Отец Александр полагал, что история внутрицерковных конфликтов показала: когда люди спорят, они только ожесточаются. Богословы–спорщики не сумели сблизить позиции Церквей. Сейчас, когда на Востоке знают больше о Западе и Запад знает больше о Востоке, сближение идёт совсем по другим каналам.

«Квеликому счастью, — говорил батюшка, — люди теперь начинают понимать, что многообразие есть судьба Церкви — судьба на долгие века, может быть, и на тысячелетия. И в этом многообразии, поднимаясь на неведомые высоты духа, встречаются святые — чёрные, жёлтые и белые — святые, говорящие на всех языках. Все они оказываются в одном лоне, в одном Царстве, более того, они оказываются ужасно похожи. <… > Такие святые, как Франциск Ассизский или преподобный Серафим Саровский не принадлежат одной конфессии, одному кругу христианства — они принадлежат всему миру. В этом‑то и проявляется всемирность истинной Церкви».

Отца Александра отличала исключительная открытость к чужому мнению, поиск точек соприкосновения, а не противостояния. «Кто не против вас, тот за вас», — говорит Христос. (Мк 9.40) Этот принцип батюшка исповедовал абсолютно во всех сферах жизни и особенно важным считал его в отношениях с другими конфессиями. Основанием для такой жизненной позиции была его вера в Небесного Отца всех народов.

В своей книге «Истоки религии» отец Александр пишет: «Божественная реальность остаётся сокровенной и не подавляет человека… Несовершенный дух ограждается от того, что превышает его силы, и это сохраняет нашу свободу перед Богом… Шаг за шагом входит Он в сознание людей через природу, через любовь, через чувство тайны и переживание Священного. С этим связано и историческое многообразие религий, которое отражает различные фазы и уровни Богопознания» [123].

Предпосылки для диалога между религиями отец Александр видел в их растущем интересе друг к другу и общем чувстве благоговения перед Высшим. На эту общность особенно следует обратить внимание сегодня, когда мир постоянно сотрясают национальные, религиозные и политические конфликты. Именно на путях религиозного общения народов, по мнению отца Александра, возможно настоящее сотрудничество, в котором так нуждается мир.

Он говорил, что с радостью принимает слова Корана, где сказано, что все верования должны конкурировать на путях добра. Батюшка считал возможным и необходимым объединять усилия наиболее авторитетных представителей ислама и христианства, чтобы они вместе могли противостоять нетерпимости, которая разъедает мировое сообщество. Эти усилия должны быть сделаны во имя духовных ценностей, заповеданных Богом нашему общему отцу Аврааму, от которого ведут своё происхождение христианство, ислам и иудаизм.

В своём комментарии к 5 главе кн. Бытия отец Александр рассматривал приведённые там родословные человечества как зачаток Библейского универсализма, противостоящего расизму. Уже на раннем этапе человечество представлялось в Библии как семья кровных родственников. Но до сих пор людей более всего разобщает порок национализма. Он продолжает ослеплять даже христиан некогда Единой Церкви, хотя Господь ясно призвал всех Своих учеников к любви.

На одной из лекций батюшка сказал: «Я вообще убеждён, что все прекрасное и глубокое во всех верованиях и религиях мира есть действие Христа — незримое, анонимное, но явное и продолжающееся».

Таким образом, ответственность за восстановление взаимопонимания лежит сегодня именно на христианах разных конфессий. Но для того, чтобы они заняли подобающее им место в обществе, требуется прежде всего объединить две основные ветви Вселенской Церкви. «Только на путях синтеза, — говорил батюшка, — возможно двигаться вперёд. Надо, чтобы мы вернулись к вселенской модели; барьеры губительны для взаимообогащения христианского Запада и Востока, губительны для цивилизации, потому что оставляют её вне христианского контекста, вне христианской духовности, которая единственная может сегодня сохранить мир в целостности».

И хотя отец Александр понимал, что объединение христиан — очень сложная задача, он все‑таки утверждал: «Христос не хотел, чтобы мы постигали истину в одиночестве, а хотел, чтобы мы это делали вместе. Пусть это трудно, пусть любая общность человеческая содержит опасность искушений, трений, соблазнов — Он так хотел! Это была Его воля, Его Церковь, Его Дух, Который в ней присутствует и сегодня!»

Таким образом, истинное стремление к единству, по мысли отца Александра, должно рождаться из переживания разделения христиан как общего греха и нарушения воли Христа. Мы верим, что в будущем грех этот будет преодолён, но не на путях превозношения, гордыни и самодовольства, а в духе братской любви.

Батюшка не участвовал формально в экуменическом движении, почти не встречался в советское время с зарубежными священниками, но экуменизм был присущ ему органически, как данное свыше Откровение, как абсолютная открытость сердца к другим.

Отец Александр писал: «Бог всем дал место в Своей Церкви. Она знает только одну границу — между истинной верой и идолопоклонством» [124]. Самое страшное для Вселенской Церкви, когда кто‑либо претендует на то, чтобы заставить всех «ходить строем», декларируя лозунги типа: «если мы в это верим, в это должны верить все; если мы этого хотим, все должны этого хотеть».

Батюшка так же, как апостол Павел, «нёс светлое, жизнеутверждающее, полное надежды благовестив… жизнь во всей её полноте, устремлённую к вечным горизонтам».

Главным источником, вдохновляющим борцов за единство Церкви, всегда были проповеди библейских пророков. Пророки учили отличать внутреннее от внешнего, вечное от преходящего, всеобщее от частного. Уже Откровение Сущего, данное Аврааму, по словам отца Александра, «не носило узко племенного характера, подобно многим языческим прорицаниям. Величие и слава избранных Богом людей связывались в Обетовании с благом всех времён и народов.

“И благословятся в тебе все племена земные” — таково было одно из самых поразительных пророчеств древнего мира» (Быт 12.3). Очевидно, что эта весть почиталась очень важной, ибо она передавалась почти без изменений из поколения в поколение. Другое пророчество говорило о том, что все народы должны собраться на горе Сион (Ис 25 6). Это не значит, что все народы превратятся в народ израильский, но что всем им найдётся место в Его Царстве. Так же и в Евангелии Господь говорит, что есть у Него и другое стадо, кроме Израиля, и другие овцы (Ин 10.16). А последний пророк Ветхого Завета Иоанн Креститель предупреждал своих последователей от национальной замкнутости: «Не думайте говорить в себе: “отец у нас Авраам”; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф 3.9).

«В событиях, разыгравшихся в земле Рамсес и в Синайской пустыне, — писал отец Александр, — Ягве явил свою юлю и создал Свой народ, которому надлежало стать “царством священников и народом святым”, то есть Церковью. Смысл Исхода прежде всего в том, что Ягве усыновляет Израиль. Это усыновление вполне равноценно новому рождению. В союзе с Ягве только и обеспечивается сама жизнь народа в качестве чада Божия вместо прежнего раба, обречённого на смерть.

Поэтому Пасха становится не просто праздником пастухов или воспоминанием о событиях прошлого, она есть непрекращающееся свидетельство о появлении на земле Божьего удела. Судьба Ветхозаветной Церкви двуедина. Это, с одной стороны, “исход”, “отделение”, “обособленность”, но, с другой стороны, в этом же заключено духовное будущее “всех племён и народов”. Это двуединство сохранилось и в Церкви Новозаветной, отражённое в двух её наименованиях: Православная и Вселенская (Католическая). Исключительность и универсализм идут здесь рука об руку, и эти два аспекта навсегда останутся в земной истории Церкви» [125].