— Давно она так? — спросил я её.

— Как вернулась, минут пять походила по комнате, в ярости сжимая кулаки, а потом села вот так и сидит. Не двигается. Её кто-то обидел? — осторожно спросила Кламира.

— Обидел.

— А кто?

— Я.

— ??

— Было дело. Поговорили мы с ней… по душам. Захочет — сама расскажет.

С ранеными всё было, слава богам, в полном порядке. Мы их осмотрели, сняли швы, но на всякий случай ещё раз промыли раны и перевязали, смазав заживляющей мазью. Завтра к утру, если так дело пойдёт, они будут как огурчики. Мы им даже разрешили самим спуститься к столу, а то совсем тоскливо без общества.

К ужину Свента не вышла. Я было решил: не хочет есть — и не надо. Поголодать иногда полезно. Тем не менее вспомнив, что я будущий лекарь, решил предотвратить возможные негативные последствия голодовки, усугубленной стрессом. Поэтому попросил разносчицу отнести Свенте ужин, составленный из её любимых блюд, прямо в комнату, а Кламиру — проследить, чтобы та непременно всё съела. Попросил только представить дело так, будто сама Кламира позаботилась о еде. Мол, она, как травница, настаивает.

— Но почему бы тебе самому… вы же друзья… и я… не понимаю… — залепетала Кламира.

— Боюсь, уже нет, — вздохнув, сказал я. — От меня она помощь не примет. Только хуже будет. Я тебя прошу, сходи, пожалуйста. Вон разносчица уже понесла поднос, как бы Свента её не завернула.

— Ой, я пошла. — И Кламира поспешила вслед за обслугой.

Я смотрел на приятную фигурку спешащей девушки с некоторой долей зависти к её будущему мужу. Не сказать, что у неё были выдающиеся внешние данные — рядом со Свентой она смотрелась как Селена рядом с Солано. Ростом она была примерно на голову пониже меня. Имела ладно и пропорционально сложенную фигурку. Мягкие и округлые черты лица с ямочками на щеках. Совсем чуть-чуть широковатый рот и тёплые кофейного цвета глаза. Это милое лицо обрамляли локоны слегка вьющихся каштановых волос. От неё так и веяло добротой, заботой, домашним уютом и умиротворением. С такой женщиной любому мужчине будет хорошо. Разве что любители роковых красоток с бурным южным темпераментом рисковали остаться неудовлетворенными одной из сторон семейной жизни. Однако на всех не угодишь.

И вот ведь парадокс, пришло мне в голову, Солано — яркое, блистающее и жгучее светило дневное, а Селена — неяркое, тёплое ночное. А с каким из них поэты связывают любовь, первый поцелуй, свидания, как роковые, так и счастливые, под мелодичный щебет птиц? С Селеной. Вот так.

Через некоторое время Кламира вышла сказать мне, что Свента поела и легла спать, при этом даже слегка улыбнулась. Я спокойно вздохнул и тоже отправился бодать головой подушку. Завтра рано вставать и опять в дорогу.

Ночью мне снились вполне обычные сны, которые вам неинтересны.

Утром, спустившись в обеденный зал, я приглядел четырехместный свободный столик, занял его и заказал завтрак. Минут через восемь в зал снизошла Свента, скользнула по мне равнодушным взглядом и присела к столу, занятому нашими парнями. Он тоже был четырехместный, но один из парней быстро раздобыл стул и предложил его Свенте. А впрочем, какое мне до неё дело?

В это время по лестнице стала спускаться девушка в сопровождении двух мужчин. Почему я смотрел на лестницу, а не в свою тарелку? Общее оживление в зале оторвало меня от этого занятия. Я посмотрел туда же, куда все, и увидел эту картину.

Девушка, года на три постарше меня, выглядела как… детская лошадка. Знаете такие? Голова лошади, а к ней приделана палка с колесиком на конце. Оседлал, саблю наголо и пошёл рубить врагов, прикидывающихся лопухами и крапивой. Сухопарая фигура в облегающем платье тёмных тонов, подчеркивающем худобу. Длинное, немного лошадиное лицо с крупными зубами и большими карими глазами. Грива тёмных волос, зачесанных на правый бок, ещё более усиливала это сходство. Глаза присутствующих, как мужчин, так, на удивление, и женщин, светились восторгом и некоторым преклонением. Тётя Лошадь (так назвалось, что я могу поделать?) благосклонно кивнула всем присутствующим и оглядела зал. Один из мужчин указал ей на мой столик. Она согласно кивнула и довольно грациозно направилась в мою сторону.

— Простите, господин лекарь, эти места свободны? — мелодичным контральто вежливо спросила она.

Я привстал и с лёгким поклоном предложил ей ближайший к ней стул слева от меня. Одновременно один из мужчин предложил ей стул напротив меня, но она отрицательно покачала головой и присела на предложенный мною.

— Почту за честь вкушать завтрак в вашем обществе… — замялся я, вероятно, единственный в зале, кто не знал её имени. Даже наши парни, похоже, её узнали. Ну такой уж я брасеровский медведь. Из глухих лесов.

— Вителлина деи Сербано, — непринужденно представилась девушка.

Это имя смутно было мне знакомо, но, в связи с чем и от кого я его слышал, так и не вспомнилось.

— Филлиниан деи Брасеро к вашим услугам, леди, — представился я в ответ.

— Если вас не покоробит, я хотела бы предложить общаться без церемоний, — предложила она.

— Наоборот, это будет очень приятно.

— Тогда посоветуйте как лекарь, что мне заказать на завтрак?

— Ну как лекарь, — с сомнением глядя на неё, протянул я, — рекомендовал бы что-нибудь высококалорийное и легко усваиваемое.

Она весело рассмеялась и сказала:

— У вас такой выразительный взгляд. Вам не приходило в голову попробовать себя в лицедействе?

— И такой вариант был рекомендован после испытания в столичной академии, но я выбрал лекарское дело.

— Вы учитесь в Королевской академии магических искусств? — с уважением спросила собеседница.

— Студент третьего курса. Сейчас еду на практику в Сербано.

— А я в отпуск, навестить родных.

Голос у неё был великолепный, богато модулированный, завораживающий, то бархатный, то звонкий, и с такими чарующими интонациями, что хотелось слушать его и слушать. Уже через минуту разговора я совсем забыл про её внешность, она перестала иметь какое-либо значение. Я слышал только голос и видел только лучистые карие глаза. Гипноз какой-то.

— Знаете, вы первый, кто не расточает дифирамбы моей фигуре. Может, вам и платье моё не нравится? — живо и с искренним интересом спросила сотрапезница. — Скажите честно. А то все только и говорят, как оно мне идёт и какая я в нём красавица. Однако я вся извелась в сомнениях, что-то мне в нём не нравится.

— Ваши сомнения небеспочвенны, — несколько уклончиво ответил я.

— Вот! Я так и знала! А что бы вы посоветовали?

— Ну мы не в модной лавке, но, думаю, более свободное с широкой юбкой и пояском подошло бы больше.

— Вот! Я так и думала. А подруга настаивала на этом. Якобы со стороны виднее. Спасибо, вы мне очень помогли.

— Как говорил один владелец шляпной лавки: «Ни одна женщина, пришедшая с подругой, не купила себе ту шляпку, которая действительно ей шла», — ввернул я немного философии в беседу.

Всё оставшееся время завтрака мы болтали на самые разные темы, как давние друзья. За столь недолгие минуты трудно, конечно, многое понять, но мне показалось, что Вителлина очень хорошо разбирается в искусстве, особенно в музыке, театре, живописи и литературе. Она спросила, люблю ли я балет, на что получила честное «нет». Не люблю, ибо ничего в нём не понимаю. К опере отношусь хорошо, но в столице так и не довелось побывать в знаменитом Королевском театре оперы и балета.

Наконец настал момент отправляться в путь. Я взглянул в сторону Свенты. Просить извинения мне было не за что. Если обиделась на правду, то я не собираюсь помогать ей холить и лелеять обиду. Тут мы встретились взглядами, и я увидел в её глазах ту же пустоту и равнодушие, что и вчера. Нет, решил я. Полдня в одной карете с такой Свентой я не выдержу. Впрочем, дело решилось просто. Я нашёл извозчика дилижанса и купил себе билет до Сербано. Дождавшись, когда я погружу свой невеликий скарб и усядусь сам, возчик щёлкнул кнутом, и мы отбыли. Вителлина попросила какого-то пожилого господина поменяться со мной местами, что тот едва ли не с восторгом и сделал. В дороге мы с ней продолжили наши разговоры. Так и скука пути будет развеяна, и время пройдёт быстрее. Можно было бы, конечно, немного потренироваться в магии, но когда ещё встретишь столь интересного собеседника?