Из этих писем Дмитрий Алексеевич узнал, что злая судьба не обделила своими «милостями» всю семью: в декабре 1843 года скончался Алексей Маркович Полторацкий, предводитель дворянства Тверской губернии, оставив свое состояние весьма расстроенным. Тетка Варвара Дмитриевна (Киселева) осталась с двумя дочерьми и тремя сыновьями, двух старших сыновей она определила в Пажеский корпус, а младшего – в Александровский малолетний корпус в Царском Селе. В Московской казенной палате была обнаружена кража на 400 тысяч медных рублей, похищенных казначеем, половина денег была найдена, а вторую половину пришлось выплачивать членам палаты, тем более председателю палаты Киселеву. Помог старший брат Павел Киселев, но и эта доля взыскания серьезно подорвала состояние дяди. И на этом не закончились деяния злой судьбы: у Николая Алексеевича в Хозяйственном департаменте министерства тоже открылась большая недостача денег, украденных казначеем, пала известная доля в 900 рублей и на брата, как начальника отделения для возмещения казенного ущерба. И как-то за этими немилостями казенной службы начали забывать о том, как Николай Алексеевич в Ревельском клубе, известный своей вспыльчивостью, поколотил одного из пьяных немцев, нагрубивших ему. В Ревеле подняли шум вокруг этой драки, но до Петербурга это не дошло.

Эти письма иной раз Дмитрий Алексеевич читал и Наталье Михайловне, особенно те места из писем, где брат Николай сообщал ему, что иной раз бывал у его тещи…

Новый год принес и новые заботы. Подходило время родов Натальи Михайловны, беспокойство нарастало, особенно волновался Дмитрий Алексеевич. Предстояла вторая длительная экспедиция против имама Шамиля, оставить жену без родственной помощи было рискованно, а потому Дмитрий Алексеевич написал своей теще письмо с просьбой приехать в Ставрополь к родам жены.

– Вряд ли она сможет приехать, – робко возражала Наталья, – ведь у младшей моей сестры Доры – конфирмация, это целая эпоха в жизни девушки, таков обычай протестантской церкви, матушка вряд ли согласится…

– Я и сам сомневаюсь, да разве только конфирмация… А посмотри, какая дальняя и трудная дорога, тем более зимой…

К великой радости молодых, теща согласилась приехать в Ставрополь, и в конце февраля Дмитрий Алексеевич и Наталья Михайловна встретили отважную «старушку», как шутливо называл ее зять, которая пообещала пожить у них до августа.

15 марта у Натальи Михайловны родилась дочь, которую назвали Елизаветой, в честь покойной матери Дмитрия Алексеевича. Владимир Осипович Гурко – крестный, а бабушка – крестная.

Петербург наконец-то понял, что причины печального конца прошлого года в слабости кавказских войск, каждое селение не прикроешь сильным отрядом, а потому на подмогу войскам был направлен 5-й пехотный корпус под командованием генерала Александра Николаевича Лидерса (1790–1874), так что Кавказская армия насчитывала 68 батальонов, 14 донских казачьих полков, соответствующее число орудий и вооружения. Петербург потребовал восстановить господство в крае, добиться прочных результатов.

Началась обычная после этого переписка, составление планов, расчетов, совещаний: Нейдгарт написал Гурко, чтобы он представил свои соображения, Гурко пригласил Норденстама и Милютина на совещание со своими предложениями и планами.

– Необходимо сосредоточить большие силы на левом фланге и в Дагестане, – изложил свои предложения Милютин, – нужно действовать двумя большими отрядами, оттеснить Шамиля в горы и начинать устройство больших крепостей и хорошо укрепленных лагерей в Чечне, чтобы можно было круглый год находиться там сильным отрядам, готовым не только к обороне, но и к наступательным действиям. Надо войти в доверие к местному населению, а после этого устраивать казачьи поселения и кордонную линию по Сунже.

– Вы, подполковник, хорошо, просто идеально изложили наши общие планы, теоретически, так сказать, – возразил Норденстам, – и разве вы не видите препятствий для посылки больших отрядов по этой местности и как мы будем обеспечивать их продовольствием, снарядами и вообще? Да, наконец, кто же будет в состоянии командовать такими большими силами?

Гурко предложил Милютину письменно изложить свои предложения и через несколько дней отослал письмо генералу Нейдгардту, который тоже провел свое совещание, вспомнив, что генералы из его подчинения уже высказывали свои предложения, что мелкие укрепления не принесут никакой пользы и не повлияют на восставших чеченцев. Генерал Фрейтаг заявил, что крепости с сильным гарнизоном можно построить, но на это понадобится не меньше восемнадцати лет, а пока чеченцев не стоит вообще беспокоить, им скоро надоест сильная власть Шамиля, нашим бездействием можно утомить терпение чеченцев, они сами свергнут имама.

Гурко не согласился на бездействие и в марте высказал свои предложения генералу Нейдгарту: возвести на Чеченской равнине только три укрепленных пункта, на реке Аргуне, около Маюртуна и у Гехи. Малые укрепления приносят чаще всего неудачи, тем более у горцев появились орудия, значит, нужно учитывать и это обстоятельство при строительстве укреплений. При составлении планов борьбы с горцами необходимо обратить внимание на левый фланг и Дагестан и пока не планировать действия русских войск на правом фланге, то есть за Кубанью.

В конце марта генерал Нейдгарт получил из Петербурга высочайше одобренное разрешение собрать два сильных отряда: Чеченский под командованием генерала Гурко и Дагестанский под командованием генерала Лидерса. Оба отряда должны были восстановить господство России в Среднем Дагестане, в Аварии, вступить в Салатау, занять Чиркей, перевезти продовольствие для второго этапа экспедиции.

Центром операции становилась станица Червленная, куда 20 апреля должен приехать генерал Нейдгарт и руководить всей кампанией.

14 апреля 1844 года Милютин вновь расстался с женой, но беспокоился об этом гораздо меньше: с Натальей оставалась «старушка», внимательная, чуткая, бережно охранявшая Елизавету и Наталью Михайловну.

Погода была хорошая, Милютин ехал в тарантасе с генералом Гурко, разговаривали об экспедиции, о Кавказской войне, о Шамиле, который с 1834 года стал имамом и возглавил восстание на Кавказе.

За генеральским тарантасом следовали барон Торнау с женой, подполковник Муравьев (будущий граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский (1809–1881), штабс-капитан Веревкин. В Георгиевске провели вечер у баронессы Торнау. А 16 апреля прибыли в станицу Червленная.

Работы, как обычно, было много. В обед весь штаб, в том числе и два юнкера, собирались в калмыцкой кибитке, раскинутой во дворе дома, где разместился генерал Гурко, он был учтив и любезен, но все чаще возникали на его лице озабоченность и задумчивость. Оно и понятно: медленно подходили к месту сбора части отряда, еще медленнее поступало продовольствие и снаряжение. Вечером генерал Гурко выезжал верхом в сопровождении большой свиты, а Дмитрий Милютин шел на квартиру и занимался «письменной работой», «вел непрерывную переписку с женой», занимался служебными делами. «Писал ей ежедневно, хотя бы несколько строк, – вспоминал Милютин, – это вошло уже в привычку, и каждое от нее письмо ожидалось с живым нетерпением. Такая переписка не прерывалась во все продолжение экспедиции, даже во дни передвижения отряда». Писал Дмитрий Алексеевич отцу, братьям, своим друзьям, оставшимся в академии. Лишь изредка по вечерам предпринимал одиночные прогулки верхом по берегу Терека, любуясь красотой природы и размышляя о судьбах своих друзей, особенно профессора Николаевской академии Генерального штаба Федора Ивановича Горемыкина (1813–1850), не забывавшего его в своих письмах и рассказывавшего об академии и своей личной судьбе. Горемыкин жаловался на то, что завален работой, он не только был профессором тактики в Военной академии, но и составлял устав внутренней службы, а весь устав просматривал великий князь Михаил Павлович. Умом и своими способностями добился своего отличного служебного положения Федор Иванович, думал Дмитрий Алексеевич, но зачем он с таким упорством добивался руки очень молодой, красивой и богатой невесты? Отсюда хандра и жалобы на свою судьбу… Отец все откладывал, ссылаясь на молодость невесты, а потом получил удар по самолюбию и горькое разочарование, когда отказали вообще… Другое дело подполковник Александр Петрович Теслев, он женился на своей кузине, не рассчитывая долго оставаться на службе в столице, «в своей отчизне можно довольствоваться и малым», вспомнил Милютин одну из строчек письма Теслева.