Всякий труд, всякая работа, всякая цель, если они совершаются с благословения Божия, если они совершаются под знаком веры, под звездой Христовой, тогда они становятся совсем иными… Труд уже не является для нас идолом. Мы трудимся во славу Божию. И тогда мы видим, что труд есть благословенное призвание человека. С самого начала рассказывает нам Священное Писание о благословении труда. Первозданный человек был поставлен в мире возделывать и хранить природу. Так говорит нам книга Бытия. И когда сказано было, что труд стал проклятием, мы не должны понимать, что сам труд это проклятие, а просто человек стал трудиться только для себя, и тогда это стало для него тяготой и проклятием. Без благословения Божия труд становится обременительным и даже страшным. Благословенный же труд приносит всегда великий плод. И в истории христианской Церкви мы видим множество примеров того, как сама Церковь освящала труд и как члены её трудились во славу Божию.

Кто осушал болота в далёких, диких лесах? Монахи, первопроходцы в древние времена. Они трудились там, где ещё не ступала нога человеческая. Кто переписывал сотни книг, начиная со Священного Писания, когда ещё не печатались книги? Монахи, труженики Церкви.

Кто создавал храмы, которые стоят уже столетия и даже тысячи лет, хотя не было тогда ни таких приспособлений, как теперь, ни таких условий труда, как теперь? Стоят незыблемо эти здания веками, переносят войны, пожары. Вот как трудились люди, осеняя себя крестом.

И не только великие труды, но и самые простые, которые мы несём в своём доме, также могут быть у нас благословенны. Вспомним, что Христос трудился Своими руками и нам с вами это заповедовал.

Итак, будем помнить, что труд во славу Божию — это великое дело. Если мы забываем об этом, то будем подобны ученикам: “Всю ночь мы трудились и ничего не достигли”. Но лишь только скажет Господь: “Закинь по правую руку”, и тотчас же всё будет достигнуто, ибо Он будет с нами, трудящийся и благословляющий нашу жизнь и нашу работу».

Батюшка считал, что по мере духовного укрепления, которое человек получает в молитвенной общине, он должен включаться в практическую жизнь Церкви. Каждый христианин, по его мысли, призван стать соучастником Господа в чудесном преображении этого мира.

Если члены молитвенной группы идут и свидетельствуют о Христе своей жизнью среди людей, то они «закваска» миру. Но молитвенная группа «не должна превращаться в гетто, не должна становиться комком в тесте». «Гетто» и «комок» возникают тогда, когда члены общины теряют смирение и начинают претендовать на какую‑то особую роль. Напротив, скромная работа ради людей и жизнь в молитвенной общине — это то, что помогает христианам выдерживать порой весьма сложное существование и в то же время освещать своих близких любовью, показывать пример доброты и терпения. Таким образом, община не самоцель, но средство и инструмент, помогающий в служении и христианской жизни.

Отец Александр не раз подчёркивал, что сегодня всё большее значение приобретает просветительская активность простых христиан. Он указывал на то, что в разных странах уже давно появились миссионеры–неклирики. Это общее движение во второй половине XX века получило название апостолата мирян. «И если это признано важным и нужным на Западе, то, при специфическом характере обучения духовенства в России, нам оно тем более необходимо». Ибо уровень образования священников часто не соответствует миссионерским задачам современной Церкви.

Кроме того, как говорил батюшка, духовенства мало, оно загружено богослужениями, требами и прочими многочисленными обязанностями (например, поддержанием храма и др.). Сегодня просто необходимо активное включение мирян в просвещение, в апостольское служение Церкви.

У отца Александра вызывали удивление те молодые люди, которые, недавно придя в Церковь, ещё не разобравшись во всех сложностях клиросного служения, во всех ограничениях, которое оно накладывает на христианина, рвались в семинарию или в монастырь. Н. Бердяев говорил: «Церковная жизнь есть полнота жизни, богатство бытия, а не семинарско–поповский монашеский колпак». Также и отец Александр считал, что «в Церкви должно быть все самое дорогое, все самое ценное, все нами выстраданное в мире — наша любовь, наша мысль и поэзия, наше творчество, отлучённое от Церкви старым сознанием». Таким образом, батюшка не хотел, чтобы его духовные дети разделяли мир на светский и духовный и «уходили из мира». Для него это означало не расширение возможностей служить Господу, а их уменьшение.

«Монастыри, — говорил он, — это великая вещь, но они не могут исчерпать все. Уйти туда, “окуклиться”, конечно, стремление сильное. Как мы можем хотя бы частично удовлетворить желание жить святой жизнью? Только одним способом. У нас есть приход, и мы в нём общаемся, и он есть наш монастырь, но это монастырь с открытыми дверями и окнами. Он не является изолированным включением в Церковь, он в достаточной степени открыт. И нам нужно научиться находиться в обществе. Это — самое сложное, даже противное некоторым положение, но ничего не поделаешь! Господь сказал: “Я посылаю вас как агнцев среди волков”. Он же не сказал: “Явас посылаю на виноградник, где вы будете ловить кайф”, нет: “посылаю вас как агнцев среди волков”. То есть, это по сути довольно трудно. Если христиане не будут находиться в этом мире, то они станут как соль, которая потеряла силу и годна только на то, чтобы её выбросить. <…>

Почему это так сложно? Здесь заключён таинственный, тонкий парадокс. Парадокс между двумя повелениями. Первое: отделись от них, выйди из их среды. Что общего между Христом и Велиалом? А другое: иди ко всем, иди в мир. Понимаете, мы одновременно являемся детьми мира и детьми Царства Божия. Здесь одно с другим должно соединяться. Легко стать либо сыном века сего, либо таким сыном Царства, который на все земное плюёт с высокой колокольни, на неё забравшись. А самый трудный путь — это путь диалектического сохранения баланса между тем и другим. Это творческая задача. Задача трудная, всегда требующая напряжения и не исключающая срывов…»

Средний путь, «царский», по мысли отца Александра, самый сложный, но это есть единственный путь гармонии — путь восхождения человечества. «Царский» путь «это такой путь, когда человек открыт всему миру, любит весь мир, но в то же время особо, неповторимо любит своё. Человек, который высоко ценит свободу, без свободы не может дышать, но понимает, что свобода не есть анархия, своеволие и произвол. Человек, который считает добро высшим идеалом, но не сидит сложа руки, а способен служить добру и влиять на жизнь».

Не случайно батюшке были очень близки стихи Н. Гумилева [230]:

Николай Бердяев справедливо полагал, что религиозный дуализм, из‑за которого «человеческое» ещё и сегодня не входит в ограду Церкви, — есть хула на Духа Святого. Ибо охранительное, природное, возведённое коллективным (а не соборным), магическим (а не мистическим) сознанием в абсолют, естественно есть вражда против жизненного порыва.

Живя в России, отец Александр понимал, к чему приводит исключительно храмовое христианство. Он, может быть, лучше других видел, что материализм захватил именно те сферы человеческой деятельности (наука, социальная сфера, образование, культура), в которых не участвовала Православная Церковь.

Батюшка считал очень важным, чтобы христианин занимался созидательным трудом, чтобы духовно богатый человек искал не конфронтации с миром, а точек соприкосновения с ним, чтобы привнести в мир то, что имеет.