Во время резкого рывка, когда вагончик болтается над улицей, подобно живому существу, раздается разъяренный женский крик. Я сразу узнаю этот голос, который истошно орет:

— Убери свои поганые лапы от моей сумки, сукин сын!

Пассажиры, водитель, кондуктор и я — мы все замираем.

— Я кому сказала? — снова кричит женщина. — Ты что, сволочь, оглох? Говорю тебе — убери свои вонючие клешни от моей сумки, отдай кошелек! Делаешь вид, что не понимаешь, к кому я обращаюсь, мерзавец? Тогда скажу точнее: убери свои поганые черные лапы от моей сумки! Теперь понял, задница, о ком речь?

Голос Шебы узнаваем, как голос любой кинозвезды, — хрипловатый, чувственный, культовый, а в данный момент еще и взбешенный. Когда вагончик подкатывает к очередной станции, почти все пассажиры выпрыгивают и впопыхах разбегаются подальше от скандала. Остаются несколько пассажиров, и они знают друг друга со школьной скамьи, за исключением негра гигантских размеров, я таких великанов сроду не встречал: шевелюра растрепана, вид свирепый, росту шесть футов пять дюймов и веса фунтов триста.

— Милая дамочка! — говорит чернокожий великан Шебе довольно вежливым голосом, учитывая ситуацию. — Захлопни пасть и перестань орать. А то, боюсь, как бы не сделать тебе чуток больно. Как же я вытащу руку из твоей сумки, коли ты захлопнула ее.

— Отпусти кошелек, и я открою сумку, вонючий ты черножопый сукин сын!

— Упоминания о цвете и запахе я бы исключила, — говорит Молли с легким чарлстонским акцентом.

— Йо-хо-хо! — смелеет великан. — Что я слышу! Что я вижу! Белые дамочки забрались далеко от родного дома! Боюсь, белые дамочки, сделаю вам чуток больно, когда достану из кармана нож. А я собираюсь достать из кармана нож, чтобы чуток поучить мисс Златовласку хорошим манерам.

— Тебе сейчас не о дамочках надо думать, тигр, — спокойно говорит Бетти и, вынув из кармана тридцать восьмой калибр, приставляет его к виску великана. — О себе подумай. Ты имеешь дело с законом.

Обходясь без нашей помощи, Бетти принимает профессиональную стойку, достает наручники и передает Айку движением столь же незаметным, как пас за спиной. Айк ловит их, выводит великана из вагончика на улицу, наша компания идет следом. Водитель и кондуктор возвращаются на свои места из укрытия, в котором отсиживались. Неизвестно откуда появляются и шесть-семь пассажиров. Вагончик без нас продолжает свой прерванный инцидентом путь к Рыбачьей пристани, а мы всемером оказываемся перед лицом разъяренного человека с глазами убийцы.

— Я не знал, что вы полицейские, — говорит он, обводя нас всех взглядом, но обращаясь только к Айку и Бетти.

— Мы приехали по программе обмена опытом, — отвечает Бетти.

И мне становится ясно: они с Айком не знают, что делать с нашим «арестантом» теперь, когда он в наручниках и задержан лицами, не имеющими на то никаких полномочий. По виду Айка и Бетти я догадываюсь, что их поведение так же незаконно, как и поведение самого задержанного, который пытался присвоить кошелек Шебы.

— Вы слышали — эта женщина назвала меня негром! — кричит великан. — Это межрасовый конфликт, ясно, как божий день. Преступление на почве расовой ненависти.

— Замолчите, мистер! — приказывает Бетти. — Дайте нам немного подумать.

К несчастью, Шеба наделена талантом ухудшать и без того плохое положение.

— Ты совершенно прав, подонок, — вступает она. — Это преступление на почве ненависти. Я всегда ненавидела таких выродков, как ты. Посмотри на свою задницу: она шире вездехода. Почему бы тебе не пойти работать — деревья валить или что-нибудь в этом роде?

По непонятным для нас причинам Шеба произносит эти слова с ярко выраженным чарлстонским акцентом, который усиливает расовую антипатию. К тому же Шеба прибегла к маскировке: с помощью темных очков, шарфа и свободной одежды она скрыла свою красоту, и ее знаменитая внешность остается неузнанной.

— Офицеры, вы только послушайте, что городят эти белые, — говорит великан. — Это же крекеры, они с юга. Все они заодно, одна шайка, это всем известно. Я знаю, что говорю, я вырос в Каролине. Я сразу вижу расистскую сволочь, с одного взгляда. И чую сразу — с первого слова.

— Вы из какой Каролины? — спрашивает Айк. — Из Южной? Из какого города?

Теперь, немного успокоившись, мы начинаем различать в речи великана знакомые интонации.

— Вы о таком никогда не слышали, — бурчит великан.

— А все же? — настаивает Айк.

— Гаффни.

— Гаффни?! — восклицаем мы хором.

«Арестант» поворачивается ко мне, и тут меня осеняет, где я видел эти глаза раньше.

— Мы его знаем, этого парня, — говорю я, пораженный, и обращаюсь к Найлзу с Айком: — Представьте, что нет этой грязной шевелюры. Сбрейте бороду. Сбросьте двадцать лет и пятьдесят фунтов. Оставьте только мускулы. Полуфинал первенства штата в Колумбии.

— Черт подери, а ведь ты прав! — восклицает Айк, сам не веря своим глазам.

Найлз, похоже, еще не вспомнил, так как недоуменно бормочет:

— Что-что?

— Напрягись, Найлз, напрягись! — говорит Айк. — Мы по всем раскладам должны были выиграть у Гаффни. И не выиграли. Почему? Наша команда была сильнее, все шансы были на нашей стороне. И мы проиграли. Почему? Посмотри в эти глаза.

— Вы бывали в Южной Каролине? — с надеждой спрашивает великан.

— Маклин Тихуана Джонс! — наконец восклицает Найлз, пораженный тем, что узнал незнакомца.

— Мы были впятером, — рассказываю я женщинам, которые смотрят на нас так, будто мы дружно тронулись умом. — До конца матча оставалось пятьдесят восемь секунд. И тут эти глаза. Мы трижды шли в нападение, и трижды этот человек останавливал нас. И вот последняя атака. У тебя, Айк, и у тебя, Найлз, и у меня была одна задача — выключить этого парня из игры. Дать Уорми возможность пройти в очковую зону. И тут Маклин Тихуана Джонс оттеснил нас троих и блокировал Уорми захватом. Во время последней атаки.

— Мой отец до сих пор считает тебя одним из лучших пяти футболистов штата всех времен, — говорит Айк. — Сними с него наручники, Бетти. Мы поймали земляка.

— Сниму, только если он пообещает вести себя хорошо, — ворчит Бетти.

— А вы, парни, играли за «Пенинсулу»? — спрашивает Маклин. — Да, хорошо я вас тогда прижал, чуть кишки не выпустил.

— Это точно, — соглашаюсь я. — Потом ты стал играть за Джорджию.

— Ты хорошо играл. А потом получил травму — колена, кажется? — вспоминает Найлз.

— Перед тем как завязать, уже оба колена выбил. Хозяева продали меня в Окленд. Так я оказался здесь. Уже в самом конце.

— Как же ты, приятель, дошел до жизни такой? — спрашивает Айк. — Упал в грязь.

— Мне не повезло, — отвечает Маклин. — С каждым может случиться.

— Чем мы тут занимаемся? Упражняемся в навыках светской беседы? — вклинивается Шеба. — Зря теряем время. Всадите пулю ему в коленную чашечку и пойдем обедать.

— Вот опять не повезло. Не ту дамочку выбрал, — произносит Маклин, и мы невольно смеемся.

— Ты даже понятия не имеешь, кого ты выбрал, — отвечает Найлз.

— А где ты сейчас живешь, Маклин? — интересуется Бетти, не спуская с него при этом глаз.

— В Тендерлойне. В брошенном автомобиле одного знакомого. Колымага стоит на заднем дворе его дома. Парень болел за «Рэйдеров» когда-то. Вот и выручил меня.

— Ты на крэк[92] подсел? — спрашивает Айк.

— Считай, что так, — соглашается Маклин.

— Какой ты был спортсмен! Потрясающий, — качает головой Айк, потом долго смотрит на Маклина. — А ты хорошо знаешь Тендерлойн?

— Как свои пять пальцев. Это мой район.

— Хочешь подзаработать?

— Айк, ты лишился своего бесподобного рассудка? — вскипает Шеба.

— Нет. Мне как раз пришла в голову блестящая идея. Маклин Тихуана Джонс поможет нам найти Тревора По.

— По-моему, это самая идиотская идея из всех возможных, — отвечает Шеба.

— Вот именно, Айк, — соглашается с Шебой Найлз.

— Задача у нас и так непростая, — поддерживает Молли. — Боюсь, ты еще больше ее усложняешь.