— Ну что же, постараюсь, — сказал вдруг Эдвард. — Хотел помочь урегулировать эту заваруху, а ты отвергла мою помощь. Больше не буду вмешиваться в твою жизнь.

Руфа двинулась к двери, сделав вокруг него большой крюк, и резким движением открыла ее.

— Тогда счастливо оставаться.

На следующее утро после завтрака Нэнси тайком позвонила Розе.

— Она не должна выходить за этого человека, мама. Поверь мне, у меня кровь в жилах стынет, когда я подумаю об этом.

Находясь за много миль от Лондона в залитой дождем деревне, Роза хихикнула.

— Вчера вечером она звонила мне, когда ты была в ванне. Сказала, что я должна отговорить тебя от преследования молодого Берри.

— Она считает, он слишком хорош для меня, — возмущенно проговорила Нэнси. — У меня, по меньшей мере, два плюса по сравнению с ней.

— Я знала, что между вами начнется перебранка. Успокойся, пожалуйста. Это всего лишь обед.

— Всего лишь? Он повезет ее в этот чертов «Коннот»!

— Да, — вздохнула Роза. — Я тебе рассказывала историю о…

— О том, как Настоящий Мужчина мыл посуду, когда был студентом? Да, тысячу раз. Он уронил банку с кислотой и подумал, что помощник повара — осьминог. Возможно, Ру упомянет об этом, когда ей нечего будет сказать.

— Извини, но ты унаследовала мои саркастические гены, — мягко, но строго проговорила Роза. — Не заводись, дорогая. Руфа не совершит никаких глупостей.

Нэнси не была уверена в этом. Брачная игра казалась забавной, когда потенциальные женихи существовали лишь теоретически. Реальность в виде Адриана Мекленберга, но главное — готовность Руфы принести себя ему в жертву явились для нее огромным потрясением.

«Никто, — думала Нэнси, — не назовет меня ханжой, но в том, как Ру пытается запродать себя этому старому, закостенелому маразматику, есть что-то непристойное».

Что с ней стряслось? Неожиданно Брачная игра стала превращаться в нечто отвратительное. Если, конечно, не вмешается Нэнси.

В спальне Руфа одевалась для обеда. Она была бледной и усталой, но казалась весьма убедительной в роли девственницы голубых кровей. Нэнси понимала, что если она хочет опередить свою целомудренную сестру и первой оказаться у алтаря, ей придется проигнорировать наставления Руфы об учтивости и изысканности и решать дела по-своему.

Она сказала: «Не обращай на меня внимания» — и стянула свой тугой черный свитер, порадовав залитую дождем часть Тафнел-парк видом своих обнаженных белых грудей. Она надела чудо-бюстгальтер — это благо для не имеющих грудей, которое превращало имеющих их в настоящих королев. Затем она снова натянула на себя свитер, намазала губы яркой малиновой помадой и облачилась в мягкий кремовый классический плащ, который Рошан заставил ее купить в «Маргарет-Хауэлл».

— Куда направляешься? — спросила Руфа.

— В Сити, дорогая, — ответила Нэнси, аккуратно раскрывая свой лучший зонт. — Займусь кое-какими исследованиями.

Сити произвел на Нэнси огромное впечатление. Она с большим интересом разглядывала ряды старых и новых зданий, величественные колонны собора Святого Павла и прочие достопримечательности. Со все возрастающим оптимизмом она взирала на огромные толпы представительных молодых людей в одинаковых темных костюмах. Весь этот переполненный муравейник пропах мужским духом. Это была Земля мужчин — вечно занятых и вечно спешащих. На этой территории правил бизнес, а секс прятался на задворках. Несколько женщин, попавших в водоворот этой бесконечной толпы, либо тоже занимались бизнесом, либо были секретаршами. И те и другие выглядели очень ухоженными.

Офис банка, где работал Берри, располагался в Чипсайде, рядом с Треднидл-стрит. Нэнси стояла напротив него, с явным любопытством рассматривая новомодное стеклянное здание. В его окнах отражалось море зонтов, похожих на огромные грибы со своими логотипами. Появился Берри. Он был поглощен беседой с попутчиком и не заметил Нэнси, которая смешалась с толпой позади него.

Мужчины свернули в узкий переулок. Интерес Нэнси возрос. Берри и его собеседник складывали зонты у «Форбс энд Ганнинг», дорогого винного бара.

Когда они вошли в бар, Нэнси тоже спустилась вниз по узкой деревянной лестнице и очутилась в прокуренном сводчатом погребе, в котором стоял несмолкаемый гул мужских голосов. Длинный бар был скрыт за плотной стеной спин в темных костюмах. Некоторые ели старомодные, продаваемые прямо у входа бутерброды. Через стеклянную дверь можно было видеть других мужчин, сидящих за симпатичными белыми столиками. Берри и его друг протиснулись к бару, вернулись оттуда с бутылкой красного вина и устроились за круглым столом в сравнительно спокойном уголке заведения.

Нэнси уже подумала, что она слишком приметная здесь фигура и ей лучше уйти, как вдруг — это рука судьбы, как она впоследствии говорила она, — молодой человек в длинном фартуке, похожий на официанта, сошедшего с полотен Тулуз-Лотрека, тронул ее за руку.

— Здравствуйте… извините, что заставил вас ждать. Вы ведь по поводу работы?

Она вернулась к Уэнди лишь после полуночи. Карманы ее купленного у «Маргарет Хауэлл» плаща отягощали две бутылки шампанского фирмы «Форб энд Ганнинг». Молодой человек, которого звали Саймон, сразу же взял ее на работу. Он отвел ее в душный подвальный офис, угостил каппуччино и попросил по телефону у владельца «Герба Хейсти» дать ей рекомендацию.

Нэнси сказала ему, что она умеет накладывать настоящий трилистник поверх крепкого ирландского пива, но не разбирается в коктейлях, винах и работе аппарата «эспрессо». Саймон ответил, что это неважно, и предложил почасовую оплату, что показалось ей целым состоянием. Она сразу же приступила к работе и была поражена размером полученных чаевых. Мужчины, на удивление, не приставали к ней. Они лишь бросали на нее взгляды во время своих бесед, но ни один из них не счел, что чаевые дают ему право на приставание или даже на простой комплимент в ее адрес. Чаще всего они просто совали купюру ей в руку с мимолетной улыбкой. Нэнси не могла поверить, насколько все просто. Она уже подзабыла — как ей нравился раскатистый гул заполненного бара.

— Ну, мисс, — сказал Саймон, когда они закрыли дверь за последним припозднившимся клиентом и сидели за столом, потягивая шампанское, — я знал, что вы быстро освоите работу. — Он полагал, что Нэнси с ее роскошной внешностью является отличным приобретением.

— Дело не в быстроте, — сказала Нэнси. — Просто у вас такое замечательное заведение. Улицы Лондона просто усыпаны золотом!

Напевая, она поставила бутылки на кухонный стол Уэнди и вскипятила чайник. Возвращаясь домой на метро, она мечтала о том, какими подарками завалит Линнет на обретенное богатство. Из соседней комнаты раздавались звуки телевизора.

— Это ты, Нэнси? — раздался резкий голос Уэнди.

— Да, — ответила Нэнси. — Я поставила чай.

Шум из соседней комнаты неожиданно смолк. Появилась Уэнди, моргая глазами, поскольку любила смотреть телевизор в темноте.

— Где тебя носило? — Она увидела шампанское и сделала удивленное лицо:

— Чем ты занималась?

— Я напала на божественную работу — мечта, а не работа. Где Ру? Как прошел ее обед с графом Мекленбергом?

Голос Уэнди звучал торжественно.

— Она наверху. — На одном дыхании она в общих чертах рассказала о визите Эдварда. — Я его не видела, только слышала, как хлопнула дверь, когда он уходил.

— Боже! — простонала Нэнси. — Вот старый черт! Думаю, он обвинял ее в том, чего нет. Ты же знаешь, как она к этому относится. Надеюсь, ты сказала ей, чтобы она не обращала на него внимания?

— Я ничего не могла ей сказать, — ответила Уэнди. — Она не спускается вниз. И не впускает меня.

Нэнси охватила злость. Она сняла с полки еще одну кружку и резким движением бросила в нее пакет с заваркой.

— Как он мог? Он ведь прекрасно знает Ру. Она действует спокойно и собранно, но болезненно реагирует на все. И она единственная из нас, кто считается с мнением Эдварда!