Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Баранцевичу К. С., 27 марта 1888
395. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ*
27 марта 1888 г. Москва.
27 марта.
Отвечаю, добрейший Казимир Станиславович, на Ваши письма по пунктам:
1) Бр. Вернеры выслали Вам 75 рублей* сегодня или вышлют их завтра. Не высылали же раньше, потому что произошло в их редакции маленькое недоразумение*, о котором поговорим при свидании. Если верить им, благодаря этому недоразумению Ваш рассказ обошелся им в 150 руб.
2) Рассказ благоволите адресовать прямо в редакцию* «Русских ведомостей». Редактора Соболевского зовут Василием Михайловичем.
3) Когда будете ехать на юг, то не минуйте моего дома.
4) Я нашел себе дачу в усадьбе близ г. Сум Харьк<овской> губ., куда приглашаю.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Лейкину Н. А., 29 марта 1888
396. Н. А. ЛЕЙКИНУ*
29 марта 1888 г. Москва.
29 марта.
Добрейший Николай Александрович!
Леухин, вероятно, уже написал Вам, что Ваши книги у него проданы и что он ждет только приказа: кому и куда послать деньги?
«Милой женщине»* книги уже вручены, и расписка ее Вам посылается. Миша говорит, что, принимая от него книги, она сердилась.
Ну, как Ваше здравие? Если хорошо, то я очень рад; если плохо, т. е. если лихорадка всё еще продолжается, то не ограничивайтесь одной только баней, а обратитесь к медицине, матери всех наук.
Я нашел себе дачу и вчера послал задаток. Город Сумы Харьк<овской> губ., на реке Псле (приток Днепра), недалеко от Полтавы. Я нанял флигель в усадьбе, за 100 руб. в лето; флигель с трех сторон окружен садом; близки пруд и река. Буду всё лето кружиться по Украйне и на манер Ноздрева ездить по ярмаркам.
Я писал Грузинскому* о «Петерб<ургской> газете». Он благодарил меня, хотя я тут ни при чем и написал ему ясно, что протежируете ему Вы, а не я. Писал ли он Вам о своем согласии?
Рассказ брата* я читал в «Новом времени». Мертвая старуха не так страшна. Рассказ местами юмористичен, и я думаю, что «Оск<олк>и» не стали бы мрачнее оттого, что поместили бы его, тем более что рассказ неплох. Впрочем, не мое это дело; Вам видней.
Вернувшись из Питера, я застал в Москве ледоход и наводнение. Очень красиво. До 28-го стояли теплые, ясные дни, а сегодня жарит дождь.
Семья моя Вам кланяется. Будьте здоровы и в свою очередь поклонитесь Прасковье Никифоровне и Феде.
В комнате у меня сумеречно от дождя; не видно на бумаге линеек, а потому пишу криво. Советуйте Билибину взять летом отпуск и отдохнуть, а то он хиреет и стареет не по дням, а по часам.
Прощайте.
Ваш А. Чехов.
Маслову (Бежецкому) А. Н., 29 марта 1888
397. А. Н. МАСЛОВУ (БЕЖЕЦКОМУ)*
29 марта 1888 г. Москва.
29 марта.
Простите, добрейший Алексей Николаевич, что я не торопился исполнить Ваше поручение*. В «Русской мысли» я был только вчера.
За отсутствием редактора-издателя Лаврова аудиенцию давал мне великий визирь «Русской мысли» Гольцев — человек милый и хороший, но понимающий в литературе столько же, сколько пес в редьке. В беседе он держал себя с достоинством, как и подобает это вице-директору самого толстого и самого умного журнала во всей Европе. Вот Вам результаты нашей беседы:
1) Сотрудничеству Вашему рады.
2) Желательно иметь от Вас небольшую повесть в 2–3 печатных листа.
3) Большие повести нежелательны, так как современные беллетристы (камень в мой огород) не умеют писать больших вещей; если же они и берутся писать, то выходит одна только срамота на всю губернию. Вообще говоря, у наших молодых писателей нет «глубины мысли», а длинные повести и романы писать не следует, так как современная жизнь не дает для этого «мотивов».
4) Наша литература переживает теперь переходное время.
5) Если Ваша повесть будет длинна и хороша (что при отсутствии «мотивов» едва ли возможно), если в ней будет глубина мыслей, то ей будет оказано самое теплое гостеприимство.
6) Аванс дадут с удовольствием.
«Мы дадим часть гонорара», сказал Гольцев. Как велика будет эта часть, я не знаю, но если Вы поручите мне, то я постараюсь вымаклачить для Вас возможно больше. Проживу я в Москве до 5 мая. Если до этого времени повесть будет написана и прочтена редакцией, то я с удовольствием поторгуюсь и вышлю Вам деньги. 1 апреля я опять буду видеться с Гольцевым и на сей раз поговорю с ним о количестве гонорара. Мы будем вместе ужинать, а за ужином журнальные масоны бывают не так туги и снисходительно-важны, как в редакциях.
Если у Вас есть намерение написать комедию, то не бросайте его.
Будьте здоровы. Поклонитесь Сувориным, В. П. Буренину и Петерсену.
Ваш А. Чехов.
Баранцевичу К. С., 30 марта 1888
398. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ*
30 марта 1888 г. Москва.
30 марта.
Добрейший Казимир Станиславович!
Ответ на Ваши письма Вам послан*, и я удивляюсь, что Вы еще не получили его. Поручения Ваши исполнены. Сегодня я еще раз был у Вернеров, и они сказали мне, что деньги Вам высланы.
Что касается сборника «Памяти Гаршина»*, то я могу только пожать Вам руку и поблагодарить. Мысль Ваша заслуживает и сочувствия, и уважения уж по одному тому, что подобные мысли, помимо их прямой цели, служат еще связующим цементом для немногочисленной, но живущей вразброс и в одиночку пишущей братии. Чем больше сплоченности, взаимной поддержки, тем скорее мы научимся уважать и ценить друг друга, тем больше правды будет в наших взаимных отношениях. Не всех нас ожидает в будущем счастье. Не надо быть пророком, чтобы сказать, что горя и боли будет больше, чем покоя и денег. Потому-то нам нужно держаться друг за друга, и потому-то мне симпатичны Ваша мысль и Ваше последнее письмо, в котором Вы так любите Гаршина.
Я непременно пришлю что-нибудь для сборника. Вы только потрудитесь написать мне, к какому числу я должен прислать и могут ли идти в сборнике вещи, уже бывшие в печати*. На последнее желателен утвердительный ответ, так как теперь я отбился от рук и потерял (не знаю, надолго ли) способность творить мелкие вещи. Я, пожалуй, напишу небольшой рассказ, но заранее предупреждаю (нимало не скромничая), что он выйдет и плох и пуст. Странный стих нашел на меня…
Если в сборник пойдут вещи, уже бывшие в печати, то он не проиграет: каждый автор выберет лучшее.
Будьте здоровы. Желаю Вам успеха.
