Хотя такие средства, как концентрация, медитация, уединение имеют вспомогательный характер, они нам даны, считал батюшка, из‑за нашего маловерия и недееспособности. Нигде в Священном Писании мы не встретим примеров концентрации, медитации и т. д. Но мы не имеем права отказываться от всего того, что наработано людьми в этой области, потому что мы не должны преувеличивать своих способностей.

« Главное — о чём просить, о чём молиться? Не проявляя

нетерпения, а только настойчиво, с упорством и стремлением к своей цели молиться: “Дай мне, Господи, спасение уже здесь и теперь, в этой жизни, соверши во мне поворот, чтобы я стал достоин Тебя”».

Если для мистиков Востока (например, йогов) очищение сердца — плод напряжённых тренировок в сосредоточении, то для христианина чистое сердце — плод обращения к Христу в покаянии.

Христос пришёл, чтобы очистить и приобщить к Своей жизни каждого человека. Каждый может стать исихастом, обрести внутреннюю тишину духа. Совершает же очищение благодать Божия.

«Нельзя выйти на высшую ступень путём самосовершенствования», — писал отец Александр. Хотя христианская Церковь, её подвижники, уделяют огромное внимание работе человека над собой, тем не менее прийти к Богу самому невозможно.

«Наши упражнения лишь подготавливают душу к тому, чтобы Господь её открыл. Откровение же приходит через Христа распятого и воскресшего, Который страдал, живя с нами».

Необходимой составной частью молитвенной жизни является пост. Теме поста отец Александр посвятил несколько лекций и много проповедей, особенно исповедальных. О Великом Посте он говорил:

« Великий Пост — это стержень Церковного года. Церковный год подобен системе планет, вращающихся вокруг солнца — Пасхи, а Великий пост — это подготовка к пасхальному празднику. Подготовка очень важная, ибо она возвращает нас к самим себе.

Человек, постоянно устремлённый к каким‑то внешним целям, похож на поезд, у которого нет остановок. Он постоянно торопится, суетится, постоянно занят какими‑то преходящими вещами, и нет у него такого времени, когда бы мог он подумать о душе.

Вот почему ещё три с лишним тысячи лет назад Господь сказал через Моисея: “Помни день покоя! Освяти его!” День этот назывался субботой, от старинного аккадского слова Шаббату, праздник. В Ветхом Завете суббота действительно являлась последним днём недели. В христианской же Церкви, в Новом Завете, днём покоя стал день воскресный. Задача этого дня как раз и заключалась в том, чтобы “вырвать” человека из его “бега”, из его постоянной погружённости в суету.

Надо отметить, что духовная история человечества не знала другого такого примера, когда человеку было бы жёстко задано правило остановки в его делах: неделя проходит — стоп! Остановись!

Иные люди говорили: “Зачем это нужно? Это формальность! Мы и так всегда найдём несколько минут или часов, или дней, чтобы посвятить их Богу”. Но на самом деле, практика показывает, что у людей никогда не хватало на это времени.

Всегда, когда человек пренебрегал заповеданным днём, у него и остальные дни проскальзывали мимо… Оказывается, отсутствие жёсткого, твёрдого правила расслабляет душу, делает человека ещё менее способным на духовную сосредоточенность, которая нам нужна в молитве.

Но тот человек, который строго соблюдал день священный (в древности — день субботний), волей–неволей оказывался перед необходимостью и в то же время перед возможностью подумать о своей душе. Когда человеку было сказано: путешествовать в этот день нельзя, работать нельзя, какие‑то дела делать нельзя, в конце концов он должен был остановить своё движение.

Разумеется, всегда находились религиозные формалисты, которые превращали это правило в культ и создавали настолько сложные системы запретов, что человек уже ни о чём другом не мог думать, как бы только ему эти запреты не нарушить. Поэтому Господь Иисус говорил: “Су для человека, а не человек для субботы”.

Это значит, что в жизни человека могут возникнуть такие обстоятельства, когда ему необходимо нарушить этот закон. Однако правило остаётся правилом — священный день, когда всякая деятельность человека останавливается, нужен прежде всего нам самим».

Из этого дня покоя и выросла вся наша общехристианская практика постов. Сейчас слово «пост» у всех, в первую очередь, связывается с определённым воздержанием от некоторых видов пищи. Но первоначально воздержание от пищи было признаком траура и печали. Люди постились, когда молились о даровании спасения от великой беды. Однако тогда, в древности, поститься означало вообще не вкушать ничего, кроме воды.

Понимание поста как траурного воздержания от пищи, например, у могилы близкого человека дало повод Христу сказать, что ученики Его могут не поститься, пока Он с ними, пока у них радость и праздник. Когда же наступит время разлуки с Ним, тогда придёт и время Поста.

Учение о посте зародилось в те века, когда эсхатологические чаяния господствовали в Церкви. Так, пищевые ограничения, по словам батюшки, «были разработаны ещё в первые века Церкви в Иерусалимском монастыре святого Саввы.

Эти ограничения не учитывают условий жизни современных мирян — они были предназначены для монахов.

В этом известная трудность проведения поста в наши дни. Каков должен быть пост для мирян, мог бы решить Всеправославный Собор, но он давно не собирался.

Поэтому сегодня Церковь предоставляет это решать каждому по своим силам, способностям, обстоятельствам жизни и личной совести. Проще всего узнать, что конкретно для каждого подходит, проконсультировавшись со своим духовником».

Уже с первых веков христианства апостолы и Отцы Церкви были заняты мыслью о правильном христианском восприятии поста. Так, св. Иоанн Златоуст поучал:

«Общий всех нас Господь как чадолюбивый Отец, желая очистить нас от грехов, сделанных нами в какое бы то ни было время, даровал нам врачество во святом посте. Итак, никто не скорби, никто не являйся печальным, но пусть все ликуют, радуются и прославляют Попечителя душ наших, открывшего нам этот прекрасный путь, и с великим удовольствием принимают Его наставления!»

А батюшка часто вспоминал такое высказывание св. Иоанна:

«Не рассказывай мне, что я ел что‑то не то, а ты лучше скажи, примирился ли ты со своим врагом, обуздал ли ты свой язык?»

Отец Александр также полагал, что каждый во время поста должен нацелиться на какой‑то свой изъян, свой недостаток, который хорошо знает, например, на завистливость, на размагниченность, на празднолюбие.

« Самое главное, чтобы мы постом больше внимания обращали не на то, какую пищу мы едим или не едим, а на то, не “едим” ли мы своих ближних. Ближний — это самая скоромная пища. Когда человек пожирает своего ближнего, хуже греха нет!»

Отец Александр называл пост дивным, замечательным временем для христианина. Он старался передать прихожанам своё радостное отношение к посту как к мистическому времени, когда перед нами открываются дополнительные духовные возможности.

А чтобы мы не думали, что пост может быть чем‑то нам в заслугу, нам даётся притча о мытаре и фарисее (Лук 18.1–8). И также притча о Закхее (Лук 19.1–10), чтобы мы поднялись над суетой, над чувственностью и другими канатами, привязывающими нас к земле. И только тогда молитва может нам помочь.

О смысле пищевых ограничений отец Александр также говорил неоднократно:

«Есть и ещё одно основание поста, касающееся именно животной пищи. Оно не очень сильно декларировано в Церкви, но многие известные церковные деятели его все‑таки подчёркивают.

Дело в том, что человек не призван быть хищником. Только силой обстоятельств и Божием снисхождением ему как бы дано разрешение питаться плотью убитых живых существ. Однако это — не нормальное, не идеальное состояние, это беда человека. И на опыте проверено, что воздержание от животной пищи помогает духовной жизни.