— А я вам ещё раз повторяю! Жить в одной комнате с простолюдином не буду! Я, барон деи Корсаро, не позволю так себя унижать! Слышите?! Не позволю!

— Распределением мест в общежитии ведает господин Фибиус ано Морено — проректор по работе со студентами. Все вопросы, пожалуйста, к нему. Я ничего поделать не могу, — похоже, в пятый раз повторял длинный.

Чуткая интуиция подсказала мне, что это и есть комендант местного хранилища студентов.

— Что за шум? Какие проблемы мирового масштаба решаются прямо здесь и сейчас? — не смогла не влезть Свента.

— А ты заткнись, подстилка! Твоё место на кухне! — в запале взвизгнул мелкий.

А вот теперь я ему очень сочувствую. Подобных оскорблений Свента не спускала никогда.

Барончика, видимо, ввела в заблуждение одежда девушки. На ней было очень элегантное однотонное платье приятного кремового цвета, выгодно подчеркивающее все прелести её фигуры, в рамках приличия, разумеется, но выглядевшее довольно просто. Как и всё гениальное. Оно одно стоило раз в пять дороже расшитого золотом камзола барона со всеми его побрякушками, а их он на себя нацепил куда только можно, разве что на зад… то есть на спину не подвесил пару кило брошек, цепочек и кулончиков, хотя расшитый жемчугом узор там всё же присутствовал. Свента не терпела подобное у себя, что при её внешних данных было вполне оправданно — лишние драгоценности только отвлекали бы внимание от самой хозяйки. Поэтому на ней был неброский изящный платиновый гарнитур с изумрудами под цвет глаз: ажурные сережки, брошка, кулон на витой цепочке тонкой работы и браслет — всё в одном стиле.

Барон скорее всего привык оценивать статус человека и степень его благородства по весу золота и драгоценностей, на нём размещенных. И он очень-очень ошибался.

Молниеносный удар Свенты швырнул его через весь холл и впечатал в стену, но мозги, к сожалению, на место не вернул. Почувствовав, что барон сейчас ляпнет какую-нибудь гадость, после которой девушка его убьёт или в лучшем случае покалечит, я быстро встал между драчунами и во всю силу лёгких крикнул:

— Стоп! Барон! Прежде чем вы скажете хоть одно слово, я должен представить вам свою спутницу. Свентаниана деи Маринаро. Младшая дочь герцога Ферлиано.

Барон явно испытал на себе ещё один мощный удар, но уже моральный. Он резко побледнел и как-то сдулся.

— Я приношу вам свои глубочайшие извинения, леди, и покорнейше прошу принять их. — Он учтиво склонил голову.

К его чести следует сказать, что ни страха, ни раболепия или холопской угодливости он не проявил. Он признал свою вину, но только в том, что оскорбил особу благородных кровей. Будь на месте Свенты простолюдинка, он бы явно и под страхом смерти не стал бы извиняться. Ох уж эти гордецы, для которых длина родословной важнее личных качеств.

— Я принимаю ваши извинения, — холодно ответила Свента, слегка склонив голову. — А теперь соблаговолите объяснить, что конкретно вас не устраивает?

— Меня собираются поселить вместе с простолюдином. Это противоречит моему пониманию дворянской чести.

— Господин проректор так распорядился. Я ничего не могу сделать, — снова забухтел комендант.

— Достаточно, комендант, — остановила Свента новый поток слов. — Вы же слышали барон, решение может принять только проректор, какой же смысл кричать на коменданта? К тому же мне говорили, что такова политика академии. Здесь мы все — только студенты, а в будущем — коллеги или боевые товарищи. Простолюдины, успешно закончившие полный курс академии, возводятся в дворянское достоинство. Так что думайте, барон. Думайте.

Здесь, пожалуй, следует прояснить некоторые моменты нашей истории. Более семидесяти лет назад милостью богов король Карлиан IV своим указом освободил крестьян от крепостной зависимости, наделил всех граждан, в том числе и низшего сословия, правом владеть землёй, учиться в учебных заведениях всех ступеней и замещать начальственные должности на военной и гражданской службе. Более того, по достижении определённого ранга на любой из служб простолюдин тут же возводился в дворянское достоинство. На такой рискованный шаг короля, вероятно, вдохновил пример Хорзамского халифата, достигшего впечатляющих успехов благодаря подобному социальному устройству. Подавив с помощью регулярной армии несколько мятежей, король добился-таки серьёзных успехов на ниве экономического, технологического и политического прогресса.

Таким образом, в настоящее время сословные границы практически стерлись. Бывшие рыбаки, крестьяне и ремесленники покупали дома разорившихся графов и маркизов в центре столицы. И не только имущество покупали простолюдины, но и дворянство. Всё-таки быть дворянином очень престижно. Могущество герцогов и баронов стало измеряться по количеству золота на счетах в банках и по достигнутому рангу на королевской службе, военной или гражданской — всё равно, ибо табель о рангах была едина для всех. Ситуация, когда простолюдин рангом выше дворянина устраивал тому разнос, была вполне обычной. Тем не менее в некоторых глухих провинциях дворянская гордость, можно сказать, гонор и правила поведения семидесятилетней давности по отношению к низшим сословиям продолжали действовать. Однако же и кодекс чести дворянина при этом исполнялся столь же неукоснительно, о чём с ностальгической тоской поют частенько барды.

Как видите, маги-специалисты ввиду острой их нехватки сразу по окончании учебного заведения получали дворянство.

Свента повернулась к коменданту и, предложив считать предыдущий инцидент исчерпанным, попросила его оформить наше проживание.

Мне досталась комната за номером 128 на втором этаже левого крыла здания общежития. Свенте — номер 256 на третьем этаже центрального крыла.

Я поднялся на второй этаж, нашёл свою комнату (она очень кстати располагалась рядом с небольшой кухонькой, в которой студенты могли готовить еду) и открыл дверь. «Ну, блин, здравствуй, сосед!» — мысленно чертыхнулся я. Кто бы вы думали, стал моим соседом? Кто же ещё, как не давешний бугай. Мы с ним пересекаемся, как в дешёвом романе. Хотя если подумать… Поселили нас в одной комнате. Собеседование мы проходили в одном кабинете, а учитывая, что приём вёл кто-то из лекарей, в очереди явно были собраны потенциальные лекари. Н-да. Как-то не выстраивается у меня образ могучего варвара с клистирной трубкой наперевес. Ему бы в боевые маги… А впрочем, что я о нём знаю?

Объект моих размышлений тоже меня узнал и встал с кровати. Ну, может, про два метра я и загнул, но не намного. Лицо круглое, с крупными соразмерными чертами, разве что глаза узковаты, как у жителей империи Сун, карего цвета, с лукавым и добродушным прищуром, волосы тёмные, прямые и жёсткие. Одет аккуратно: коричневый сюртук, такого же цвета широкие панталоны и белая рубашка. Всё добротное и прочное. В целом немного похож на доброго мишку, которого я видел в детстве в зоопарке и кормил конфетами.

С удивлением я увидел на его лице смущение.

— Вы ж уж меня извините, что я так уж на вас наехал в мраморном зале. Уж больно ж нервничал перед испытанием и не разглядел же ж, что вы ж из благородных будете, — пробасил он.

— Да всё в порядке. Забыли. Может, познакомимся? Всё-таки в одной комнате, вероятно, не один год жить предстоит, если не выгонят из академии.

— Я ж буду Сентаррино ано Саргоссо. Можно Сен или ж просто Жеж. Друзья ж так прозвали, и вы можете называть. Сам же ж я из самого Саргоссо. Там вот жил, там же ж схолу окончил.

Здесь, пожалуй, пора пояснить. «Деи» — от древнего «деинаро», что означает «владыка, господин». «Ано» — от древнего «аномаро», означает «житель, гражданин». Соответственно, услышав «деи» в имени человека, смело делайте вывод: перед вами благородный. Если «ано», значит, простолюдин. Во всяком случае, по происхождению. Если простолюдин возводился в дворянское достоинство без передачи ему земли во владение, он так и оставался «ано».

Теперь понятно, почему он так мне кланяется. Саргоссо находится почти на самой границе с Лопером, медвежий угол фактически, и там дворяне до сих пор ходят, задрав нос выше шпиля ратуши. Зачастую в драных башмаках, но обязательно при шпаге.