Это была одна из причин, почему Дафна никогда не доверяла Грэму. Да, он кажется надежным как скала. Ей бы не хотелось, чтобы Фиона была замужем за каким-то пустым ловеласом, который наверняка сделает ее несчастной. Но Грэм куда опаснее. Он ведь может ввести Фиону в заблуждение, заставив ее поверить, что она на всю жизнь будет за ним как за каменной стеной, а потом, когда он все-таки предаст ее, боль будет нестерпимой.

А после того, что она видела вчера, перспектива еще одного расстроенного брака занимала все мысли Дафны.

— И почему вы больше не вышли замуж? — спросил Арчи у Дафны.

— Это вопрос несколько личный! Вы ведь меня едва знаете, а спрашиваете подобное.

— Мне шестьдесят три года. В этом возрасте нет лишнего времени.

Дафна была изумлена. Его манера одеваться так, как одеваются люди моложе его лет на пятнадцать, сработала. Она еще не встречала мужчину старше пятидесяти лет, который носил бы джинсы.

Арчи продолжал:

— Если вопросы оставлять на потом, а не задавать их тогда, когда они приходят тебе в голову, то другой возможности может и не представиться.

— Я то же самое на днях говорила своей дочери, — припомнила Дафна. — Она ничего не поняла. Ей кажется, что я просто придираюсь.

— Мои взрослые дети думают, что я старый пень с дурным характером. А мне все равно.

Арчи взял руку Дафны, продел ее в свою и ободряюще похлопал, после чего они отправились на прогулку. Едва он проделал это, как Дафна испытала редкое чувство: она совершенно забыла о боли, и ей захотелось еще немного пожить. Мужчину под руку она не брала, пожалуй, больше двадцати лет, если не считать санитаров, которые помогали ей спускаться и подниматься по лестнице в больницах.

— Мне казалось, что это будет несправедливо по отношению к детям, — сказала она, отвечая на его вопрос спустя пять минут. — Для них это было ужасное время, когда наш брак разваливался, все эти скандалы и слезы. А потом, когда их отец ушел, оказалось, что я им так нужна. Если бы я нашла кого-то другого, то, наверное, это было все равно, что и мать бросила их. Кроме того, если бы я вышла замуж, то и этот брак мог бы не сложиться, и тогда им пришлось бы потерять еще одного отца! Я не могла рисковать.

Арчи, судя по всему, обдумывал услышанное.

— Смешно, но, по-моему, у меня было то же самое, хотя я никогда не задумывался над причинами. Мне все что-то не нравилось.

— Вы жалеете об этом? — спросила у него Дафна.

— Все время, — не колеблясь, ответил Арчи. — А вы?

— Все время, — с улыбкой призналась она.

Минут через десять Арчи почувствовал, как Дафна взяла его под руку покрепче.

— Я бы не отказался от чашечки чая, — сказал он. — Я не в такой форме, как вы. Как вам это?

Дафна почувствовала такое облегчение, что ей захотелось обнять его.

— Никогда не говорю «нет» чашечке чая.

Они свернули на дорожку, ведущую к кафе. Когда они подошли поближе, Дафна увидела парочку, оживленно беседующую за столиком у окна. Они держались за руки и явно никого не замечали.

Дафна вдруг потянула Арчи за руку:

— Подождите. Кажется, я увидела знакомого.

Арчи взглянул в сторону кафе:

— Кто-то из друзей вашей дочери?

Дафна кивнула:

— Его зовут Тим. У него четверо детей и еще двое на подходе.

Арчи повнимательнее посмотрел на пару:

— Не помню, чтобы я видел эту женщину в пятницу вечером.

— Потому что это не его жена, — произнесла наконец Дафна.

Дафна всегда была уверена в стабильности браков друзей Фионы. Это вселяло в нее надежду на то, что и у Фионы с Грэмом все будет в порядке. И вдруг ее уверенность испарилась. Дафна очутилась на незнакомой территории. Она не знала, как нужно себя вести, когда сталкиваешься с неверностью друга своего взрослого ребенка. Надо что-то сказать или промолчать?

Ответ, в случае с Дафной, осложнялся еще и тем, что она не разговаривала со своей дочерью ни о чем более важном, кроме как о способах заварки чая и преимуществах акриловых свитеров (хорошо стираются, практичные) в сравнении с шерстяными (садятся и скатываются). Поэтому она ничего не могла сказать. Этого случая не было в списке разрешенных тем для разговора.

Однако то, что Грэм стал позволять себе задерживаться, заставляло ее сильно нервничать.

— Вы кого-то ждете?

Милли пролила воду. Меньше всего она ожидала, что кто-то с ней заговорит. «Не смотри в глаза, — твердо сказала она себе. — Не обращай на него никакого внимания».

— Милли?

Она с удивлением посмотрела на говорившего.

Грэм улыбнулся:

— Просто я проходил мимо и увидел, что ты одна. Ты ведь не Фиону ждешь?

Милли покачала головой. Она не ожидала встретить никого из знакомых. Изначально она собиралась побродить пару часов, наслаждаясь собственным обществом, прежде чем идти домой и вести себя непонятно как. Но было слишком холодно, Милли очень устала и больше двадцати минут гулять не смогла. Она наткнулась на это место несколькими днями раньше и решила, что это то, что надо. Вряд ли ее увидит кто-то из знакомых; здесь тихо, так что можно посидеть и почитать книжку.

Грэм увидел книгу и догадался, чем она занималась.

— Ты пришла сюда, чтобы почитать? — спросил он.

— А по-твоему, это глупо?

— Вовсе нет. Я всегда читаю за обедом.

Настала очередь Милли удивляться. Она знала Грэма не настолько хорошо, несмотря на все отпуска, которые они провели вместе, несмотря на то, что он видел, как она кормит грудью ребенка, и на то, что однажды они всю ночь просидели в Италии с больными детьми, меняя постельное белье и одежду, расхаживая взад-вперед и успокаивая как грудных детей, так и еще только учившихся ходить.

Она не знала, что он за человек за пределами дружеского круга. Она знала, что у него за работа, потому что он много помогал им с денежными расчетами. Но она представить себе не могла, чтобы он читал книгу, спорил с Фионой или буйно фантазировал.

— Ты правда читаешь каждый день? — с интересом спросила она.

— Почти каждый день. Раз в две недели хожу в библиотеку. На это уходит обеденный перерыв. Потом за две недели прочитываю четыре книги.

— За последние десять лет я едва ли прочла хоть одну книгу, — сказала Милли. — Вообще-то мне трудно ко всему этому вернуться. Уверена, что вам это кажется сентиментальным.

— Совсем нет. Четверо детей требуют много времени. Вы, наверное, рады каждой свободной минутке. От забот отходить тяжело.

— Вы же справляетесь, — ответила Милли несколько обиженно.

Грэм почувствовал знакомое начало одной из тех ссор, которые Фиона время от времени затевала с ним. Он ловко ушел от конфликта.

— И что Тим думает насчет этих маленьких вылазок?

На сей раз Милли не на шутку встревожилась.

— Он ничего не знает! — вылетело у нее.

Грэм промолчал.

— То есть, разумеется, он знает, что я ухожу. Но он не знает, что я хожу сюда почитать в одиночестве.

И она рассеянно посмотрела на него усталыми глазами, слишком усталыми и рассеянными для того, чтобы лгать.

— А вам я доверяю, — вздохнула она и все рассказала Грэму.

— Вы единственный человек, с кем я поделилась, — произнесла она, изложив запутанную историю. — Даже Фиона не знает, и я прошу вас ей ничего не говорить.

«Отлично. Вот и еще один секрет», — подумал Грэм. Но он был порядочный человек, который не нарушает обещаний.

Он никому не расскажет об их встрече в этот вечер.

— И что же все-таки это такое — классические танцы? — спросила Тесс.

Хитер явилась к ней без приглашения в среду утром. Вчера был первый день, когда они не виделись и не разговаривали друг с другом с тех пор, как познакомились. Тесс надеялась, что Хитер ни о чем не подозревает.

— Это здорово! — ответила Хитер с присущим ей восторгом. — Каждый разучивает одни и те же последовательные движения, а потом можно танцевать с кем угодно, потому что все делают одно и то же.