«Не пытайтесь представляться, Сара. Не смотрите ему в глаза. Если и должен быть сделан какой-то жест, пусть его сделает Зизи».

Сара опустила глаза на свои туфли. Дверцы кабины снова раскрылись, на этот раз высаживая Абдула и Абдула, слуг великого мудреца, а также герра Верли, швейцарского денежного мешка. Сара посмотрела, как они вошли в зал, затем бросила взгляд на Зизи и увидела, что он по-прежнему смотрит на нее.

– Извините, мистер аль-Бакари, – сказал Ишервуд. – Мои манеры сегодня просто ужасны. Это Сара Бэнкрофт, наш помощник директора. Это благодаря Саре мы все находимся здесь сегодня.

«Не пытайтесь обмениваться с ним рукопожатиями. Если он протянет вам руку, примите ее и тотчас отпустите».

Она стояла очень прямо, заведя за спину руки и глядя под некоторым углом вниз. Глаза Зизи обошли всю ее. Наконец он сделал шаг и протянул ей руку:

– Приятно познакомиться.

Она взяла его руку и услышала, как произнесла:

– Это для меня в удовольствие, мистер аль-Бакари. Это большая честь – познакомиться с вами, сэр.

Он улыбнулся и удержал ее руку в своей чуть дольше, чем принято. Затем неожиданно выпустил и направился к картине. Сара повернулась и на этот раз увидела его со спины – с покатыми плечами и широкими бедрами.

– Я хотел бы, если можно, посмотреть на картину, – сказал он, не обращаясь ни к кому персонально, но Сара снова услышала лишь голос Габриэля.

«Представьте картину исходя из характера Зизи. Если вы заставите его сидеть и слушать целую историю, только разозлите. Помните: Зизи – звезда этого спектакля, а не „Маргарита“».

Сара проскользнула мимо него, постаравшись не задеть его плеча, затем протянула руку и медленно сняла сукно, накрывавшее картину. Она еще с минуту простояла перед полотном, собирая материю и перекрывая Зизи вид на картину, затем отступила в сторону.

– Разрешите представить вам «Маргариту Гаше у ее туалетного стола» работы Винсента Ван Гога, – официально произнесла она. – Писано, конечно, маслом на полотне в Овере в июле тысяча восемьсот девяностого года.

Окружение Зизи дружно ахнуло, затем взволнованно зашепталось. Только Зизи молчал. Его черные глаза метались по поверхности картины, выражение лица было непроницаемо. Через какое-то время он оторвал взгляд от полотна и посмотрел на Ишервуда:

– Где вы ее нашли?

– Хотел бы я, мистер аль-Бакари, приписать это себе, но это нашла Сара.

Взгляд Зизи переместился на Сару.

– Вы? – с восхищением произнес он.

– Да, мистер аль-Бакари.

– В таком случае я задам вам тот же вопрос, что и мистеру Ишервуду. Где вы ее нашли?

– Как Джулиан объяснил мистеру Мэлону, владелец желает остаться анонимным.

– Я не спрашиваю вас о личности владельца, мисс Бэнкрофт. Я просто хотел бы знать, как вы это обнаружили.

«Вы должны будете что-то ему сообщить, Сара. Он имеет на это право. Но сделайте это как бы через силу и будьте сдержанны. Такой человек, как Зизи, ценит сдержанность».

– Это явилось результатом многолетних изысканий с моей стороны, мистер аль-Бакари.

– Как интересно. Пожалуйста, расскажите мне побольше, мисс Бэнкрофт.

– Боюсь, мистер аль-Бакари, я не сумею это сделать, не нарушив договоренности с владельцами.

– Владелицей, – поправил ее Зизи. – По словам Эндрю, картина принадлежит француженке.

– Да, это так, сэр, но, боюсь, никаких уточнений я дать не могу.

– Но мне просто любопытно, как вы нашли картину. – И он скрестил руки на груди. – Люблю хорошие детективные истории.

– Мне бы очень хотелось доставить вам удовольствие, мистер аль-Бакари, но, боюсь, это не в моих силах. Могу лишь сказать вам, что у меня ушло два года на поиски картины в Париже и Овере и еще год на то, чтобы убедить владелицу расстаться с ней.

– Возможно, когда пройдет достаточно времени, вы любезно согласитесь поделиться со мной этой потрясающей историей.

– Возможно, сэр, – сказала она. – Что же до опознания, мы установили, что это произведение, бесспорно, принадлежит Ван Гогу, и, конечно, мы готовы подписаться под этим.

– Я буду счастлив познакомиться с мнениями ваших экспертов, мисс Бэнкрофт, но, откровенно говоря, мне они не нужны. Видите ли, мне абсолютно ясно, что эта картина действительно работы Ван Гога. Подойдите сюда, – по-отечески сказал он. – Разрешите показать вам кое-что.

Сара шагнула к полотну. Зизи указал на верхний правый угол:

– Видите это легкое пятнышко на поверхности? Если не ошибаюсь, это отпечаток большого пальца Ван Гога. Понимаете, Винсент славился бесцеремонным отношением к своим работам. Закончив эту картину, он, по всей вероятности, взял ее за уголок и понес по улицам Овера в свою комнату над «Кафе Раву». В этой комнате в любое время хранились десятки его полотен. Он обычно прислонял их к стене – одну картину к другой. А работал он так быстро, что полотна не успевали высохнуть, когда он прислонял к ним новую картину. Если вы внимательно посмотрите на эту, то увидите на поверхности краски перекрестные штрихи. – Он положил руку ей на плечо.

– Очень впечатляет, мистер аль-Бакари. Но меня это не удивляет, сэр. Ваша репутация опережает вас.

– Я давно понял, что человек моего положения не может зависеть от обещаний других. Он должен быть всегда настороже, опасаясь обмана и искусных подделок. Теперь я вполне уверен, что никто не сможет всучить мне подделку – ни в бизнесе, ни в искусстве.

– Глупо было бы даже пытаться, мистер аль-Бакари.

Зизи посмотрел на Ишервуда:

– У вас потрясающая сноровка находить неизвестные вещи. Не читал ли я на днях о вашем Рубенсе?

– Читали, сэр.

– А теперь вот Ван Гог. – Зизи снова обратил взгляд на картину. – Эндрю сказал мне, что у вас есть на нее цена.

– Да, мистер аль-Бакари. И мы считаем, вполне разумная.

– Как считаю и я. – И он посмотрел через плечо на герра Верли, банкира: – Как вы думаете, вы сможете найти восемьдесят пять миллионов где-нибудь на наших счетах, Манфред?

– Я думаю, это вполне возможно, Зизи.

– Значит, мы договорились, мистер Ишервуд. – И, посмотрев на Сару, сказал: – Я забираю ее.

В 16.53 команда невиотов сообщила Габриэлю, что переговоры перешли на нижний этаж и что Ишервуд обсуждает сейчас с герром Верли и Абдулом и Абдулом проблемы оплаты и перемещения картины. Эти переговоры продлились немногим более часа, и в 18.05 поступила «молния», что мистер Бейкер и компания пересекают темный двор, направляясь к машинам, оставленным на Дьюк-стрит. Следом за ними выехал Эли Лавон. В течение нескольких минут казалось, что они направляются к особняку в Мейфэре, но к 18.15 стало ясно, что мистер Бейкер и его компания направляются назад на Хитроу, откуда вылетят в неизвестном направлении. Габриэль приказал Лавону прекратить преследование. Ему не важно было, куда направляется сейчас мистер Бейкер. Он знал, что все они снова встретятся, и скоро.

Видеозапись поступила в 19.45. Она была сделана камерой, вмонтированной в дальний угол демонстрационного зала, над пейзажем Клода Монэ. Габриэль стал ее просматривать, и у него создалось впечатление, будто он сидит в ложе высоко над сценой.

Габриэль остановил запись и посмотрел на Дину.

– Вы продали ему одну девушку, – сказала она. – Теперь вам остается лишь продать другую.

Габриэль включил аудиозапись встречи Ишервуда с Эндрю Мэлоном и нажал на кнопку «Воспроизведение».

Разоблачение Эндрю Мэлона поступило в штаб-квартиру «ААБ-холдинга» в Женеве в следующий четверг в 10.22. Оно было адресовано «Мистеру Абдуле Азизу аль-Бакари, эсквайру» и доставлено курьером-мотоциклистом в форме местной женевской службы доставки. Отправителем была мисс Ребекка Гудхарт из Эрлз-Корта в Лондоне, но проведенная охраной «ААБ» проверка выявила, что под фамилией мисс Гудхарт скрывается анонимный доносчик. Не обнаружив ни радиологического, ни биологического, ни взрывного материала, пакет направили Вазиру бин Талалю. Он пролежал в его кабинете до конца пятницы, когда бин Талаль вернулся в Женеву после однодневной поездки в Эр-Рияд.