этому человеку предстоит в будущем жить в бесклассовом коммунистическом обществе, где нет государства и где единственным инструментом контроля за поведением станет собственная сознательность индивида. Соответственно, сознательность нужно развивать уже сейчас, и самоуправление есть лучший способ такого рода подготовки.

Во-вторых, авторам системы самоуправления представлялось, что главным тормозом на пути к формированию «нового человека» является традиционная система иерархии, в которой индивид всегда кому-то подчинен, а потому несамостоятелен. Самоуправление должно было разрушить эту издавна сложившуюся, порочную вертикаль власти.

В-третьих, на место авторитета, опирающегося на иерархическую власть, должен был прийти новый вид авторитета — профессиональный. Самоуправление станет, полагали югославские идеологи, эффективно функционировать не благодаря жестким приказам, а потому, что принимать решения начнут люди, заинтересованные в конечном результате труда и отдающие все свои силы своему предприятию. Капиталистический менеджмент, использующий методы стимулирования и принуждения, на югославских предприятиях должен был на первых порах использоваться, но он рассматривался лишь в качестве неизбежного зла, которое должно исчезнуть в будущем вместе с исчезновением государства.

Таким же неизбежным злом считалась и торговля с капиталистическими странами. Ведь это была косвенная форма эксплуатации. Система самоуправления и доминирование социалистических принципов ориентировали страну на автаркию.

Система самоуправления, разрушающая централизм, естественно, предполагала в известной степени использование для регулирования экономики рыночных начал. Таким образом, самоуправленческий социализм не мог не стать рыночным. В СССР, да и в других странах Восточного блока, в экономических дискуссиях был очень популярен вопрос: план или рынок? В Югославии же такой вопрос практически вообще не стоял. Там дискутировали на тему: как много рынка можно допустить? Причем предполагалось, что неизбежным ограничителем распространения рыночных начал должно быть не планирование, а самоуправление.

Никто в Югославии не рассматривал рыночное хозяйство в качестве некоего идеала, некой совершенной формы организации производства. Никто не апеллировал к невидимой руке Адама Смита как к универсальному регулятору. Все думали о том, как бы, модифицируя социализм, не «заразиться» случайно капитализмом. Югославскими теоретиками самоуправление рассматривалось даже как форма диктатуры пролетариата.

Когда министр экономики Светозар Вукманович вернулся из поездки по США в 1951 г., он встретился с председателем Государственной плановой комиссии Кидричем, который стал основным проводником осуществлявшихся преобразований. Целью встречи было обсуждение предполагаемых изменений в экономической системе страны. В разговоре Кидрич, имевший уже богатый опыт работы над построением централизованного хозяйства сталинского типа в середине 40-х гг., заметил, что нельзя отказываться от разработки производственных планов, поскольку только таким способом можно заставить рабочие коллективы использовать имеющиеся в их распоряжении производственные мощности в полном объеме. Вукманович на это возразил, что проще было бы заинтересовать коллективы в максимальном использовании мощностей, введя плату за фонды. Кидрич согласился с данным соображением, но заметил, что это уже будет возврат к капитализму. Оба провели бессонную ночь в размышлениях о судьбах капитализма и социализма, и к утру каждый обнаружил, что переменил свою исходную позицию. В конце концов проблема разрешилась лишь тогда, когда Тито вынес вердикт о невозможности возврата к капиталистическому хозяйству.

И тем не менее перемены осуществлялись. В 1950 г. была введена выборность директоров. На следующий год отменили централизованное планирование и предоставили предприятиям право самостоятельного поиска торговых партнеров. Фонд зарплаты, правда, по-прежнему планировался централизованно, но его распределение контролировалось рабочим советом, поэтому отдельный труженик мог получать вознаграждение, варьирующееся в значительных пределах. В 1952 г. произошли существенные изменения и в ценообразовании. С этого момента лишь цены ряда основных товаров должны были устанавливаться директивно.

Экономические изменения способствовали как динамичному развитию страны вплоть до самого начала 60-х гг., так и существенному улучшению морального климата югославского общества эпохи Тито. «Когда в августе 1951 года я побывал в Загребе, — писал англичанин Р. Уэст, — меня повергло в ужас убожество магазинов, кафе и одежды, но самое тяжкое впечатление производила атмосфера подозрительности и тревоги в обществе. Немногим более двух лет спустя, снова приехав в Югославию, чтобы провести в Белграде и Загребе восемь месяцев, я увидел страну в значительно лучшем материальном состоянии. Люди перестали бояться разговоров с иностранцами. Даже в 1953 году Югославия была гораздо либеральнее Советского Союза или любой другой страны в Восточной Европе и оставалась таковой до окончательного распада коммунистической системы».