Милосердный Господь сохранил жизнь людям, которые собрались во время урагана на Уотер-стрит. Господь спас им жизнь по причинам, известным только Ему, и нам не дано их понять. Среди спасенных была и Молли Ратлидж, она родилась принцессой в Святом городе и выросла, чтобы стать его королевой. Ее детство было безоблачным и счастливым, а больше всего она любила проводить лето в бабушкином доме на острове Салливан. Королевы часто испытывают чувства, недоступные простым смертным. Молли переживала и опасалась за бабушкин дом, за дом Уиззи. И вот она пошла на скотный двор, где трудился простой парень по имени Лео, он ухаживал за ослами и курами. Она подозвала этого самого Лео и шепнула ему на ухо, чтобы он нашел лодку и отвез ее на остров Салливан. И Лео выполнил приказ — он украл лодку у плохого капитана полиции.

Свежий ветер шевелил золотистые волосы королевы, а она смотрела на свой израненный город со слезами на глазах. Вдруг до ее ноздрей донесся неприятный запах, и она подумала, что простой парень пахнет в точности как ослы, за которыми он ухаживает. Лео в то же самое время подумал, что королева пахнет жасмином. Когда они подплывали к острову, вода забурлила — лодку окружила стая прекрасных, но чем-то встревоженных дельфинов. Молли спросила у дельфинов, что случилось, и те печально ответили, что потеряли свою королеву во время урагана. Ее выбросило далеко на берег, но стая слышит ее зов. Молли поклялась помочь. А когда королева дает клятву, клятва получает силу закона.

Лодка причалила к тому месту, где некогда стоял домик Уиззи. Молли заплакала, увидев, что ураган сровнял его с землей. Она обратилась к простому парню Лео, они вместе вышли на берег и разыскали королеву дельфинов — та лежала на белом диване посреди руин затопленного и разрушенного дома. Звали дельфиниху Шеба, вид у нее был несчастный, покинутый, обреченный. Она потеряла надежду на спасение и приготовилась к медленной смерти в клубах тумана, начавшего подниматься от воды. Но королеве дельфинов Шебе пришла на помощь королева Молли вместе с простым парнем по имени Лео, от которого пахло ослом. Они положили королеву дельфинов на деревянный обломок и согнулись под весом несчастного животного. Они спотыкались и падали, пока несли королеву дельфинов Шебу по песку к морю. Когда они наконец добрались до воды, их мускулы были сведены от напряжения.

Стая дельфинов наблюдала за этим спасением и всячески выражала свою радость. Дельфины выпрыгивали из воды, били хвостами. На языке, известном только животным и совсем маленьким детям, они сообщали, что Молли и Лео справились, что они спасли красавицу дельфинью королеву.

В воде к королеве Шебе вернулись жизненные силы. К ней подплыл ее король, ее окружила почетная свита, все были счастливы, что она спасена.

Выгнув изящный хвост, Шеба нырнула в океан, который служил ей королевским дворцом.

А королева Молли вернулась вместе с Лео к себе домой. Лео отправился к своим ослам и курам, она — к себе в замок. Королева Молли подумала, что спасение королевы дельфинов с лихвой возместило потерю бабушкиного дома. «Несомненно, живое дороже неживого. Несомненно, — прошептала королева Молли, отходя ко сну в ту ночь. — Спокойной ночи, „Хьюго“. И прощай».

Я закончил и поклонился. Сара убежденно заявила:

— Двенадцать процентов правды.

— А где же фрагмент про богиню ураганов? — спросила Фрейзер. — Он мне больше всего понравился.

— О том уже написано. Зачем повторяться? Важно, что, когда ты рассказываешь историю вслух, она каждый раз меняется. Записанная на бумаге, она остается неизменной. Чем больше ты рассказываешь историю, тем больше изменений накапливается. Потому что история — живой организм. Она растет и меняется. Если бы я попросил вас повторить мою историю точь-в-точь, как я ее рассказал, никому из вас не удалось бы это сделать. А теперь не пора ли разбойникам в постель?

— Нет! — хором кричат дети.

— Давно пора, — говорит Фрейзер.

Мне постелили на диване, но когда я ложусь, то понимаю, что от возбуждения не могу заснуть. Я наливаю стакан «Гран-Марнье» и на цыпочках иду мимо спальни, где спят моя мать и Тревор. Вышла луна и теперь освещает мне путь, пока я поднимаюсь в гору. Встретив плоский гранитный камень, я сажусь, чтобы обдумать дальнейшую жизнь. Я думаю об ужасной смерти, которая постигла Шебу, и тут монетка ударяется о камень по соседству со мной и отскакивает в кусты рододендронов.

— За твои размышления! — говорит Молли, садится рядом и берет меня под руку. Она делает глоток из моего бокала. Дыхание у нее свежее, апельсиновое, как в ту ночь, когда она пришла ко мне в Сан-Франциско.

— Я думаю о Шебе, — говорю я. — Интересно, она всерьез хотела выйти за меня замуж или валяла дурака?

— Она считала, что ее карьера закончилась, Лео. А от голливудских мужчин была не в восторге. Хотела детей. Хотела оседлой жизни.

— Шеба — и оседлая жизнь? Не верю ни секунды, что это возможно.

— Я тоже. У нее был смятенный дух. Раненая душа. И ужасный конец.

— Ты даже не представляешь, насколько ужасный.

— Если уж мы заговорили о конце… Спасибо тебе за твою историю. У нее правильный конец. Ты избавил меня от необходимости объясняться. Сам все понял.

— Да, королева всегда возвращается в свой замок. Я всегда знал, что ты не уйдешь от Чэда. И это правильно. Конечно, правильно.

— Пожалуйста, не будь таким благородным, Жаба. Я этого не вынесу. Что же делать, если я неотделима от Чэда. Неотделима от своего дома, от своих детей. Меня нельзя оторвать от моей почвы.

Молли не говорит ничего нового, все это я знаю сам. Поэтому просто киваю в ответ. Еще минуту мы сидим молча, потом я кладу конец торжественному настроению, как и следовало ожидать, неудачной шуткой.

— Если Чэд побьет тебя, или слишком громко пукнет, или захрапит во сне, ты всегда можешь сбежать ко мне.

Она улыбается, но ее улыбка печальна.

— Если я сбегу, твоя история перестанет быть правдой. А так она — чистая правда. На сто процентов.

Молли целует меня и, освещаемая лунным светом, спускается с горы, на этот раз — как горная богиня.

Я возвращаюсь в пострадавший город — по улицам и мостовым разносится эхом шум многочисленных бензопил. Вдоль тротуаров выстроились коричневые контейнеры для мусора — рабочие заполняют их обломками мебели. Целые библиотеки погибли вместе с книжными шкафами. Портреты основателей города, испорченные так, что нет никакой надежды на их реставрацию, украшают груды мусора. Скелеты яхт разбросаны по зеленым окраинам соленых болот. Красная пожарная машина лежит, перевернутая, за островом Салливан. Страховые агенты, которые до сих пор вели тихую, неприметную жизнь, оказались самыми популярными, самыми нужными людьми в городе и не знают покоя даже по ночам.

Репортеры из «Ньюс энд курьер» не растеряли пыла и задора. Мне крупно повезло, что я работаю в газете, когда она переживает свои лучшие дни. Мы роем землю носом, добывая для наших читателей свежайшую информацию к завтраку. Раньше чтение «Ньюс энд курьер» по утрам было формальностью, простой привычкой. После «Хьюго» это стало насущной потребностью, а газета превратилась в инструкцию по выживанию в эти влажные, тревожные дни, последовавшие за стихийным бедствием.

Первую неделю над Чарлстоном стоит отвратительный запах, вызванный гниением морской живности, вместе с приливом выброшенной ураганом на берег. Все виды морских обитателей можно увидеть, запутавшихся в плюще и жимолости. За гостевым домом Молли обнаружила пятифутовую песчаную акулу, разложившуюся на жарком солнце. Прорвало несколько канализационных труб, и запах фекалий примешивается к воздуху, которым мы вынуждены дышать. Пока я шагаю по городу то с севера на юг, то с запада на восток в поисках историй, интересных людям, меня мучает тошнота, от которой ничем не избавиться. Трупы кошек и собак, енотов и опоссумов, чаек и пеликанов, разлагаясь, добавляют зловония к запаху нечистот, и эти миазмы в течение недели подобно туману окутывают город.