Когда Молли снова открыла глаза, оказалось, что машина остановилась – судя по всему, около какого-то исторического памятника. Перед ними возвышалась крепость из красного камня, окружённая сувенирными лавками и стоянками такси.

– Выходи, – приказал человек в чалме.

Молли открыла дверцу машины. Петула стала озабоченно принюхиваться, и старичок взял её на руки. Потом снова достал серебряный механизм и начал его крутить. Затем, убедившись, что всё настроено правильно, он грубо сжал руку Молли.

«Ну вот, опять начинается», – подумала Молли. Она уже так утомилась от всех этих путешествий во времени. Куда он её тащит?

Правой рукой прижав к себе Петулу, человек в чалме взялся за зелёный кристалл. Вены у него на шее вздулись от напряжения. Потом раздалось БУМ, и мир взорвался всеми цветами радуги, оглушительным шумом. Они мчались назад во времени. Холодный ветер взметнул волосы Молли, затеребил кончики усов старичка. Сверкнул серебряный механизм. Остановка.

Перед ними стоял празднично украшенный слон в нарядной попоне. Старичок громко застонал и гневно топнул ногой. Потом нажал кнопку на серебряном механизме и схватился за красный кристалл. С оглушительным БУМом они погрузились в пёструю круговерть и, овеваемые тёплым ветром, рванулись вперёд во времени. На этот раз, когда они остановились, вокруг шёл дождь – лило как из ведра.

– А-а-а! – в ярости завопил старичок, мгновенно промокший до нитки. – Ну почему у меня никогда не получается правильно с первого раза! Эти ветры времени сведут меня в могилу! – Он сжал зелёный кристалл.

Молли догадалась, что он хочет попасть к воротам крепости в определённый день и в определённый час, но всё время промахивается. Они дёргались туда-сюда во времени, словно пытаясь пришвартовать корабль в неудобном месте. Молли было не смешно, но и не страшно. Она вообще мало что испытывала, кроме любопытства.

– Па-алста, ска-ите, ку-а мы и-ём? – попробовала она снова.

Серебряный механизм сверкнул, они остановились. Было утро. Солнце палило вовсю.

На лице старичка отразилось глубокое облегчение. Сейчас вдоль крепостной стены росло десять пальм, не было никаких лавок, а у ворот стояли два суровых охранника с саблями. Старичок дал Молли знак подождать. Стряхивая с плеч капли дождя, он направился к большому навесу-зонтику и поднял с твёрдой, как камень, земли очередную фиолетовую капсулу. Сунув мокрую Петулу слуге, он расправил и пригладил на себе одежду. Тут же принесли миску с водой и полотенце, чтобы старичок мог умыться. Потом слуга протянул ему какой-то горшочек и зеркало. Внимательно оглядев своё отражение, старичок смазал сухие щёки мазью из горшочка.

– Всё хуже и хуже, – приговаривал он. – Я истлею, так и не успев помолодеть.

После этого слуга притащил ему поднос, на котором лежали крошечные зелёные свёрточки. Старичок запихнул в рот один свёрточек и сплюнул на землю ярко-красную слюну.

– Ах, пан! Хоть что-то хорошее в этой жизни, – пробормотал он.

Потом, жуя, взял на руки Петулу, подошёл к Молли и потянул её за собой.

Усатые охранники у ворот низко им поклонились, а слуги, ожидавшие сразу за воротами, поклонились ещё ниже. Видимо, старичок был какой-то важной персоной.

Но всё же недостаточно важной, чтобы чувствовать себя здесь как дома, – чем дольше шли они по мраморным переходам, тем больше старичок волновался. А когда они поднялись по светло-зелёным ступенькам к высокому золотисто-янтарному крыльцу, у него задрожали руки. Он нервно потоптался на самой верхней ступеньке, словно решая, как лучше поступить, после чего сунул Петулу Молли. Собачка, почувствовав, что дело неладно, юркнула к Молли под мешковатую футболку и сжалась там в клубочек.

Одетый в белое слуга в чалме низко поклонился, сложив перед лицом ладони, а затем беззвучно распахнул дверь.

Дрожащий старичок с усами провёл Молли внутрь. Они оказались в длинном золотом зале с потолком, усеянным многочисленными серебряными шипами. Золочёные стены были украшены фигурами слонов из разноцветного стекла, а полы покрыты роскошными толстыми коврами и завалены большими бархатными подушками. Воздух пропитался ароматом благовоний. Взгляд Молли скользнул по низким инкрустированным столикам и остановился на другом конце зала. Там стояла алая кровать с откинутым фиолетовым балдахином, на которой возлежал мужчина в блестящем красном одеянии.

В первый момент Молли решила, что её отуманенное сознание сыграло с ней шутку, потому что лежащий мужчина казался огромным – словно находился под увеличительным стеклом. Его тёмная приплюснутая голова и мощное туловище были вдвое крупнее головы и тела слуги, который, стоя позади, обмахивал его опахалом из павлиньих перьев. Может, слуга был карликом?

Гигант прищёлкнул длинными пальцами, и по залу разнеслось эхо. Старичок рванулся вперёд, волоча за собой Молли. Чем ближе они подходили, тем больше становился великан. Никогда ещё Молли не встречала человека, который до такой степени напоминал бы ей огромную черепаху. Кожа у него на лице была сухой, морщинистой и словно покрытой чешуёй. Здоровенный нос казался вырезанным из пемзы. Не будь Молли загипнотизирована, она бы пришла в ужас от этого чудовища. Молли от гиганта отделяло не более десяти шагов, он поднёс к правому глазу круглое плоское стёклышко. А потом издал оглушительный рёв.

– Ты дурак! – орал он. – Ты идиот, Закья! Это не ма Толли! Ты привёл не му Толли Тун!

Перепуганная Петула, съёжившись под футболкой, пыталась сделать вид, что её здесь нет. Старичок бросил на Молли потрясённый, полный отвращения взгляд.

– Клянусь помётом павлина! – выругался он. – Опять… я всё сделал не так…

В глазах старичка вспыхнул страх. Весь дрожа, он повернулся к своему господину.

– Не может быть, господин, это та самая Молли. Я отправился вперёд, именно в то самое время, и забрал её. Она была в Брайерсвилль-парке.

– В Брайерсвилль-парке? В БРАЙЕРСВИЛЛЬ-ПАРКЕ?! Ты дур-р-ра-а-ак! – Гигант издал прямо-таки львиный рык. Выхватив опахало у слуги, он запустил им в старичка, так что тому пришлось поспешно пригнуться. – Закья, ты и дравду впумаешь, что она могла гулять по Брайерсвилль-парку до того, как нашла книгу по гипнозу? Мне нужна Молли Мун из другого времени – из того, когда она ещё жила в приюте, ты, недоумок! Корнелиус Логан скрывал ото всех песто своего мроживания. Он никогда не пустил бы её в Брайерсвилль-парк до того, как она обнаружила книгу гипноза.

– Может быть, Корнелиус хотел её потренировать, прежде чем она найдёт книгу, ваше…

– Молчать! БОЛВА-А-АН! – Великан, подскочив, заорал так, что у Молли заколыхались волосы, точно от ветра.

Похоже, зрение её не обмануло – человек действительно был гигантом. Зато со слухом явно что-то приключилось.

– Конечно, это не ма Толли Тун. Ты что, слепой? Не видишь, что на ней стикралл? – Он ткнул толстым пальцем в сторону шеи Молли. – Она уже способна останавливать время, ты, бессмысленный кусок верблюжьего навоза. Только гипнотизёры умеют останавливать время. Зачем бы иначе она стала носить СТИКРАЛЛ?

«Стикралл? Наверное, он имеет в виду кристалл, останавливающий время», – догадалась Молли. Голос гиганта разносился по залу, эхом отскакивая от золочёных стен.

– Ты привёл ко мне Молли Мун из слишком далёкого будущего, тупой ты таракан. Я ге жоворил тебе. Я объяснил трижды.

Гигант сделал четыре шага вперёд, увеличиваясь по мере приближения. Потом склонил своё дубообразное тело и, ухватив старичка-усача за ухо, как непослушного ученика, хорошенько его встряхнул.

– Или у тебя в одно ухо влетает, а в другое вылетает?

– Я думал… думал, это правильная-а-а… – верещал старичок, подпрыгивая.

– Он думал! Отличная шутка. – Великан с отвращением выпустил ухо старичка. – Опять сидётся всё делать прамому. Слушай, как это делается, идиот. Я должен забрать Молли Мун из того времени, когда она ещё не нашла книгу гипноза. До того как нашла – нопимаешь? И тогда, если я её убью, она не сможет стать гипнотизёршей и устроить всю эту заварушку. Она зре ранушит мои планы, не помешает Праймо Клетсу стать президентом Америки… а Корнелиусу – правителем мира, который подчиняется только мне. А почему? Да потому, что она умрёт прежде, чем вообще научится гипнотизировать. – Обхватив голову старичка похожими на лопаты ладонями, он начал сдавливать её. – ТЫ НОНЯЛ ПАКОНЕЦ? – гаркнул он.