А что он об этом думает? Как он мог надеяться на то, что сможет скрывать это от меня бесконечно? И что еще он прячет?

Краеугольный камень, поддерживающий их брак, превратился в пыль, как только Тесс вернула счета в не очень надежное укромное место. Она попыталась разобраться, что же причинило ей такую нестерпимую боль — только ли размер долга, за который они могут просидеть в тюрьме до конца жизни, или сам факт того, что он обманывал ее.

Обман, бесспорно, самое эффективное оружие, если хочешь убить чье-то доверие.

Она невесело рассмеялась про себя: «К счастью, я не такая. Как хорошо, что я честная! Если не считать того, что я обманным путем устроилась на две работы, что вполне оправдывает ложь ради получения денег. Да, и еще сочувствовала хорошей подруге, хотя это я виновата в том, что ее отношения закончились. Да, и еще я притворяюсь, будто наш с Максом брак жив, хотя всерьез подумываю о том, как бы сбежать на закате с кем-нибудь другим. Если не считать всего этого, я святая и с позиции крепкой добродетели имею право осуждать Макса.

Да-да, именно так.

Но я вместе с тем знаю, что неправа, и готова исправиться. Начиная с этого момента я начну говорить правду.

Обо всем».

— Я прошла? — нетерпеливо спросила Элисон.

Она сидела у врача, и ей было скучно. Ей хотелось, чтобы этот осмотр побыстрее закончился, и тогда можно будет подумать, как вернуться к Гэбриэлу. Вся эта история с Тимом уже казалась ей далеким кошмаром. Иногда она просыпалась в поту, когда ей снилось, как четверо детей мучают ее, обрызгивают кетчупом ее лучшие белые простыни и называют мамой.

Врач заглянул в карточку.

— Анализ крови мы сделали во вторник, — начал он.

Элисон застыла: «Только не говорите, что меня не возьмут, потому что уже нашли ночную сиделку. Я ведь собираюсь в кокаиновую столицу мира, так что давайте надеяться, что они не настолько уж разборчивы».

Неожиданно врач улыбнулся ей широкой, хотя и загадочной улыбкой:

— Когда вы подавали заявку на то, чтобы вас послали в зону боевых действий, вы знали, что беременны?

— Прежде чем начать занятие, я хочу сделать объявление. С сегодняшнего дня я отказываюсь от преподавания.

Раздался разочарованный гул.

— Я знаю, что это неожиданно, но я не беременна, как моя предшественница.

Все рассмеялись, а Тесс продолжала:

— Как вам всем известно, мой муж затеял здесь одно дело, некоторые из вас даже вовлечены в это, и я решила помогать ему на постоянной основе.

По правде говоря, у нее не было никакого намерения работать в магазине вместе с Максом, но объяснение прозвучало вполне правдиво. Во всяком случае, оно поможет ей отказаться от этой работы, продолжать которую ей было просто совестно. Она успокаивала себя тем, что человек не может неожиданно, за одну ночь, сделаться кристально честным, что это нужно делать постепенно.

На лицах смотревших на нее женщин появилось разочарование, и ей захотелось расплакаться. Если бы они только знали, насколько она не заслуживает их огорчения.

— Ну да ладно, раз это мой последний урок, думаю, повеселимся немного.

Тесс раскрыла свою спортивную сумку, достала небольшой магнитофон и включила его. Раздались звуки «Величайших хитов семидесятых», все вскочили на ноги и принялись танцевать под музыку группы «Зе Партридж Фэмили».

«Мне надо было начать с этого, — думала Тесс полтора часа спустя, когда все рухнули в изнеможении на пол. — Было бы веселее, все еще больше расслабились бы и взбодрились, и было бы в миллион раз честнее!»

Уходя из общественного центра, она отказалась взять у Хитер конверт с заработной платой. «Одним делом меньше, остались еще два», — мысленно отметила Тесс.

— Да не могу я быть беременной, — возразила Элисон. — Я ничего такого не делала.

Врач поднял брови:

— Вы ведь доктор, не правда ли?

Элисон сердито посмотрела на него:

— Ну разумеется. И не дура. Просто я говорю вам, что не понимаю, как могла забеременеть, если не видела своего мужа больше полутора месяцев.

«Да, Тим, должно быть, невероятно плодовит, если судить по тому, что он брюхатит свою жену, очевидно, просто посещая с ней время от времени «Икеа». Но я и правда не пойму, как могла зачать, если мы не находились в одной комнате без того, чтобы на нас не было трех слоев одежды. И если кто-то еще хоть раз назовет мою майку дешевой блузкой…» — думала она.

— Да вы уверены, что вы доктор? — повторил врач, раздражаясь. — Ибо вы и сами могли бы догадаться, что полтора месяца как беременны.

«Значит, это ребенок Гэбриэла, — оживляясь, подумала Элисон. — Я уже была беременна, когда переживала всю эту драму с Тимом. И все напрасно.

Что ж, зато никто не пострадал».

— Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? — Грэм запаниковал, увидев Тима в своем офисе. Последним незваным гостем была Фиона, в плаще и полуголая. Он заметил, что плащ на Тиме застегнут, и занервничал.

«Только не это, — с тревогой подумал Грэм. — Ну не подговорила же его Фиона выставиться в таком же виде ради шутки?»

Тим начал расстегивать свой плащ. «О господи, — подумал Грэм. — Не допусти, чтобы такое опять произошло со мной!»

Тим достал бутылку виски и поставил ее на стол.

— А это еще зачем? — с облегчением спросил Грэм.

Тим явно чувствовал себя неловко.

— Кажется, это называется прекращением прений. Хочу поблагодарить тебя за ту роль, которую ты сыграл во всем этом, и попросить… э-э-э… не говорить ничего Милли. Никогда. Хотя она и говорит, что хочет знать все подробности, не думаю, что ей все это понравится.

— Что до меня, то все кончено, — сказал Грэм. — И я и не собирался говорить о том, что первым подал тебе идею зайти на тот сайт. Даже жалею о том, что открыл рот. Не думаю, что из этого вышло что-то хорошее.

Он хотел было добавить знак вопроса к этому последнему предложению, дабы прощупать Тима и узнать, не извлек ли тот чего-нибудь хорошего из своего путешествия в прошлое. Но в этом не было необходимости. Тим и без того был счастлив в последний раз поговорить о том, что произошло.

— Не могу сказать, что с начала и до конца это было катастрофой, потому что сперва все было прекрасно.

Грэм вспомнил, в каком приподнятом настроении находился Тим в те дни. Он ощутил соблазн попробовать испытать то же самое с Кристиной. Но увидев, чем все кончилось, он уже не чувствовал себя столь уверенно.

— И когда же все скисло? — спросил он.

— По мне, когда Милли узнала. Только тогда я осознал, сколько вреда нанес всей семье. Я стал иначе смотреть на Элисон, как на женщину, готовую скорее разрушить мою настоящую жизнь, нежели способную возродить прошлое.

— Жалеешь о чем-нибудь?

— О да, много о чем, — голос у Тима был грустный. — Я так и не выяснил для себя, было бы мне лучше с Элисон? Я думаю, что именно это и было для меня важнее всего.

— Похоже, ты только напрасно потратил время, — заметил Грэм.

— Не совсем. Зато мы с Милли сплотились. Можно, я признаюсь тебе кое в чем? Но ты должен сразу же об этом забыть, как только я тебе это скажу, — вдруг смущенно проговорил Тим.

— Если хочешь, — неуверенно согласился Грэм.

— Мне жаль, что я так и не переспал с ней за все это время. Думаю, что для меня это многое значило бы.

— Хорошее или плохое?

Тим пожал плечами:

— Просто что-то значило бы. Разве нам всем это не нужно?

— Не кричи на меня на этот раз. Я звоню тебе на работу, как ты мне велел.

Грэм почувствовал, как его рука крепче сжимает трубку. Именно сейчас ему не хотелось разговаривать с Кристиной. Он еще не отошел от посещения Тима.

— Это может подождать?

— Нет, — упрямо проговорила она. — Ты ведь сегодня уезжаешь во Францию, так? Значит, нам нужно договориться.

— Мне казалось, мы уже договорились, что завтра я позвоню Элоизе, когда приеду туда, и что-нибудь придумаю.