Совещание затянулось. Когда был выработан единый план работы всех служб милиции по розыску, стало темнеть. Зимин вышел из кабинета начальника управления, держа в руках небольшой листок бумаги.

— Вот, Валера, Дронов Николай Сергеевич, 1939 года рождения, проживает в Четвертом проезде Марьиной рощи, трижды судим за кражи, освобожден три месяца назад, в колонии вел себя замкнуто, не нарушал режим. Как думаешь, примет у себя такой человек бежавшего, зная, что за укрывательство может новый срок получить?

— Ну, примет или не примет — неизвестно, а что нам не скажет, если Шалимов приедет, это наверняка, — ответил Колесников.

— На самолет у Шалимова денег нет, а сколько поезд до Москвы оттуда идет?

— 32 часа.

— Значит, будет он в Москве, если сразу же выехал, через сутки. В Москву поезд оттуда прибывает один раз в день, в 6.43.

Алтаев вернулся из Тулы через три дня. Вместе с местными сотрудниками он проверил старые связи Шалимова. Безрезультатно. Девушка, у которой его арестовали, сейчас замужем. Проверка ничего не показала. Шалимов в городе не появлялся.

— А у вас что?

— У нас точно так же, как и у вас, — ответил Колесников. — Мать спокойно сидит дома, видно, не знает, что сын убежал. — Парень, который с Шалимовым вместе сидел, работает сейчас, живет в коммунальной квартире.

— У Шалимова мать конспиратор. Она, может, вида не подает, а знает, где сын. Ему же деньги нужны, а мать живет хорошо, должен он к ней за деньгами прийти или нет?

— Может, ворует где-нибудь в Угличе или Ярославле, где у него ни связей, ни родственников.

— Может, конечно, быть и такое, — согласился Игорь, — только он не «специалист». Когда первый раз его судили, он в группе был, неквалифицированную работу выполнял, на этом много не «заработаешь».

— А зачем ему много? На водку и еду хватает, и ладно, — сказал Зимин. — Но в Москву он должен приехать: всех бежавших домой тянет. Знают, что опасно, а тянет.

На шестой день после побега Шалимова пришла телеграмма из Новгорода. В ней говорилось, что в горотдел милиции явился гражданин Алферов и заявил, что у него в гостях был его товарищ Шалимов, вместе с которым он отбывал наказание. Шалимов рассказал, что его освободили досрочно, а в Новгороде он проездом, хотел поехать в Москву. Приходил управдом и просил его прописаться, но он отказался. Алферову это показалось странным, он спросил у Шалимова, в чем дело. Тот ответил, что утром даст паспорт на прописку, но вечером ушел и не вернулся.

— Всплыл все-таки! — Алтаев уже набирал номер Ленинградского вокзала.

— Из Новгорода в Москву только один поезд. Отправляется в 23.30, прибывает в 14.12, — ответили в справочной.

— А времени уж больше часа! — воскликнул Валера. — Поехали на вокзал: вдруг приедет!

На вокзал приехали в половине второго. Вышли на перрон. Зимин договорился с начальником железнодорожного отдела, и на перроне в этот час было много работников милиции.

— Кто-нибудь да увидит, так, Володя? — сказал Алтаев стоявшему рядом с ним Зимину.

Колесников пошел к хвосту поезда. Время тянулось медленно.

«Еще поезд опаздывает, — думал Игорь. — Ну, пусть хоть к вечеру прибудет, лишь бы Шалимов приехал…»

Показался первый вагон. Мерно стуча колесами и тяжело отдуваясь, поезд подходил к перрону. Вот и Колесников. Даже букет цветов где-то достал, вон как ходит по перрону, во все вагоны заглядывает, волнуется — девушку встречает, а она — непростительная рассеянность! — в телеграмме помер вагона забыла указать, вот и ходи по всей платформе, ищи ее! — казалось, было написано на его физиономии.

На перроне царила обычная суета. Кто-то кричал, кто-то целовался, одни смеялись, другие, важно подхватив свои портфели и чемоданы, торопились поскорее выйти в город.

К Алтаеву подошел старшина вместе с носильщиком.

— Товарищ начальник, Гаврила Степанович говорит, что похож один на фотографию, которую ему ваш работник показывал.

— Где?

— Я в четвертый вагон заходил, там у одного гражданина вещей много. Смотрю, стоит гражданин: вещичек-то нет совсем, а не торопится выходить. Давайте, говорит, я вам помогу. Ну, не мне, конечно, а этому, с вещами. Я ему в ответ, что нечего, мол, не его это дело, я сей момент тележку привезу и сам управлюсь, а он промолчал. Я за тележкой пошел, а теперь обратно иду.

— А карточку где видели? — спросил Алтаев, направляясь вместе с носильщиком к вагону.

По дороге к ним присоединился Колесников с букетом. Зимин стоял где-то в хвосте поезда, его не было видно.

— Всем нашим показал фотографию. Высокий такой, в плаще черном, — ответил Гаврила Степанович.

«Зимин! — понял Игорь. — Успел показать, когда договаривался насчет усиленного наряда».

Четвертый вагон. Первым вошел носильщик, за ним Алтаев с Колесниковым.

— Я уж волноваться стал, долго вы как! — сказал пассажир.

— А мне что — бегом бежать за тележкой? — Носильщик взял вещи.

За ним по узкому вагонному коридору шел невысокий мужчина в синем спортивном свитере и сапогах.

«Шалимов», — сразу узнали Алтаев и Колесников.

— Гражданин! — Колесников загородил ему дорогу. — Документы есть?

Шалимов резко повернулся и увидел стоявшего немного позади Алтаева.

— Вы чего от меня хотите?

Алтаев подошел и взял его под руку, Колесников — за другую руку.

— Шуметь не надо, народ кругом.

Шалимов начал сопротивляться:

— Не пойду я, отстаньте!

— Тихо! — сказал Колесников. — Уголовный розыск.

Шалимова вывели из вагона и повели в комнату милиции. «Вон он какой, Шалимов, я почему-то другим его представлял», — подумал Колесников, крепко держа его руку.

— Да не сбегу я, не бойтесь, — сказал задержанный.

— А чего нам тебя бояться! Ты небось боишься?

— А мне тоже нечего бояться.

— Ну, раз нечего, так иди спокойно и не пытайся руку вытащить, все равно не получится, а если будешь сильно крутить, она сломаться может, — предупредил Колесников.

В комнате милиции во время личного обыска документов у задержанного не оказалось.

— Как фамилия? — спросил Алтаев.

— А вы не знаете?

— Мы-то знаем, но лучше вы нам скажите.

— Шалимов моя фамилия. Значит, Алферов сказал, что еду в Москву?

— Потом разберемся, кто что сказал. — Игорь внимательно смотрел на Шалимова. — Бежали?

— Бежал. Надоело сидеть и бежал.

— Я еще не спрашивал почему.

— Все равно когда-нибудь спросите.

— Спросим, — согласился Алтаев. — Поехали в МУР.

Машина въехала во двор управления. Зимин и Колесников отвели Шалимова в камеру предварительного заключения. Алтаев пошел к Колганову докладывать.

Колганов был доволен.

— Работу организовали правильно. Очень хорошо, что Зимин догадался показать носильщикам фотографию. Дальше вот что будем делать. Дайте в колонию телеграмму, что задержали беглеца. Надо дактилокарту сверить. Это в КПЗ сделают. А вы, Алтаев, возбудите дело по статье 188 за побег из мест лишения свободы и сами ведите расследование. Понятно?

— Понятно. Но может, следователь возбудит?

— Ничего страшного, мы орган дознания, имеем право сами дело вести, вот вы и ведите, заодно и по убийству поработайте.

Алтаев вышел из кабинета Колганова. В коридоре его ждали Зимин и Колесников. Направились к себе. Из-за неплотно прикрытой двери соседней комнаты доносились звуки музыки. Оттуда выглянул Арсенян из второго отдела:

— Привет, орлы! Говорят, бежавшего взяли, заходите к нам, гостями будете! — Он широко распахнул дверь. На столе стоял магнитофон.

— Вы в гости приглашаете по-настоящему? — заулыбался Колесников. — Музыку я вижу, а вот остальное…

— Остальное за вами, вы ведь отличились. А музыку не видеть, а слышать надо, — наставительно сказал Арсенян. — Мы вчера группу взяли: кражи магнитофонов. Интересные есть песни. Гитара просто волшебная.

— Гитару я люблю, — сказал Алтаев, — научиться бы играть на ней! Только слуха у меня нет. Ни одну мелодию не могу запомнить. — Игорь посмотрел на часы. — Ну, давай послушаем немного, а завтра утром засучим рукава и…