Когда на маленьком экране появилось имя матери, Клэр на мгновение ощутила себя воровкой, но тем не менее все равно взяла деньги, они были ей необходимы. Клэр еще мало представляла себе, что такое одиночество, но она знала, что одиноким людям нужны деньги. Сто долларов. Большие деньги, Клэр никогда не держала в руках столько денег. Она быстро сложила бумажку и, сунув ее в кошелек для мелочи, спрятала его поглубже в рюкзак и вышла из банка.

Центр города состоял из одной длинной улицы, вдоль которой тянулись красивые магазины и рестораны. Даже хозяйственный магазин был очень симпатичным, с вывеской в виде пилы и золотыми буквами в витрине. Клэр практически нигде не бывала, но знала достаточно, чтобы понять, что этот центр города не был типичным. Прежде всего тротуары были кирпичными, и кое-где стояли каменные вазоны, в которых в разное время года росли разные растения. Сейчас они были полны зелени. Там же стояли маленькие елочки, увешанные фонариками.

В магазине игрушек продавались красивые деревянные игрушки, удивительные старомодные поезда, а также куклы в нарядных платьях с лицами как у настоящих детей. Был там и бутик с модной, дорогой женской одеждой конфетно-розового, желтого, как серединка у маргаритки, и зеленого, как древесная лягушка, цвета. Здесь же продавались платья в тон для дочерей, при взгляде на которые Клэр и ее мама поднимали глаза к небу и говорили: «Лучше сдохнуть!» А в маленькой пекарне пекли ароматный хлеб и лучшие в мире именинные торты (мама Клэр однажды купила один в форме замка). А еще там был настоящий итальянский мармелад с ароматами хурмы, корицы и кофе.

Клэр знала, что центры многих городов заброшенны, как ненужные декорации для фильма, и постепенно разваливаются, здесь же будто кто-то взмахнул волшебной палочкой и все стало намного лучше, свежее, красивее, дороже. И она радовалась, что ей повезло жить в таком приятном месте.

Естественно, заведение, в которое зашла Клэр, называлось «Домашняя еда Лорелеи». Здесь подавали необычную и вкусную еду. Клэр часто приходила сюда с матерью. Больше всего ей нравился пирог из индейки с сыром, а на гарнир листья базилика и картофельное пюре с чесноком и сливками. Сегодня было воскресенье, и весь день подавали второй завтрак. Клэр узнала одну из официанток, которая кивнула ей и усадила за столик на двоих у окна. На столе стояли сливочник, сахарница со светло-коричневыми кусками сахара и вазочка с маргаритками.

Когда официантка подошла с двумя меню, Клэр четко выговорила:

— Я сегодня одна. — Официантка на мгновение замерла, между бровями появилась озадаченная морщинка, и Клэр уже начала придумывать объяснение и собралась сказать, что мама ходит по магазинам, а она проголодалась, но официантка улыбнулась и сказала:

— Прекрасно, душечка. Кофе? Какао?

Клэр улыбнулась.

— Какао.

Когда принесли какао и Клэр сделала заказ — омлет по-крестьянски, буйволиный сыр и копченая ветчина, — она спросила, действительно ли буйволы живут на ферме. Официантка рассмеялась. Клэр достала блокнот и начала составлять список. Сверху она прописью вывела: «ЧТО ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ КЛЭР».

1. Позвони маме Джози. Попроси, чтобы она возила тебя в школу и обратно. Скажи, что «М» начинает работать по утрам. Скажи, что «М» не звонит, потому что в данный момент занята приготовлением ужина. Обязательно позвони вечером.

2. Принеси в школу записку с разрешением уходить домой с мамой Джози. Напечатай записку на компьютере, тогда подделать придется только подпись.

3. Закажи в магазине Джордана продукты на дом. Купи макароны, соус, овощные консервы, арахисовое масло, джем, сливочное масло, другие продукты, которые не портятся. Возьми молоко «Пармалат» в коробках. Закажи хлеб и положи его в морозильник. Может быть, еще печенье. Мультивитамины, чтобы не заболеть. Попроси, чтобы привезли утром, до того как идти в школу. И до того как встанет «М».

4. Позвони Макс. Пусть не приходит. Чтобы не видела, как «М» спит на диване. Скажи, что уезжаете из города. Если она спросит куда, скажи, что в Нью-Йорк. Не упоминай ни о каких шоу, иначе Макс потом начнет расспрашивать.

Между кусками омлета и глотками какао Клэр поделила свою жизнь на двадцать четыре части и составила план, который, как она надеялась, поможет ей жить дальше.

И у нее получилось. Более или менее получилось. Было несколько сбоев. Однажды Сисси Шихан, которая заправляла бизнесом матери, забеспокоилась, так как никак не могла с ней связаться, и она не ответила на звонок клиента, с которым они сотрудничали уже много лет.

— Это на нее совсем не похоже, Клэр, понимаешь? С ней что-то случилось, о чем мне следует знать? Я имею в виду, ты бы сказала мне, если бы она заболела, верно?

«Да, я знаю, что ты знаешь, что это на нее не похоже, но это очень похоже на нее такую, какой она стала сейчас; да, что-то случилось; нет, вам не следует об этом знать, да, возможно, вам нужно об этом знать, да, я бы рассказала, если бы она заболела какой-то болезнью, нет, я бы не сказала, если бы она заболела другой болезнью, да, да, да, она больна так, что вы и представить себе не можете». Клэр прокрутила в голове все эти честные ответы и решила ничего не говорить. Не было смысла сердиться на Сисси, но Клэр злилась. «Мне всего одиннадцать, — хотелось ей закричать, — я еще ребенок. Это не моя работа. Ищите ответы в другом месте».

— Сисси, — осторожно сказала она, — с мамой все в порядке, но я думаю… она сейчас в стадии перехода.

— Перехода? Ты думаешь, она собирается продать бизнес? — Сисси явно разволновалась. Клэр знала, что Сисси уже некоторое время хотела купить часть бизнеса, принадлежащего матери.

— Может быть. Я не уверена. Она сейчас занимается самоанализом.

— Господи, да мы все этим занимаемся. Вернее, все бы должны. Мы с Сетом как раз недавно это обсуждали. Живешь так день ото дня, работаешь и вдруг теряешь направление, верно? Теряешь саму себя, свои потребности, свои… как это называется?

— Приоритеты?

— Точно. Господи, Клэр, ты иногда говоришь совсем как взрослая. Ты такая проницательная!

— Я знаю, — улыбнулась Клэр. Значит, вот как нужно разговаривать со взрослыми. Несколько слов из словаря, остальное они сделают сами.

— Ладно, тогда скажи маме, чтобы она не торопилась. Мы с Сетом справляемся, так что никаких проблем. Передай мои наилучшие пожелания. Бог в помощь, так сказать.

— Хорошо. Уверена, что она вам позвонит, — предположила Клэр, хотя на самом деле вовсе не была в этом уверена.

Вот собственных подруг Клэр убедить было совсем не так просто. Как-то днем Джози и Мари, еще одна девочка из их класса, неожиданно появились на пороге дома Клэр. Они приехали на велосипедах от дома Мари, который находился недалеко, но дорога была извилистой и путь для двух одиннадцатилетних девочек на велосипедах был довольно длинным и изнурительным. И вот они стояли перед ней, раскрасневшиеся и запыхавшиеся. Клэр сразу поняла, что для их появления была особая причина, поэтому она вышла из дома, захлопнула входную дверь и вопросительно посмотрела на них. Клэр не пригласила нежданных гостей в дом, потому что, хотя матери дома не было — ушла куда-то рано утром, — она могла подъехать в любой момент. Нельзя, чтобы Джози и Мари были здесь.

— Ты что, вроде уже не хочешь с нами дружить? — спросила Мари, которая всегда задавала глупые вопросы, тем более что она не была близкой подругой ни Джози, ни Клэр. Клэр всегда думала о Мари как о девочке с громким голосом, которая занимает слишком много места. К тому же она любила задавать дурацкие вопросы, многие терялись, не зная, как ответить.

— Нет. — Клэр решила ограничиться кратким ответом, но потом добавила: — Я все еще хочу.

— Ты теперь никогда не приглашаешь Джози к себе домой, — сказала Мари. — А сама все время торчишь. Ты вроде как там живешь?

Это было близко к правде. Помимо того, что Клэр ездила с Джози в школу и из школы, она стала все чаще делать у нее уроки. Никто не возражал. Наоборот, мама Джози, миссис Артур, была с ней ласковее, чем обычно, бросала на нее жалостливые взгляды и разговаривала с ней низким, утешительным тоном, каким, по представлению Клэр, взрослые обычно разговаривают с сиротами и детьми, больными раком. Клэр знала — миссис Артур не подозревает, что мать Клэр сходит с ума, что с ней что-то происходит. Она просто считает ее ребенком матери-одиночки, которому не уделяется должного внимания.