Она набрала в легкие побольше воздуха. Потом постаралась придать своему голосу по возможности приятный тон:

— Пожалуйста, выключи.

Рори не обратил внимания. Клер вынула свой большой палец и спрятала руку в складках юбки. Джози прошла вперед и забрала пульт из руки мальчишки.

— Боже…

— Что ты сказал?

— Боже, — устало сказал Рори. Он перекатился от нее в сторону на покрывале.

Джози выключила телевизор и положила пульт управления в задний карман своих джинсов. Она обратилась к Клер:

— Ты не поможешь Руфусу?

Девочка посмотрела на дерево.

— Он украсил елку.

— Нет, еще не совсем. Только с одной стороны.

Клер очень медленно подошла. Руфус обошел вокруг дерева так, что сводная сестра полностью скрылась из виду. Девочка подобрала красный стеклянный шар и повесила его в той части дерева, которая была и без того плотно украшена.

— Вот.

— Так не годится, — сказала Джози. Она постаралась, чтобы в голосе не было слышно раздражения. — Ну, посмотри сама? Три четверти дерева совсем без игрушек.

Рори сказал, не вставая с пола (его голос был приглушенным, потому что он говорил из-под покрывала, которое прижал к лицу):

— Кто собирается на это смотреть?

— Мы, — сказала Джози. — Вы, четверо детей, ваш отец и я. Это рождественская елка для… для семьи.

Слово сорвалось с ее уст, но она уже жалела о сказанном. Все дети вдруг разом замолчали, комната наполнилась осязаемым ощущением холодной обиды. Джози прикусила губу. Стоит ли высказать сожаления? Надо ли говорить: «О, как жаль, это моя ошибка»? Следует ли снова повторить это слово?

Джози посмотрела на них. Она думала о комнатах наверху и спагетти с салатом, уже приготовленных и стоящих на накрытом на кухне столе с красным подсвечником. Ведь это — неделя перед Рождеством.

Потом что-то поднялось внутри нее и вытеснило прежние оправдания, необходимость признания первой ошибки. И в самом деле, она просто ангельски, сверхъестественно терпелива!

— Это — слово, — сказала Джози притихшим детям. — Семья — это такое слово. Как и приемная семья. Приемная семья — слово в словаре, нравится вам это или нет. И не просто слово, а факт. И мы теперь таковыми являемся, так или иначе.

Джози замолчала, потом обратилась к Рори:

— Вставай.

Он не двинулся.

— Вставай, — произнесла Джози. — Вставай и положи обратно эти покрывала.

С неопределенной медлительностью он приподнялся, встал на ноги и начал стелить покрывала обратно на диван и кресла — как придется, не обращая внимания, куда именно.

— Делай, как следует, — проговорила Джози. Краем глаза она заметила, что Руфус молча умоляет ее не подавлять сводного брата. — Поторапливайся.

Рори вздохнул.

— Ты слышал меня?

Клер отошла от дерева и начала правильно укладывать покрывала. Она опустила голову, так что Джози не было видно лица. Рори смотрел на нее, засунув руки в карманы.

— Если бы твой отец был здесь, — сказала Джози, — ты бы продолжал в том же духе? Или ты просто решил устроить мне трудную жизнь?

Клер положила обратно диванную подушку, перевернув ее так, что стала видна застежка.

— Где папа? — Ее голос звучал капризно, словно она вот-вот расплачется.

— В школе, — ответила Джози. — Приводит в порядок все документы на конец четверти.

— Я хочу к нему, — сказала Клер. Глаза девочки заблестели от слез.

«Я тоже, — подумала про себя Джози. — О, боже, да как сильно! И я тоже…»

Она попыталась коснуться Клер, но та отстранилась и спряталась за своим братом.

— Он скоро вернется. Он вернется к обеду, — Джози подавила в себе порыв закричать, а вместо этого стойко сказала, контролируя свой голос:

— Мы будем обедать?

— Я ничего не хочу, — проговорила на сей раз Бекки.

— Ты не снимешь свои перчатки? — спросила Джози.

Бекки положила руки на стол.

— Мне холодно.

— Но ты не можешь есть в перчатках.

— Я не собираюсь есть это, — ответила Бекки, глядя на Джози и на дымящиеся кастрюли на плите.

Руфус тревожно посмотрел и побледнел. Рори и Клер выглядели так, словно они давно привыкли слышать подобные вещи от сестры.

— Все любят спагетти. Всем нравится еда макаронников, — заявила Джози.

Бекки окинула ее быстрым голубым взглядом:

— Я не люблю.

Джози глубоко вздохнула:

— Ты завтракала?

— Нет, — сказала девочка.

— Ты что-нибудь ела за весь день?

Бекки не ответила ничего.

— Послушай, — проговорила Джози, — если ты выехала из Херфордшира в восемь с чем-то, а теперь половина второго, и ты ничего не ела, то должна умирать от голода. — Она положила спагетти и соус в тарелку, поставив ее перед Руфусом. — Вот, разве выглядит плохо?

Бекки начала распутывать узел, который завязала на полиэтиленовом пакете, чтобы не рассыпать содержимое.

— Где тарелка? — спросила Джози у Клер.

— Я не знаю.

Руфус повернулся в сторону матери. Мать протянула ему тарелку из стопки напротив.

— Тебе положить салат? — спросила она у Бекки.

— Нет, — ответила та.

Руфус передал тарелку Клер, а девочка, не глядя на него, передала ее сестре. Бекки водрузила ее на подставку и положила сверху полиэтиленовый пакет. Потом она снова стала развязывать узел. Джози выставила две большие тарелки с макаронами перед Клер и Рори. При этом брат и сестра даже не двинулись, не проявив ни малейшей реакции. Они, как зачарованные, смотрели на Бекки. И Руфус — тоже. Все их внимание было сосредоточено на том, что обнаружится, когда девочка развяжет узел.

— Прекратите таращиться, — сказала Бекки.

Джози положила себе небольшую порцию макарон и обошла стол, чтобы занять самой место между Бекки и Рори.

— Будь добра, передай мне перец.

Казалось, никто не слышал ее. Все глаза были прикованы к пальцам Бекки, распутывающей узел. Потом, очень медленно, она надорвала пакет и высыпала на свою тарелку с чрезвычайной осторожностью кучку сероватого риса вперемешку с меньшими горстями красновато-оранжевого и черного цвета.

Джози уставилась на содержимое пакета.

— Что это?

— Рисотто, — ответила Бекки. Ее голос звучал гордо. — Мама сделала это.

Она взглянула на Рори и Клер, имея наглость предложить им такую стряпню. Ведь когда Надин приготовила рисотто накануне вечером, все категорически отказались это есть. Тогда случилась ссора по этому поводу, а потом — другая ссора, немного позже, когда Надин нашла Клер и Рори под самой крышей с полиэтиленовым пакетом с нарезанной булкой. Те набивали рты и молча жевали с огромным аппетитом…

— Я думала, ты голодна, — сказала Джози, глядя на грязь в тарелке Бекки.

— Я же сказала, что не люблю спагетти.

— Понимаю. Пока мы едим эту горячую, только что приготовленную еду, ты собираешься кушать холодное рисотто?

— Да, — ответила Бекки. Она посмотрела через стол на Руфуса. — У меня еще много, — сказала она ему, и ее голос оказался почти приятным. — Этого достаточно, чтобы остаться в живых, пока я снова не окажусь дома. Мне не нужно есть что-нибудь здесь.

Шейн, буфетчик, работающий неполный день, заявил, что убирать квартиру Дункана Брауна столь же легко, как дамский будуар после обслуживания посетительниц «Лисы и винограда».

— Мне будет приятно, — сказал Дункан, — если моя дочь, Элизабет, услышит это от вас.

Шейн подмигнул:

— Женщины всегда ужасные чистюли, но никогда не понимают главного. Так вот, на мой взгляд, пыль — не главное. Я убрал бы кухню и ванную так, что там можно будет расположить новорожденного, но не стану беспокоиться из-за пыли. Никто еще не умирал от небольшого количества пыли.

Дункан посмотрел на ковер. Даже ему было видно, что узор на нем — приятно симметричный афганский узор — серьезно потемнел от крошек, множества ворсинок и ниток. Откуда бы, удивился он, появилось все это? Ведь он ни разу за всю свою жизнь не держал в руках нитки с иголкой.