Длинный черный автомобиль появился как будто из ниоткуда в тот момент, когда она подбегала к изолятору. Автомобиль стоял перед административным зданием, за рулем сидел человек во всем черном.
— Боже, все происходит так быстро, — прошептала она.
Первое, что пришло ей в голову, когда она увидела Джеффри, была мысль о том, что со времени женитьбы он, похоже, набрал фунтов шестьдесят. Лицо его расплылось и своими выпуклостями сильно напоминало теперь дядино. Джеффри стоял в холле изолятора и разговаривал с окружавшими его людьми, время от времени вытирая глаза носовым платком. Дверь в комнату, где лежал Самсон-Аарон, была закрыта, Джеффри стоял к ней спиной. Он заметил Марджори и скорбно кивнул ей. Она прошла прямо к нему и крепко обняла. Твидовый пиджак на нем был влажным, галстука не было.
— Джеффри, мне так жаль…
— Спасибо, Марджори, я знаю. Ты любила его. Мне жаль, что ты вынесла на себе всю тяжесть этого. Спасибо за…
— Господи, Джеффри, не нужно меня благодарить!
— Это моя жена Сильвия, это Марджори.
Жена выглядела как две капли воды похожей на свои фотографии — белокурая узколицая иностранка в чрезвычайно широком темном платье будущей матери. Она заложила руки за спину, опираясь на стену. Она произнесла: «Привет, Марджори», — и Марджори, вспомнив, что улыбаться не следует, кивнула ей с тем же торжественным выражением на лице.
Ее родители, Грич и доктор беседовали с представителем похоронного бюро, черноволосым человеком в брюках со штрипками, серых гетрах и рубашке с отложным воротничком. Он больше походил на продавца обуви в магазине на Пятой авеню — такой же энергичный и в то же время мрачный. Он говорил:
— Конечно, миссис Моргенштерн, я привез простой гроб. Мы всегда учитываем пожелания родственников. Но послушайте, они уже вышли из моды, это я вам говорю! Я бы предложил для вашей церемонии прекрасный гроб красного дерева, украшенный серебром…
— Что вышло из моды? — спросила миссис Моргенштерн. — Закон вышел из моды? Закон из моды не выходит. А закон гласит: гроб должен быть как можно проще. Это не вопрос экономии. В этом суть иудейской религии, в том, чтобы гроб был очень простым. Прах в прах да возвратится.
— Уверяю вас, мадам, я обслужил несколько сотен еврейских похорон, где были прекрасные гробы. Только совсем уж старомодные люди…
Мистер Моргенштерн взял Марджори под локоть и отступил вместе с ней на несколько шагов назад. Лицо его было белым и испуганным.
— С тобой все в порядке?
— Конечно, па.
— Ты неважно выглядишь.
— Это все от кошмарной ночи.
— Ты поедешь с нами?
— Да, папочка.
— А что потом?
— Я не вернусь сюда.
— Хорошо. Хорошо.
Черноволосый владелец похоронного бюро продолжал свои уговоры:
— В конце концов, решать должен сын, мадам, а не золовка. Мистер Куилл, я отдаю себе отчет, что сейчас не время для таких разговоров, но я просто убежден, что вы предпочтете хороший гроб. Мы иногда используем простые гробы, но…
— Делайте, что сказала тетя, — произнес Джеффри уставшим голосом, вытирая заплаканные глаза.
Тот уставился на Джеффри.
— Ну, что ж, сэр. Естественно, желания наших клиентов — наши желания, но гроб, который я вам предлагаю, вовсе не так дорог, особенно учитывая…
— Пусть будет простой гроб, — сказала миссис Моргенштерн.
Грич, облаченный в темно-серый деловой костюм, все еще с фонариком в руке, молча слушал, облокотившись плечом на стену. Затем он сказал:
— Счет пришлете сюда.
Похоронный устроитель недоверчиво переспросил:
— Сюда?
— Корпорация «Южный ветер», — сказал Грич, — Максвеллу Гричу.
Миссис Моргенштерн изумилась.
— Мистер Грич, это очень порядочно с вашей стороны, но мы прекрасно справимся со своими…
— Моя территория. Мой служащий. — Грич говорил хрипло, щелкая фонариком. — Первая смерть в «Южном ветре». Он работал у меня. Мне пришлете счет.
Лицо мрачного служащего прояснилось.
— Сэр, я считаю, что это замечательно. Горе выявляет самое лучшее в людях. И сейчас я в этом убеждаюсь. Но теперь, когда платит «Южный ветер», может быть, красивый гроб…
— Простой гроб, — перебил его Грич. — Делайте все, что сказала миссис Моргенштерн.
Только теперь лицо владельца похоронного бюро приобрело то печальное выражение, которое, как казалось Марджори было принадлежностью людей этой профессии.
— Очень хорошо, простой гроб, — произнес он уныло.
За спиной у Джеффри открылась дверь, и появился огромный длинный гроб из желтого некрашеного дерева, грубо сколоченный, скорее напоминавший упаковочный ящик, если бы не его форма. Его несли два незнакомых Марджори человека в одежде похоронного бюро, доктор, два человека из персонала кухни и — самое странное — Уолли Ронкен. Они с трудом развернули гроб и направились в коридор. Казалось, что этот ящик не имеет никакого отношения к Самсону-Аарону, хотя Марджори точно знала, что его тело находится там. Смерть как таковая, истинное событие, оказавшееся таким странным, ужасным и волнующим одновременно, завершилась. Это уже начались похороны. Грич, мистер Моргенштерн и Джеффри тоже взялись за ношу. Гроб пронесли мимо Марджори, и она увидела даже свежие царапины на стенах. Когда они медленно двигались мимо, Уолли угрюмо взглянул ей в лицо. Женщины последовали за гробом на улицу.
Дождь стихал. На небе кое-где появлялись светлые пятна. Уже можно было разглядеть деревья вдали и спокойное озеро. Воздух стал заметно теплее. На лужайке около катафалка собралось тридцать-сорок человек. Они подались назад, пропуская гроб в автомобиль.
Ноэль Эрман вышел из толпы. Он был, как всегда, в черном свитере с высоким воротом. Светлые волосы казались еще светлее в утреннем свете. Она автоматически подошла к нему. Он взял ее руку в свои.
— Мардж, скажи мне, что я могу сделать?
— Спасибо, я думаю, уже все сделано, Ноэль. Мы уезжаем.
Близкие родственники и те, кто помогал нести покров, стояли тесной группой позади нее, а остальные чуть поодаль от него. Марджори и Ноэль оказались одни в пустом пространстве посередине, как парламентарии враждующих сторон. Она чувствовала себя привлекающей всеобщее внимание; все вокруг наблюдали за ними, она в этом была уверена, поскольку их роман был притчей во языцех. Тихим голосом она произнесла:
— Я не вернусь сюда.
Он смотрел на нее в удивлении, потом кивнул.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Мардж. Но через неделю-другую, может быть…
Она отрицательно покачала головой.
— Я не вернусь.
— В таком случае я приеду повидать тебя, может быть, в четверг. Но скорее всего в воскресенье.
— Спасибо. Я надеюсь на это.
— Я хотел поехать в город на похороны, Мардж, но это просто невозможно. Представление… Меня просто некем заменить.
— Конечно, ты не можешь уехать, я знаю. Извини меня, Ноэль. — Она кивком подозвала свою подругу по комнате, Адель, которая стояла чуть позади. Певица подошла к ней, лицо у нее было абсолютно бледным, если не считать мазка помады на губах. Солнце просвечивало ее волосы, обнаруживая черные корни под рыжей краской. Марджори быстро договорилась о том, чтобы она уложила ее вещи и отправила их домой. Они разговаривали, а вокруг шуршал гравий под колесами машин, маневрирующих так, чтобы образовать процессию: впереди катафалк, затем черный «лимузин», ржавый маленький «шевроле» серого цвета, принадлежащий Джеффри, фургон из «Южного ветра», старенький «бьюик» Моргенштернов.
Уолли вдруг оказался рядом с Марджори.
— Твоя мама просит тебя подойти, Мардж. Осталось всего несколько минут до отправления. Она говорит, тебе может понадобиться что-нибудь теплое.
— Я принесу, — предложила Адель. — Что взять, Мардж?
— Даже не знаю. Наверное, мой голубой плащ подойдет…
— Я принесу. — Уолли побежал по лужайке.
Пока Марджори шла к кортежу, солнце проглянуло сквозь тучи, и в его лучах засверкали крылья и стекла автомобилей. Она остановилась, положив руку на дверцу «бьюика», и в последний раз оглянулась на «Южный ветер». «Бьюик» стоял перед главным зданием, поэтому перед ней открывался превосходный вид на пляж и концертный зал. Озеро серебрилось на солнце. Башня на здании концертного зала тоже сверкала, как белоснежная пика. Мокрая после дождя трава на лужайке блестела от мириадов крошечных радуг в каплях, и деревья роняли мелкие блестки. А в центре всей панорамы находился фонтан — сейчас выключенный, незаметный, и голая черная труба его одиноко торчала из серого камня каскада. Марджори содрогнулась, забралась в машину и села на заднее сиденье.
