— До свидания, милый Чэд. Ну ты и перец. Я даже начал ненавидеть белых.

Чэд резко развернулся и пошел прочь. Я бродил по саду, предлагая гостям добавки мяса или жареной рыбы и пытаясь успокоиться. Чэд производил впечатление человека злобного и трусливого одновременно, крайне опасная комбинация. Я подсел к судье Александеру, дослушал конец длинной истории, посмеялся и поаплодировал, как требовала благовоспитанность от радушного хозяина. Но периферическим зрением продолжал следить за жарким спором, который в кустах материнских камелий вели лихорадочным шепотом Чэд и Фрейзер Ратлидж. Их объединяла та непримиримая вражда, что часто разгорается между близкими людьми, которых должна бы объединять взаимная любовь. В одном я был уверен: Фрейзер не намерена соглашаться с аргументами брата. На расстоянии двадцати футов Найлз и Старла наблюдали за спором и, я уверен, прекрасно понимали, в чем корень разногласий. Сколько же времени, думал я, эти сироты страдают от презрения, с которым относятся к ним жители всех городов, где они побывали и всегда оказывались нежеланными гостями. Фрейзер вырвалась из руки брата, крепко сжимавшей ее плечо. Тот хотел помешать ей вернуться к Найлзу, и тут на моих глазах лучшая отбивающая женской баскетбольной команды школы «Саут Каролина» локтем врезала брату между ребер так, что тот отлетел в пышные кусты камелий.

Чэд и Молли покинули вечер, не попрощавшись. Фрейзер вернулась к Найлзу, взяла его за руку, и он ответил ей самой счастливой улыбкой, которую мне доводилось видеть. Я сам поразился тому, как удачно соединил этих двух молодых людей, они с первой же минуты почувствовали, что дополняют друг друга. Бетти Робертс и Айк также, судя по всему, приятно проводили время. Как Старла назвала меня? Сваха? Впервые в жизни я мог назвать себя свахой. Я действительно ощутил в себе этот талант, о котором раньше не подозревал. Оглядев присутствующих, я заключил, что вечеринка удалась.

Я очень удивился, когда увидел, что Молли, вспомнив о правилах хорошего тона, идет по саду с расстроенным и красным лицом, чтобы попрощаться. Я поспешил к Найлзу и Фрейзер, желая подбодрить их, но тут же убедился, что в поддержке они не нуждаются. Молли по-прежнему сохраняла все признаки и приметы чарлстонской девушки из хорошего общества, которые служили ей прививкой против анархии, попытайся та проникнуть через неприступные рубежи обороны. Она была южанкой, и ее жизненное предназначение заключалось в том, чтобы нравиться, а не размышлять, очаровывать, а не воевать. Мне всегда были по душе девушки, подобные Молли Хьюджер. Но она вернулась, чтобы принять бой, который проиграл ее дружок. С одного взгляда на Молли Хьюджер было ясно, что ей противны конфликты и раздоры всех видов. Я заметил какое-то движение на правом фланге и понял, что звериный нюх моей матери подсказал ей: в саду не все благополучно и в общество вкралась дисгармония. Я ринулся к матери, чтобы остановить, и успел перехватить как раз в тот момент, когда она собиралась впутаться в заваруху.

— Мать, я сам разберусь.

— Что этот Ратлидж говорил тебе под дубом?

— Мы просто общались. Обменивались мнениями, хотели лучше узнать друг друга.

— Ты лжешь. Он нападал на тебя.

— Я в долгу не остался, мать. Слабины не дал.

— Вот теперь ты говоришь правду. Пожалуйста, останови ссору, которая вот-вот начнется между мисс Фрейзер и мисс Молли. — Слово «мисс» она произносила со свистом, что означало убийственную иронию.

Когда я приблизился, то услышал, как Молли говорит Фрейзер:

— Если ты не хочешь объясняться наедине, тогда я скажу это при всех. Чэд не сдвинется с места, пока ты не сядешь в машину, Фрейзер. Мне не хотелось бы ставить тебя в неловкое положение при людях, ты меня знаешь.

— Мне весело, Молли. Я прекрасно провожу время. Может, впервые в жизни. Почему вас с Чэдом это так огорчает?

— Потому что ты неправильно себя ведешь. Ты забываешь, кто мы такие и как нам положено держать себя. Нам не следовало приходить сюда. Лео плохо поступил, когда позвал нас. Он специально это затеял.

— Что я такого затеял, Молли? — Ее слова разозлили меня.

— Эту вечеринку. Смешал грибы из разных кузовов. Это неправильно. Все это, я имею в виду. Ты ведь прекрасно знаешь, что ей скажет отец, когда узнает, что она встречается с парнем из приюта.

Раздались шаги, и рядом со мной выросла Шеба.

— Слушай, если тебе что-то не нравится, так уходи восвояси. Но не смей говорить гадости моему другу Лео Кингу. Он, может, лучший парень на свете.

— Ступай с Молли, Фрейзер, — вмешался Найлз. — Она права. Я принесу тебе одни неприятности. Что еще мы со Старлой можем дать? У нас же ничего нет. Даже одежду, которая на нас, мы одолжили. Пожалуй, нам лучше вернуться в приют.

— Вас отпустили до двенадцати, — сказал я. — Мать позвонила сестре Полигарпии и договорилась с ней.

— Поцелуй меня в задницу, Молли, — мрачно, своим таинственным низким голосом сказала Старла.

Тут подошел Тревор По.

— Молли, чудное видение и ума, и красоты. Пойдем в дом, я буду играть для тебя серенады, пока пальцы не отсохнут. Девочки, Шеба, Старла, быстренько протяните руку Молли и улыбнитесь.

— Тревор, ну как ты не понимаешь? — Голос Молли стал умоляющим. — Мы иначе воспитаны. Я не вижу, какой смысл оставаться тут. Тут не может быть ничего интересного для нас. Я имею в виду людей нашего круга.

— Предлагаю компромисс, — сказал я. — Я привезу Фрейзер домой не позже полуночи. Найлз и Старла вернутся в приют на автобусе с Лафайетом.

— Мы с родителями тоже можем уйти сейчас, — заявил Айк.

— Вы мои гости, Айк. Неужели вам плохо у нас? Мы с родителями старались, чтобы сегодня вечером вы чувствовали себя хорошо.

— Я имею в виду Чэда и Молли. Им не нравится, что мы тут находимся и делаем вид, будто мы такие же, как все, хотя мы просто-напросто ниггеры.

— Я не говорила ничего подобного, — ответила Молли, и весь ее вид показывал: она сражается с целой армией врагов и это чуждо ее природе. — И я так не думаю. Клянусь, у меня в мыслях не было ничего подобного. Это сложно объяснить тем, кто не понимает. Нас воспитывали в особых условиях и возлагают на нас большие надежды. Семья — это высшая ценность, святое понятие. Это цемент, который скрепляет общество.

— Так, значит, приютские сироты и банда негров достали тебя сегодня, детка? — спросила Старла, ее черные глаза угрожающе блестели. Она обернулась к Айку и Бетти: — Должна вас поблагодарить. Мы с Найлзом никогда до сих пор не чувствовали себя особами благородных кровей. Молли, похоже, ставит нас выше, чем вас. Черт подери, благодаря этой девчонке я чувствую себя прямо как дама из высшего общества.

— Замолчи, Старла, — оборвал сестру Найлз. — Чэд действительно идиот, но Молли здесь ни при чем. Просто он подставил ее. Ступай домой, Фрейзер. Сегодня и так было много шума. Мало ли что еще может произойти.

— Я прошу как о личном одолжении, Фрейзер, — говорила Молли. — Пожалуйста, сделай это ради меня. Я до смерти буду тебе благодарна, если ты послушаешься. Только один раз. Я больше никогда ни о чем не попрошу.

Подумав немного, Фрейзер сказала удивительные слова:

— Ребята, я предпочла бы остаться с вами. С тобой, Старла, и с твоим братом мне лучше, чем со своим. Айк и Бетти, мне было приятно с вами познакомиться. Всю жизнь я чувствовала себя уродом в этом паршивом надутом чарлстонском обществе, а сегодня впервые мне было хорошо. Мне было здорово. Это благодаря вам.

Бетти обняла Фрейзер со словами:

— Здорово, что мы познакомились. Мне кажется, мы еще встретимся.

Фрейзер подошла ко мне и легко поцеловала в щеку.

— Ты устроил самый лучший праздник в Чарлстоне, Лео Кинг. Уж я-то знаю — была на всех.

После того как Фрейзер и Молли попрощались с моими родителями и другими гостями из взрослых, я проводил их на улицу, где в машине сидел Чэд. Я ожидал увидеть его рассерженным и возмущенным, но он был холоден и сдержан. После отъезда троицы вечеринка переместилась в дом. Кое-кто из взрослых откланялся и ушел, но многие, к моему удивлению, остались. И тут Тревор и Шеба По показали себя во всей красе. Они сделали этот вечер незабываемым. Их артистический дебют состоялся перед нашим странным, смешанным обществом. Тревор заставил всех взрослых танцевать медленные танцы — он играл любимые мелодии старшего поколения, мелодии, которые удивительным образом передавали тоску мужчин и женщин, разделенных океаном во время Второй мировой войны. Впервые мы услышали, что Шеба поет подобно падшему ангелу, который вспоминает о потерянном рае, голос у нее глубокий, бархатный, золотистого тембра. Музыка необъяснимым образом пробуждает подспудные механизмы нашей бессмертной души, я помню каждую мелодию, под которую мы танцевали в ту волшебную ночь. Когда Шеба увидела, что большинство гостей танцуют плохо, она превратила гостиную, холл и часть кухни в танцкласс. Выстроила нас длинной, извивающейся вереницей и учила твистовать, «удить рыбу» и «мять ногой картошку». В центре всеобщего внимания Шеба и Тревор По чувствовали себя на своем месте, для которого и родились. Если Саломея танцевала хотя бы вполовину так чувственно, как Шеба, то я понимаю — голова Иоанна Крестителя действительно была обречена.