Источник вспышек стал уходить от нас, и панель коммуникатора зажглась снова.

— Я вернулся, — сообщил Сэм. — Эта штуковина и меня вырубила. Что происходит?

— У-у-у! — заорал Карл. — Эта штука замкнулась на барьер!

«Замкнулась» было вполне хорошим определением того, что происходило. Скользя над дорогой, шарик на своем пути уничтожал феноменальный светящийся туннель, притягивая к себе языки огня, словно поглощая их. Барьер ломался, разрушался в бешеном фейерверке энергии. Стены сияния дрожали, колебались и пропадали, языки огня подпрыгивали и взрывались многоцветными осколками. Фейерверк сопровождался резкими раскатами грома и шипением мощных электрических разрядов.

Я замер, открыв рот. Когда сполохи исчезли, растворившись в тумане, я посмотрел на экран переднего обзора. Пять машин, которые гнались за нами, все еще сохраняли свой строй. Шевроле помчался по дороге. Когда он почти растаял в тумане, еще один зеленый шар поднялся с его крыши. Карл резко развернул машину и рванул обратно. Я завел двигатель.

— Едем, ребята! — вопил Карл. — Этот зеленый шарик что-то хочет нам сказать!

— Что ж, поехали за мячиком, — предложил Сэм.

Я не выдержал:

— Неужели с кем-нибудь еще случаются подобные вещи.

— Нет, сынок, уж точно с другими такого не происходит. Ты единственный во Вселенной, кого так почтили.

— Почему, как ты думаешь? — я тем временем разворачивал тяжеловоз еще раз.

— Боги капризны.

— Спасибо тебе, о Оракул.

— Было время, я знавал некоего О’Оракула. Шей-мус О’Оракул — владелец бара в Питтсбурге.

Мы поехали следом за подлетающим кверху шаром. Либо Карл просто ошибся, оценивая его скорость, либо шар набирал энергию от разрушавшегося барьера, но мы никак не могли двигаться с ним наравне. Через десять минут перед нами появились цилиндры портала, и между нами больше ничего не было, кроме атмосферного тумана. Шарик сделал свое дело, слопав энергетический туннель по всей дороге от того места, где мы его встретили, до купола безвоздушного пространства, которое поддерживается силовыми полями, окружающими портал. Однако сам зеленый шар мы потеряли из виду. Он либо растворился, либо прошел сквозь отверстие, что немедленно вызвало у нас вопрос: не повредил ли он саму механику портала или, не дай Бог, силовые поля? Но сейчас не время было задавать этот вопрос, не говоря уже о том, чтобы на него отвечать. Цилиндры все еще стояли там, где стояли, отверстие в иные миры было на месте, и мы промчались через него со страшной скоростью, и на экранах наших сканнеров ничего не было, что могло бы указать на смельчаков, отважившихся последовать за нами.

Реакция Сэма на то, что встретило нас на другой стороне, была примерно такая:

— Э-э-э-а-а-а?!. Что-о-о!!!

Я немедленно позабыл про зеленый шар.

Потребовалось изрядное количество времени, чтобы то, что мы видели, до нас дошло. Безграничная, беспредельная равнина, математически прямолинейно-гладкая, ее поверхность отливала бледно-голубым металлическим блеском. Небо — настоящий парад звезд: необыкновенной красоты созвездие висело в нескольких градусах от зенита, реки темной звездной пыли прорезали себе русла на небосклоне. Итак, перед нами был самый большой бильярдный шар во Вселенной.

Но это была не главная странность, которую мы увидели. Сэм ахнул по другой причине.

Под нами не было дороги.

Вернее, поверхность вся состояла из одной большой дороги.

— Сэм? — спросил я спокойно, — Где мы, черт возьми?

— Сын, за все свои годы на Космостраде я никогда не видел ничего подобного.

— Но где дорога? — продолжал допытываться я.

— Сам видишь, и твое объяснение будет ничуть не лучше моего. Может быть, существует какой-нибудь способ дорогу почувствовать — но я уже перепробовал все способы, и пока что мне это не удалось.

— Ты что-нибудь ощущаешь за пределами видимости? — спросил я.

— Ничего. Абсолютно ничего. Впрочем, я могу вполне грамотно подсчитать, на каком расстоянии от нас горизонт, только пока не могу найти зацепки.

Минуту подумав, я сказал:

— Возьми курс на звезду впереди и придерживайся его. Мне кажется, я не очень отклонился в сторону с того момента, как мы въехали в портал.

— Нашел курс.

— Тогда ты правишь.

— Слушаюсь!

— Я исхожу из предположения, что под нами по-прежнему находится дорога, хотя мы, возможно, не в состоянии ее различить. Но даже если и не дорога, то направление все-таки есть. То направление, по которому нам надо следовать к порталу.

— Хорошо… О, а что это? Господи, «купол».

«Купол» — это слабый микроволновый след, выдающий присутствие тех сил, которые обычно существуют в портале. Сами цилиндры не излучают никаких электромагнитных волн, которые можно легко различить на расстоянии, и также их не отражают.

— Где? — спросил я.

— В тридцати градусах вправо.

Очень необычное явление, когда портал находится всего в нескольких кликах от другого, однако этот кусок Космострады вряд ли можно было назвать обычным.

Я включил рацию.

— Люди, мы обнаружили тут неподалеку портал. Я собираюсь проскочить в него. Что вы на это скажете?

Все дружно высказались за то, чтобы убираться с этого шара из кегельбана, причем немедленно.

— Тогда за мной, — приказал я.

Сэм повернул в сторону портала. Я скользнул в кресло водителя, чтобы немного подремать за рулем.

Мы были на дороге всего несколько часов, но я уже стал уставать. Старею.

— Чтоб меня выключили! — возопил Сэм. — Еще портал!

— Портал? — переспросил я.

— Угу. И еще один. Они выскакивают на горизонте, как грибы после дождя. Погоди, теперь, по крайней мере, могу подсчитать расстояние до горизонта… Может быть, тебе интересно будет узнать, что небесное тело, на котором мы теперь находимся, чуть более пяти тысяч километров в диаметре.

— Здоровая штуковина, — подумал я вслух, — и вся покрыта порталами. Интересно. Давай поедем вперед и проскочим через ближайший, по плану. Роланд, как тебе кажется, что у нас тут? Есть идеи?

— Есть, и весьма определенные, — ответил Роланд. — Помнишь все те «дорожные жуки», которые сюда ехали?

— Да, и мне кажется, что я понимаю, к чему ты клонишь.

— Доступ в это место закрыт для всех, кроме «дорожных жуков». Мы проскакиваем случайно сквозь портал и обнаруживаем тут нечто разительно непохожее на любую планету Космострады, которую мы знаем. Совершенно очевидно, что дорога с барьером — это для служебного пользования. А это… — он сделал широкий жест, обводя рукой все пространство.

— Это, — закончил я вместо него, — должно быть, планета-станция техобслуживания для «дорожных жуков».

— Или планета-гараж, — Роланд продолжал рассуждать, — Одна из многих, которая обслуживает Космостраду.

— Таких планет, должно быть, несколько, — заметил я, — с сетью дорог, которая их связывает. Так подсказывает логика.

— Может быть, это главная станция для Млечного Пути — как тебе кажется?

— Может быть, — ответил я, — если мы все еще на Млечном Пути.

Роланд посмотрел на небо в центральный иллюминатор.

— Невозможно понять, где мы, но если мы еще в нашей Галактике, то должны находиться очень близко к ядру.

— Надеюсь, не слишком близко. Черная дыра галактического ядра выбрасывает слишком много жесткой радиации.

— На тот случай, если тебя это действительно беспокоит, — вмешался Сэм, — могу сообщить, что счетчики не выдают никаких цифр на этот счет. Нет даже космического фона. Либо у нас пострадало оборудование — что противоречит остальным данным, которые у меня есть, — либо у этой планеты имеется защита от радиации.

— Интересно, — заметил я, — Что бы это значило?

— Представьте себе радиационный щит, который покрывает всю планету, — возбужденно заговорил Роланд. — Причем такой, что останавливает абсолютно все частицы, — Он покачал головой: — Но кому это надо? Кому нужна радиационная защита такого масштаба?